Иао это тоже представлял. И гораздо лучше, чем Таа.
"Почему ты так поступил?.. Я не понимаю. Я никогда не мог понять тебя".
Вспомнилась одна из их последних ссор. Или - самая последняя...
Сначала Лии, как обычно, завел речь о своей свободе - а точнее, о ее отсутствии.
- Ты можешь позволить мне принимать хотя бы какие-то решения без твоей опеки? Чем я заслужил жизнь в тюрьме, Иао? Тем, что болен? Или тем, что я - твой брат? - говорил он, меряя шагами свою спальню.
Попытки успокоить Лии ничем хорошим не закончились. Все доводы Иао он воспринимал враждебно, и с каждой минутой сердился сильнее и сильнее. Итогом стала очередная истерика.
- Ты чудовище! Меня всю жизнь окружают одни чудовища! И хуже всего то, что я сам - один из них... из вас...
У Иао крики брата вызвали скорее страх, чем злость. Он и сам толком не знал, чего боится - того, что у Лии начнется особенно сильный приступ наара, который может оказаться смертельными, или чего-то другого. Может быть, так на него действует неправильность происходящего? Да, именно неправильность - ведь гио не должны, не могут вести себя так... Наблюдая за хаотичными метаниями, слушая безумные вопли поневоле внутренне содрогнешься.
Сложилось так, что забота о брате легла на плечи Иао почти сразу после появления Лии на свет. Их родитель, Роо, решил завести второго ребенка в довольно позднем возрасте. Это подорвало его силы. Он ушел, когда Лии исполнилось всего пять лет. Сейчас ему было семнадцать. Физически он стал взрослым, но в эмоциональном смысле был от этого еще очень далек.
Иногда Иао мысленно упрекал Роо за опрометчивость. Становиться родителем больше одного раза опасно для любого гио. Воспроизведение забирает огромное количество энергии. Как раз поэтому многие предпочитают оставаться бездетными. Пойти на такой шаг, когда позади осталось две трети жизни - верный залог того, что прожить отпущенное природой время до конца не удастся. И того, что ребенок родится больным...
Именно об этом Иао все время хотелось сказать брату. Нет, он не так уж стремился обвинить родителя. Но желал оправдаться сам. Напомнить Лии, что не он причина его бед.
Конечно, это глупо. Оправдываться Иао было не в чем. Он всегда делал для брата все, что было в его силах. Жизнь Лии была комфортной и безопасной, что так важно для больного. Ему не приходилось ни о чем беспокоиться - если возникали какие-то проблемы, их решением занимался старший брат. За его здоровьем постоянно следили лучшие врачи, из тех, которые хорошо усвоили, что такое профессиональный долг и никогда не разгласят тайн своих пациентов. Его образованием занимались такие же надежные наставники.
В развлечениях Лии недостатка тоже не знал. В детстве ему стоило только высказать свое пожелание - и в доме тут же появлялся новый "мир фантазии" или целый зал для подвижных игр. С возрастом, само собой, интересы Лии изменились. Его стала занимать наука. И теперь уже он требовал себе информационные системы, исследовательские станции и даже узкоспециализированные устройства, которыми оборудуют научные лаборатории. Иао понимал, что, ни в чем не отказывая брату, он провоцирует его на новые капризы. Но все равно выполнял каждую очередную просьбу. И дело тут было не только в родственных чувствах. Несмотря ни на какие доводы разума Иао постоянно ощущал свою вину перед братом. И все из-за того, что не позволял ему свободно выходить в город и видеться с посторонними. О путешествиях и каких-то других серьезных самостоятельных шагах речи тем более быть не могло. Именно так: Лии мог получить все, что желал - кроме свободы.
Это была вынужденная мера, отчасти продиктованная беспокойством о здоровье Лии. Но - лишь отчасти.
- Ты боишься, что кто-нибудь из твоего круга узнает обо мне, - часто повторял Лии, и на его губах при этом появлялась недобрая усмешка. - Однажды, когда такая жизнь мне окончательно надоест, я выйду представиться гостям, которых ты иногда собираешь в доме.
Иао не верил, что брат приведет свои угрозы в исполнение. И все равно не мог спокойно их выслушивать. Страшно представить, во что превратится его безупречная репутация, если вдруг станет известно, что у него есть родственник, больной наара.
- Ты же знаешь, Лии, из-за чего мне приходится так поступать, - из раза в раз повторял Иао.
- О да, знаю! Из-за великой и бескорыстной заботы обо мне! - издевательски смеялся Лии. А потом, если бывал в этот момент особенно зол, тихо добавлял: - А еще я знаю, чего ты боишься даже больше, чем огласки. Больше всего на свете. Стать таким же как я...
Отрицательное рассеивание энергии не всегда проявлялось как врожденная болезнь. Существовала и приобретенная форма наара. Насчет причин ее появления ученые продолжали спорить тысячелетиями, не приходя ни к какому общему мнению. Нельзя было однозначно утверждать, что опасности заболеть подвергаются только те, кто много и напряженно работает или какими-либо другими способами быстро растрачивает умственные и физические силы. Случаи наара отмечались и среди гио, ведущих совершенно праздный и спокойный образ жизни. А заодно и среди тех, кто старательно соблюдал все рекомендации ученых, как появление болезни предотвратить. И это лишний раз свидетельствовало: гарантированно уберечь от наара не может ничто.
Решив заниматься расследованием заговора, Иао и подумать не мог, что в "земном деле" окажется замешан его пропавший брат. Лишь когда в донесениях дознавателей появилось первое имя - музыканта Киэна - в душе Иао шевельнулось недоброе предчувствие.
Вспомнилось, как долго брат упрашивал взять его с собой на тот концерт. И в конце концов Иао уступил. Это был редкий случай, когда Лии представился шанс инкогнито побывать в обществе.
Они прибыли в Театр к самому началу программы. Один Иао отправился бы раньше, чтобы была возможность поприветствовать перед концертом знакомых и немного поговорить. Но в компании Лии такого нельзя было себе позволить. Личность неизвестного молодого человека неизбежно вызвала бы вопросы. Они прошли в зал, когда все остальные зрители уже расселись по своим местам, и свет потушили. Но даже эти предосторожности не означали, что избежать нежелательного интереса удастся полностью.
К счастью, в завершении концерта Киэн позволил себе поступок, который занял всеобщее внимание. Если в начале кто-то и заметил спутника Иао, позже это забылось. А удалились из зала братья в числе первых.
Но лишь поначалу Иао решил, что выходка Киэна - благоприятное совпадение. После концерта Лии стал слишком уж восторженно отзываться о его музыке. Это отдавало чрезмерностью. А, как выяснилось впоследствии, восхищение у него вызвала не только музыка, но и непростительная дерзость старого музыканта. Конечно, у Лии хватило выдержки не высказываться в защиту Иноо напрямую. Но, кажется, именно вскоре после концерта он впервые назвал гио "чудовищами, пожирающими чужую энергию".
