Он ушел в дом.
Денисов подошел к Йец, приобнял и нежно поцеловал.
— Чего ты хочешь? — спросила она.
— Всё и сразу.
— Почему бы не всё и постепенно?
— Ты мне нужна. И я нужен тебе.
— Но сейчас мне нужен мужчина, а не самец.
— Разве это не одно и то же?
— Вовсе нет, — возразила она. — Мужчина любит женщину, а самец самого себя при помощи женщины.
— Ты опять даешь мне от ворот поворот?
— Нет, я просто кокетничаю. Хочу и кокетничаю, — улыбнулась Йец. — Мне недостаточно просто переспать с тобой. Я хочу сделать тебя счастливым.
— Тогда хотя бы поцелуй меня.
— Хоть сто раз.
— Сто раз? Начинаю считать.
* * *
Улица была узкой, пустой и неосвещенной, если не считать освещением бешеное сияние звезд над головой. Все тени были черными, как смола. Улица завалена всяким хламом, на всём печать покинутости и запустения.
— У нас на Земле люди предпочитают не заходить в такие места по ночам, — сказал Денисов.
— У нас на Тибере тоже, — ответила она. — Ты испугался?
— Дрожу, как листочек на ветру.
Тиберианцы были высокими и сильными существами. В среднем, каждый из них был на голову выше землянина и гораздо сильнее. Но безымянная планета изменила Денисова, сейчас он был выше обыкновенного жителя Тибера, а широкие плечи производили впечатление даже в темноте. С тиберианцем он бы справился без труда.
— Правильно, дрожи, потому что сейчас начнется самое страшное, — сказала Йец.
Оба засмеялись, и испуганное эхо заметалось в гулком колодце пустоты между домами.
Затем они свернули в переулок и увидели темно-красную слабо светящуюся надпись.
— Это должно быть здесь, — сказала она. — Заходим?
Денисов ожидал услышать музыку, но ошибся. Десятка два тиберианцев сидели за столиками, покачивая головами в полной тишине. Несколько пар танцевали. В воздухе метались разноцветные блики.
— А где же музыка? — спросил он.
— Каждый слушает свою.
Денисов присмотрелся и увидел проводки, подключенные к вискам сидящих. Музыка направлялась прямо в мозг, минуя уши.
— Здесь, что, никогда не бывает нормальной музыки? Они не слушают ничего громкого?
— Наверное, слушают, — ответила Йец, — но не сегодня. Посиди, выпей чего-нибудь. Я закажу.
Она подошла к стойке и заговорила с толстым и потным человеком, стоявшим за ней. Денисов сел и стал ждать. Через пару минут к нему подошла вялая девушка в фартучке, поставила на стол стакан и налила в него из кувшина. Затем сказала что-то, как показалось Денисову, с плохо скрываемым презрением, отвернулась и ушла. Сзади она была совершенно голой, если не считать завязок фартучка.
— И то хорошо, — оторопевший Денисов проводил глазами попу вялой официантки и осторожно пригубил неизвестную жидкость. Жидкость оказалась крепкой.
Йец вернулась к столику.
— Он ничего мне не сказал. Принял меня за девушку из деревни. Значит, что не все деревни вымерли.
— Ты похожа на девушку из деревни?
— Значит, похожа. Я ведь отстала от жизни на пятьдесят лет. Ко мне никто не будет относиться серьезно. Попробую потанцевать с кем-нибудь. Сегодня ты будешь моим братом. Сиди и не вмешивайся.
— Закажи мне еще чего-нибудь. Не слишком ионизированного.
— Хорошо, — Йец произнесла это на тиберианском языке, и Денисов ее понял.
Йец танцевала и общалась несколько часов. Денисов пил, ел и следил за ней. Сейчас она действительно напоминала девушку из деревни. Она явно чувствовала себя неуютно, улыбалась, танцевала, двигала плечами, наклоняла голову, смеялась, — всё это слегка скованно и зажато. С каждым часом Денисов понимал всё больше и больше новых слов, это ему нравилось. Он прислушивался, ловил обрывки разговоров, затем снова смотрел на танцующую Йец. Телодвижения без музыки казали ему дикими.
* * *
Кто-то подошел сзади и коснулся его плеча.
— Эй, — сказал человек по-тибериански, — держи, это тебе.
Мужчина в черной куртке протянул Денисову несколько бумажек, похоже, что это были местные деньги.
— Мне? За что? — Он неосознанно перешел на местный язык.
— Сейчас ты идешь домой и ложишься спать. Ты уже достаточно выпил. Сестру привезут утром. Понял?
— Нет, не понял, — ответил Денисов.
Мужчина в куртке добавил еще одну бумажку.
— Вот, больше она не стоит.
Денисов взял деньги, внимательно рассмотрел купюры, затем разорвал их и бросил на пол.
— Грязный алиен! — Мужчина добавил еще одно ругательство, смысла которого Денисов не понял.
— Это ты мне сказал? Какой-то вонючий инопланетянин будет называть меня алиеном?
Он поднялся, схватил мужчину за куртку и пригнул к столу. В этот момент кто-то ударил его сзади по голове. Денисов отмахнулся не глядя, и нападавший отлетел назад, перевернув столик.
— Ага! — сказал Денисов. — Мне понравилось!
Он врезал в челюсть еще одному, а потом сбросил со спины троих, которые пытались его повалить. Те что-то закричали, потом стало тихо.
— Пошли отсюда, — Йец подошла к дверям. — Ты слишком много выпил. Ты не справишься с ними.
Тиберианцы отошли в стороны. Некоторые даже пытались отодвинуть столики. Из-за стойки вышел тот самый потный человек, с которым Йец говорила вначале. На самом деле он был совсем не толстым. Он был просто тяжелым и здоровым, как бык. Он смотрел на Денисова со спокойной уверенностью средневекового палача.
— Ну, это уже будет веселее, — Денисов поднял стул и отбросил его в сторону. — Иди сюда, харя!
Харя подвинулась вперед и подняла плетку с крючьями.
— Это мы уже проходили, — Денисов увернулся от первого удара. Затем перехватил запястье нападавшего и сжал так, что плетка выпала из пальцев. Слегка ударил в печень, и тяжелое тело осело, затем свалилось на пол.
— Я лучший! — закричал он. — Всем понятно? Я еще вернусь!
Они вышли на улицу. Вокруг тихо и пустынно.
— Ты лучший идиот, — сказала Йец. — Куда ты собирался вернуться? Сколько ты выпил?
— Ну, могу я немного пошалить или нет? Мужчине надо иногда порезвиться. Слишком давно не дрался, у меня скопилось столько адреналина, что скоро из ушей полезет. А ты заметила, как хорошо я говорю на местном наречии? Между прочим, они собирались тебя изнасиловать.
— До этого бы дело не дошло. Я знаю, когда нужно остановиться. Кстати, как я изображала деревенскую? Похоже было?
Они засмеялись, их смех вспугнул нескольких летучих мышей.
* * *
По дороге домой они попали под сильный дождь и промокли насквозь за несколько минут. Дожди на Тибере всегда шли ночью и прекращались задолго до утра. Вернувшись, они искупались в бассейне, который находился во дворе дома. Когда дождь перестал, танцевали на мраморной площадке под настоящую громкую музыку. Впрочем, «громкая» музыка звучала тихо, чтобы не нервировать возможных обитателей ближайших домов.
