Итак, мы вернулись на "Дзуйхо" и наконец получили разрешение выбраться на палубу.
Я едва успел снять шлем и сдать его техникам, как трансляция раскатила по ангару команду "на построение"!
Пилотская братия бодро высыпала на палубу перед носовыми обтекателями флуггеров. По правую руку от меня переминался Комачо Сантуш. Даже уставная выбритость и скафандр "Гранит" с лейтенантским погоном не могли замаскировать совершеннейшего гражданского шпака.
Мой ведомый потерянно переминался с ноги на ногу и озирался в тени "Горыныча", чью плоскость украшал фундаментальный лазерный ожог. Он справился с абсолютно незнакомой машиной в бою, но вовсе не представлял, что делать по команде "стройся".
Его маневры были особенно заметны на образцовом военном фоне, да и "Гранит" – не балетная пачка, любые телодвижения сопровождаются почти тектоническими эффектами, все-таки полтора центнера брони!
"Чего делать-то?" – вопрошали панические глаза моего друга.
– Замри смирно, смотри вперед, руки по швам! – прошипел я. – Вот так и стой!
Шевеление улеглось, шеренга встала стеной перед волноломами флуггеров. Вдоль строя шагал одинокий Лев Михайлович Кайманов, как всегда подтянутый, но очень хмурый. Он замер в геометрическом центре палубы и возвестил:
– Товарищи! Боевые друзья! Я уполномочен заявить, что командование признало дальнейшую оборону планеты бесперспективной. Сражение проиграно. Продолжение борьбы приведет к ненужным потерям личного состава и матчасти. Неожиданное и варварское нападение Конкордии... сообщило врагу стратегическую инициативу, которой он воспользовался в полной мере... к сожалению. Мы вынуждены уйти и бросить наши наземные части без прикрытия. Это вынужденная жертва. Мне так же нелегко выполнить этот приказ, как и вам, но это приказ. Мы отступаем. Сражение проиграно, но не война! Обещаю вам, что мы вернемся и отомстим! И будем мстить, до тех пор, пока флаг России... и наш, товарищи, Андреевский стяг не взовьются над развалинами Хосрова!
Зазвенели последние слова, и зазвенела тишина. Весь строй замер, но теперь в полном недоумении.
Как? Как?! Оставить, бросить своих?! Да мы лучше... да мы лучше костьми ляжем!
Кайманов снял фуражку, пригладил волосы и продолжал.
– Адмирал Пантелеев лично связался со мной и вынес благодарность авиакрылу "Дзуйхо" за отличную службу. – Капитан откашлялся, подбирая слова. – От себя добавлю: ребята, вы дрались, как львы! Как наши предки... в небе Сталинграда! Также разрешите поздравить капитан-лейтенанта Глаголева с четырьмя сбитыми флуггерами, капитан-лейтенанта Булгарина с пятью победами. Так держать, товарищи! Наше пополнение в лице... отдельного авиаотряда ГАБ... короче, пилота Румянцева поздравляю с тремя победами! А теперь: разойдись! Летный состав ГАБ прошу по сдаче скафандров проследовать в кают-компанию, вас ждут. Всё.
Мы отступали.
О нет: мы улепетывали!
Мой чуткий организм говорил, что, судя по отклонению вектора тяготения, силовой эмулятор парировал смертельные перегрузки. Авианосец выдавал под 100М, в любую секунду готовый уйти в Х-матрицу!
Кают-компания в нашем случае – кают-компания пилотов. От летной палубы до четвертого отсека и три палубы вниз. Кто бы это мог нас ждать, дайте догадаться?
В пустой комнате, среди диванов и столиков стоял товарищ Иванов в черном костюме, белой рубашке, при галстуке. Прямой, как мачта Х-связи.
Выбрался все-таки с Грозного!
Он кивнул нам, будто ничего не произошло. Попросил рассаживаться. Отдельно подошел к Сантушу, справился, как воевалось на новой машине. А потом и ко мне.
– Наслышан. Три победы. Поздравляю, – и коротко пожал руку.
Потом сел в кресло и заговорил.
– Вы опять поступаете в мое распоряжение. Счастлив видеть вас всех здесь.
– Как вы... выбрались? – спросил Ревенко на правах старшего.
– Неважно, – отмахнулся Иванов. – Важно то, что я выбрался не один, а с уникальной матчастью. Это значит, что у нас еще получится поработать. К сожалению... в связи с привходящими обстоятельствами, наши основные усилия переносятся на новое направление. Мероприятия по разведке угрозы "Фактор К" мы сворачиваем. Перед нами – новая угроза... м-да. Статус ЭОН и чоругские флуггеры в условиях войны сообщают нам массу возможностей. Как разведывательных, так и диверсионных. Работать будем в прежнем ключе, выполняя специальные операции. Я связался с Центром... кстати, на Земле образован Совет Обороны во главе с бывшим Директором Тяжелой и Специальной Промышленности товарищем Растовым. Так вот, мы отныне подчиняемся непосредственно ему. Это теперь и есть Центр.
Иванов замолчал, чтобы мы прониклись. Кто как, а я проникся. Не в том смысле, что это невозможно круто, нет. В другом смысле: шансы неизменно героически притушить дюзы выросли просто колоссально!
Балда Сантуш нарушил момент, спросив, кто такой камрад Растов и почему он о нем никогда не слышал.
– Тебе же сказали: глава Совета Обороны, бывший Директор Тяжелой Промышленности, – пояснил Ревенко.
– Это хорошо. – Откликнулся Комачо, почесав бородку. – Так все же: кто он? Кому мы подчиняемся? Отчего я не знаю кто это?
– Ой, я тебя умоляю! – Сказал Разуваев. – Можно подумать, кто такой товарищ Иванов ты знаешь!
Тоже балда, причем бестактная. Я аж закашлялся, чтобы скрыть неловкость. Но Иванов не обиделся и, кажется, даже не заметил.
– Наша непосредственная задача: "Дзуйхо" летит в Тремезианский пояс, система звезды Лукреции. Румянцев с Сантушем, как наиболее знакомые с тамошней спецификой, полетят на станцию "Тьерра Фуэга". Вот приказ о мобилизации личного состава "Эрмандады". – Он достал из внутреннего кармана запечатанный пакет. – Сейчас, друзья, очень жарко. Этих вояк переправят на Махаон. Ну а мы будем прикрывать эвакуацию из системы Лукреции. Точнее, вы будете прикрывать. Мне же необходимо встретиться в тех краях... кое с кем.
Это его "кое с кем" я взял на заметку, имелись соображения на сей счет. Клим Настасьин же темпераментно хлопнул по дивану и спросил о наболевшем. Сильно наболевшем за последние часы.
– Товарищ Иванов! Хоть вы расскажите! Что происходит?! Почему мы отступаем? Мы же ничего не знаем! Так воевать невозможно!
Иванов вкратце поведал о сложившейся обстановке.
Война.
Клоны совершили акт немотивированной агрессии. Напряженнейшие бои по всему Синапскому поясу. Диверсионная бомбардировка объектов на Земле.
При этих словах мы аж дышать перестали, даже Сантуш. Виданое ли дело! Бомбардировка Земли!
– Насчет отступления. – Командир тяжело замолчал. – Математика – неумолимая штука. У клонов сейчас полная стратегическая инициатива. Они выбрали место для удара. Место и время. Сражение за Грозный – типичный случай. Концентрация подавляющей мощи на узких участках фронта делает бесполезной любую оборону, так как Объединенные Нации физически не могут сосредоточить адекватные силы на всем протяжении границы. В результате: серия тяжелых поражений, успешные высадки десантов, выход эскадр врага на оперативный простор. Приграничное сражение идет меньше суток, но я могу уверенно утверждать: весь Синапский пояс потерян. Это вопрос времени, причем ближайшего. Нас ждет затяжная, кровавая война.
