Он бы еще долго так размышлял, не трогаясь с места, но шепот за дверью, куда ушел император, утих, и в комнату вошла Данира. Посмотрела на сына и улыбнулась:
— Наконец-то. Я рада, Дил, что ты нашел с отцом общий язык.
— Он меня изгнал, ты не обратила внимания?
— Не изгнал, а разумно удалил, чтобы ничто не мешало твоим планам сбыться. Да, я понимаю, тебе бы хотелось большей сердечности, но пойми: он император. Ты и так получил от отца больше, чем все его дети. Все-таки он из тех мужчин, кто любит сначала женщину, а потом рожденных ею. Я сама такая. Люблю тебя очень: ты сын моего обожаемого мужчины. Но прости, он всегда будет для меня на первом месте.
— Матушка!
— Надеюсь, ты все понял? А теперь пойдем пообедаем, заодно ответишь на кое-какие мои вопросы.
Ну вот, как ни строй из себя бездушную императорскую сучку, но мама — она мама и есть. И поддержит, и поможет, и беду отведет. Только всегда хочет знать подробности. Вот сейчас про Ри будет выпытывать. А что ей сказать? Что послала ко всем чертям? И кого? Дилмара Дейтона, любимого сына императора Эрголиона? Срамота!
Обед подали в соседней комнате, до сих пор служившей Дилу гостиной, потому что находящегося под домашним арестом кормить во дворцовой столовой вместе с хозяйкой неправильно. Он любовался сидевшей напротив женщиной. Несмотря на свои семьдесят пять Данира могла потягаться красотой с кем угодно. Но прелесть ее составляли отнюдь не точеные черты благородного лица, а бьющая через край жизненная энергия. Не зря уже сорок лет Эрголион, меняя жен и наложниц, оставался верен этой единственной любви. В императоре поровну текла кровь эльфов, орков, людей и вампиров, в прекрасной эдре большая часть крови была человечьей, всего на восьмушку разбавленной эльфийской. Этого оказалось достаточно, чтобы получить дар долгой жизни и некую толику эльфийской красоты, которая в смеси с буйной человечьей придавала женщине неповторимое обаяние. Кроме того в Данире чувствовалась неодолимая властность, которую она прятала при любимом, но широко пользовалась в общении со всеми остальными представителями разумных рас, тем более с собственным сыном.
Сначала она заставила Дила повторить все, что он говорил императору, хотя он был уверен: подслушивала. Потом спросила про Риалу. Взяв с матери клятву, что все это останется между ними, Дейтон поведал ей всю историю их знакомства. Она с интересом выслушала про покушение, задала несколько вопросов про дом на Энотере, фыркала, когда Дил живописал ей прием и бал, а под конец спросила:
— Ты опять собрался жениться?
— Мама, нет конечно. С чего ты взяла?!
Она как будто не услышала его слов.
— Я тебя призываю сперва подумать. Она — чистокровный человек, как я поняла. Короткоживущая. Есть ли у вас перспектива? Еще максимум лет пятьдесят она будет неплохо выглядеть, а дальше? Она станет старухой, а ты будешь еще сравнительно молодым человеком.
— Мама, при чем тут это?
— При том. Ты скажешь, что все равно ее не бросишь до конца, но представь себе ее чувства. Она прошла модификацию?
— Нет.
— Час от часу не легче! Значит, у вас впереди не пятьдесят лет, а еще меньше. Сорок — это предел. Потом она станет старухой. Подумай головой, а то поздно будет.
— Мам, я уже сказал тебе, что не собираюсь на ней жениться. Мне она нужна как аналитик, умеющий работать с разнородной информацией. А еще как человек, умеющий эту информацию добывать.
Данира презрительно фыркнула.
— Не морочь мне голову. Думаешь, я тебя не знаю? Если бы ты не втрескался в нее по самые уши, она бы сто лет была тебе не нужна. Есть другие специалисты по работе с информацией. Ты мог бы скупить их оптом. Нет, пойми меня правильно, я ничего не имею против. Наверное она действительно замечательная. Но подумай сам: не слишком ли жестоко будет оторвать девочку от всего, что ей дорого, если в результате ты не дашь ей счастья?
— Мама, давай мы с Ри сами решим эти вопросы. Тем более что она мне отказала.
— Какая разумная девочка. Но вот ты, как я вижу, не готов от нее отказаться.
— Не готов, это ты правильно заметила. Но сейчас дело не в этом, а в том, когда я смогу покинуть Лигет и как мне избавиться от навязчивого внимания графа Амондора.
Данира вздохнула. Она не хотела так быстро отпускать сына. За последние пятнадцать лет это был едва ли не первый случай, когда им удалось побыть вместе и поговорить откровенно. Что ни говори, своего единственного ребенка она любила, хоть он и вырос в совершенно неуправляемого типа. Зато им можно гордиться. Мальчик достоин своего отца, а кое в чем его превосходит. Вот только внуков у Даниры пока нет. С другой стороны, какие его годы. Успеется. Внуки — это хорошо, но быть бабушкой… Б-ррр… В общем, если мальчик торопится, надо ему помочь. Для начала принести обратно изъятый свот, пусть работает, общается с Галактикой. Через два дня будет удобная оказия в Союз Миров. Грузовой челнок. Она устроит мальчика сопровождающим. А оттуда — куда угодно! Граф только локти себе кусать будет. Он сейчас спит и видит, что получит Дила готовенького, на блюдечке с голубой каемочкой. Пусть обломается. Данира очень не любила родственника покойной императрицы, и было за что.
Придя в спальню, Дил обнаружил там собственный свот и обрадовался. Мама мало говорит, но много делает. Включив своего электронного друга, он прямо на рабочем столе нашел незнакомый файл. Записка от Даниры. Она гласила: «Грузовой рейс в Союз Миров. Звездолет „Голубая планета“. Послезавтра.»
Очень толково и информативно. Все недостающие данные есть в Сети.
Через трое суток Дейтон открыл дверь своего нового кабинета на Ферине. Придется переносить штаб-квартиру сюда и избавляться от имперцев среди персонала. Ну что ж, начнем.
* * *
Наутро я открыла конверт, заботливо оставленный мне Дейтоном, и что же я там обнаружила? Список не из восьми, а из девяти имен самых завидных невест Четверки, и среди них свое собственное имя! На восьмом месте. Типа «ваш номер восемь, вас после спросим». Не знаю, что меня больше разозлило, включение в этот перечень, или место, на которое меня поставили, но я рвала и метала. Присутствовавший при этом Сим прижимал уши и прикидывался ветошью, боясь попасться мне под горячую руку. Побушевав этак с полчасика, я успокоилась и приступила к нему с вопросом: Что делать будем?
Люблю своего компаньона. Когда я начинаю беситься, он всегда сохраняет хладнокровие. А от контакта с ним я и сама остываю и начинаю трезво оценивать ситуацию.
Вообще мы совершенно полярные существа: я всегда сразу взрываюсь, потом остываю, а дальше действую по плану, безо всяких эмоций. Сим для начала говорит «нет!» и пытается отползти, потом долго думает и все взвешивает, а дальше говорит «О'кей» и предлагает технологию выхода из ситуации. На вид он тюфяк тюфяком, но его идеи гениальны. Он может придумать как сделать то, что сделать нельзя в принципе. И не только придумать, но и осуществить. Все мои знаменитые подвиги родились в этой самой лопоухой патлатой голове.
