первых порах, он ведь обещал.
– Попрощался? – иронически спросил он.
– Осмотрел рабочую площадку.
Он понимающе кивнул.
– Мне больше нравится сравнение с врачебным обходом. Точнее.
– В хирургической клинике? – не менее иронически осведомился я.
– В клинике общего профиля с маленьким хирургическим отделением, – поправил Эрлик. – Очень советую тебе: не торопись резать. Понаблюдай.
Тот факт, что данный совет полностью совпадал с моими намерениями, я обозначил легким кивком. И немедленно спросил:
– Ты тоже мандражировал, когда вступал в должность?
– Да, только не прятал страх за бравадой.
Ткнул меня носом, ничего не скажешь.
– А как звали твоего наставника?
– Он называл себя Рудрой.
– И был человеком?
– Нет.
– Ну и где он теперь?
– Ушел на повышение. Так он сказал.
– А ты, стало быть, не уверен?
– Послушай, хватит уже! – рассердился Эрлик. – Любознательность не порок, но знай меру.
Я глубоко вздохнул: ладно, мол, затыкаю фонтан. И молчаливо признал, что насчет напускной бравады мой гуру был отчасти прав.
Но чего он хотел – чтобы я демонстрировал направо и налево весь спектр моих эмоций? Извините, этому не обучен. Не на диком острове рос, а в цивилизации. А если координатору мечталось, чтобы его подручный спокойно и по-деловому воспринимал невероятное, то лучше бы он взял в подсобники вместо меня любую систему с искусственным интеллектом!
Не захотел, и я его понимаю… Ну так терпи!
Пока что я решил терпеть сам. Задача посильная.
По-прежнему ласково светило солнце Реплики, по небу ползло одинокое облако, тихо шумел лес, ветерок рябил воду в речных заводях, одна женщина бросила копаться в грядках и ушла в дом, а в мастерской опять загудело. Парочка на мосту куда-то испарилась, я знал куда и позавидовал, вспомнив о Лоре. Больше не будет у меня счастливой любви, вот что пакостно. Какие угодно приключения тела я себе обеспечу, а вот насчет взаимных чувств – пф-ф! Пустота. Вакуум. Взаимность бывает только между приблизительно равными.
Эрлик почему-то молчал – наверное, давал мне время налюбоваться на его творение. Да я в общем-то уже… Спросит – отвечу, что оценил, восхищен и мысленно рукоплещу.
– Ну ладно, – сказал я, когда пауза затянулась до неприличия, – здесь у тебя что-то вроде отстойника вместе с сепаратором, тут ты наблюдаешь и решаешь, кого куда определить. Назову эту колонию Чистилищем… погоди, не цепляйся к словам! Как ни назови чайник, все равно в нем можно кипятить воду. С адом – я опять условно! – все понятно: это человеческая цивилизация. Так себе ад, не впечатляет. А где рай?
– Дрянные у тебя ассоциации…
– Охотно верю. Я ведь только учусь. Так что насчет рая?
– Он не здесь.
А то я не понял! Рай земной – это ведь только фигура речи. Рай репликанский – то же самое. Даже хуже, потому что вокруг рая здесь сплошной палеозой.
– На другой планете? – допытывался я. – Она хоть в нашей Галактике?
– Покажу. – На миг мне померещилось, что Эрлик чуточку поколебался, прежде чем принять решение. – Только не называй это место раем.
– А как мне его называть?
– Ореолом. Название придумано его обитателями. Сам поймешь, почему оно такое.
– А как ты называешь это место? – допытывался я.
Он даже удивился.
– Так и называю: Ореол. Не все ли равно, как назвать? Мне было достаточно создать и населить его, а вопросы семантики – это для них.
Для колонистов, договорил я за него. И правда, зачем Эрлику вникать в мелочи? Тут люди сами справятся. Построй им дом – они обставят и украсят его по своему вкусу, а то и перепланируют. Поставь перед ними задачи – сначала простенькие, затем посложнее, еще сложнее, а в перспективе и вовсе великие – и они решат их одну за другой. Поставь перед ними нерешаемую задачу – они найдут обходные пути и, может быть, приблизятся к решению.
При условии, что не перегрызутся друг с другом и не станут чересчур отвлекаться на добычу хлеба насущного…
А это уже задача для координатора.
Ну так что же? Он справится. И я бы справился, да только координатор не доверит мне этот самый Ореол – сперва научись работать на Земле, подмастерье!
Я тут же одернул себя – ишь, вздумал обижаться! «Довольствуйся малым», – учил Иисус, а если земная цивилизация для меня малое, то что же тогда большое?
– Ты в чем-то сомневаешься? – спросил проницательный мой гуру.
– Только в одном, – честно признался я, – по заслугам ли я вознесен?
Он не рассмеялся и даже не улыбнулся.
– В счет будущих заслуг. Если это утешит тебя, могу сообщить: когда я был на твоем месте, меня одолевали точно такие же мысли.
– И что?
– И ничего. Ты готов?
Я подтвердил готовность кивком, и в тот же миг Реплика провалилась в тартарары.
– Значит, враги, так? – По лицу и тону Хорхе невозможно было понять, злится ли он или испытывает гадливость. – Были просто соискатели, а теперь выходим на новый этап, топить друг друга будем. Всей бандой на одного, потом на следующего. Готовься, Ральф, ты первый.
– Почему я?
– Что за глупый вопрос! Потому что ты фаворит, а во всех телеиграх на вылет игроки в первую очередь выбивают самого сильного конкурента.
– Не всегда.
– Ну, бывает, что он вылетает вторым или третьим, – признал честный панамец, – если кто-нибудь другой настолько раздражает, что от него рады избавиться первым делом.
– Вот это ты и есть, – заявил Ральф.
– Ладно, тебя я раздражаю. А кого еще?
Молчание было ответом. Привлекать к себе внимание – плохая идея в таких играх. Но ни Хорхе, ни Ральфа это, похоже, не смущало.
А время текло медленно, будто загустело. Казалось, что назначенные десять минут уже дважды истекли, хотя куда там… Не прошло и минуты. То ли кто-то из числа кандидатов сумел исподтишка замедлить ход времени, то ли слишком уж быстрым аллюром неслись их мысли.
– Никакого фаворита нет, – проквакала Эмбер. – Я имею в виду, с точки зрения Рудры. Точнее сказать, все мы фавориты, а нет среди нас как раз аутсайдеров. Надо думать, мы идем ноздря в ноздрю, а небольшой отрыв кого-нибудь из нас или, напротив, отставание целиком помещается внутри погрешности. В противном случае наш арбитр вынес бы вердикт без нашего участия. Логично?
Мин Джи молча кивнула. Поддакнул кивком и Василий.
Никому не хотелось говорить. Нет, ну что за гадость выдумал Рудра! До сих пор баловался тестами и всю грязную работу делал сам… хотя не очень-то она была и грязной: распознать и выгнать непригодного
