— А мне оно и не надо. Свое есть, — отрезала она. — Что вы на меня так смотрите? Пытаетесь запомнить?
— Нет. Но, кажется, я тебя знаю.
— Вы не можете меня знать, — возразила Йец. — Я не здешняя. Я впервые в Акане. Я жила далеко отсюда. Очень далеко. В тех местах, где вы никогда не бывали.
— Йец, — сказал старик. — Я вспомнил. Тебя звали Йец. Семьдесят второй год. Планета Хи. Тогда тебе было всего четырнадцать. Ты почти не изменилась. Тот же голос, тот же взгляд.
— Откуда вы знаете? — удивилась она. — На планете Хи жили только женщины. Вы не могли там оказаться.
— Мы почти вытащили тебя оттуда, — сказал старик. — Мы вытащили из рабства четырех твоих подруг, заплатив большой выкуп, и вели переговоры насчет тебя.
Но началась зима, и все женщины племени ушли в горы. В последний вечер мы попытались тебя украсть, и я получил две пули в спину. Тебе было четырнадцать, а мне девятнадцать.
— «Миссия освобождения»… — заволновалась Йец. — Неужели это ты, Сиф?
Я думала, что тебя пристрелили. Ты чуть не погиб по моей вине! Это ведь было так недавно!
— Пятьдесят лет назад, — ответил Сиф. — Тогда ты мне очень нравилась, но я не решился сказать тебе об этом. На следующий год миссия снова прибыла на планету Хи, но тебя уже там не было. Видишь, я не забыл тебя за эти годы.
— Я тоже не забыла тебя, Сиф, — всхлипнула девушка. — Как ты жил? Расскажи.
— Долгий разговор. Если хочешь, пойдем ко мне. — Старик начал складывать ножи в ящик.
— Конечно, хочу!
— А нож тебе все-таки не нужен. Даже если есть программное обеспечение.
* * *
Сиф жил в комнате на шестом этаже большого пустого дома.
— Здесь живут еще несколько семей, — рассказывал он. — По одной на каждом этаже. Мы не общаемся и даже не знаем друг друга. Люди слишком привыкли к пустоте. Но что делать, скоро здесь ничего не останется, кроме пустоты.
— И тебе это нравится?
— Мне нет. Но многим нравится. Каждый, кого ты спросишь, скажет, что он вполне доволен.
— Но это же вранье.
— Конечно. Люди не могут думать одинаково. Одинаковыми людей делает только страх. Расскажи о себе. Ты так молода и красива. Сейчас на Тибере не любят молодых и красивых. Ты заметила, что молодых почти не осталось? Детей нет вообще. Может быть, где-то в дальних деревнях, я не знаю.
— Я много путешествовала, — сказала Йец. — В основном, не по своей воле. Но это тоже долгий разговор. Не хочу вспоминать. Я…
— Ты пришла, чтобы убить меня? — перебил Сиф.
— Я? Как ты мог подумать такое? Зачем мне тебя убивать? Ты мое самое светлое воспоминание. Почему ты об этом спросил?
— Вначале ответь мне, как тебе удалось остаться молодой?
— Наш корабль уходил от погони где-то на границе Галактики. Мы слишком близко подошли к световому барьеру, пытаясь оторваться от них. И потеряли больше сорока лет. Кажется, это называется релятивистским смещением времени.
— Это правда?
— Правда. Почему ты сомневаешься?
— Потому что люди, которых мы боимся, — сказал Сиф, — они тоже молоды и красивы, как ты. И тоже не стареют. Когда я увидел и узнал тебя, я решил, что ты пришла меня убить. А что еще я мог подумать…
— Но ты же пригласил меня в дом!
— Я стар, и мне не страшно умирать. Я хотел поговорить с тобой, вспомнить то, что никогда не повторится. Это такая радость — встретить тебя опять, знать, что ты жива… Улетай с Тибера, пока еще можешь. Если останешься здесь, ты умрешь.
— Я сильнее, чем ты думаешь, — возразила она, — хотя, кто знает, может быть, я последую твоему совету. Расскажи, как всё произошло.
— Лет тридцать или сорок назад, — начал Сиф, — в городах появились первые фабрики счастья. Так это называлось. Вначале они продавали счастье только на часы или минуты. Ничего плохого в этом не было. Похоже на просмотр хорошего фильма: пару часов серой жизни ты меняешь на пару часов удовольствия. Потом фабрик счастья стало больше, цены падали, и люди стали покупать дни, недели и месяцы счастья. Наконец, годы. Вот так это и случилось.
— Остановить это никто не пытался?
— Многие пытались. Но людям нравилось быть счастливыми. Против фабрик счастья выступали только отдельные моралисты, никто их не поддерживал. Когда счастье начали продавать на годы, правительство попыталось это дело ограничить. Ты понимаешь, почему. Люди слишком быстро достигали того возраста, в котором им запрещено заводить детей. Рождаемость падала катастрофически. Но к тому времени мы перешли черту. Вымирание планеты уже нельзя было остановить.
— Сколько еще осталось людей?
— Трудно сказать. Тысяч двадцать или двадцать пять в этом городе. Еще столько же, наверное, в деревнях. Нас осталось слишком мало, чтобы сопротивляться. Даже если бы мы хотели сопротивляться.
— Сопротивляться кому? — спросила Йец. — Это же безумие! Кому выгодны фабрики счастья? Кому выгодно вымирание целой планеты?
— Я ведь сказал тебе. Это молодые и красивые люди, которые подобно тебе, долго не стареют. Если ты не такой, как все, и если тебе не нравятся фабрики счастья, то однажды они встречают и предупреждают тебя. Если не соглашаешься, то вскоре тебя находят мертвым. Поэтому у нас не любят молодых и красивых. Поэтому я и подумал, что ты пришла меня убить.
— Значит, тебя уже однажды предупреждали? — спросила Йец. — Так?
— Да. Два месяца назад. Когда-нибудь они придут за моей жизнью.
— А что же делает полиция?
— А что полиция… Она существует лишь формально.
* * *
Вернувшись домой, она рассказала о том, что узнала.
— Так ты говоришь, они молоды и красивы? — задумчиво переспросил Капитан. — Значит, кое-что мы о них знаем.
— Они молоды потому, что никто из них не употребляет искусственное счастье, — сказала Йец. — Поэтому они стареют не так быстро, как остальные.
— Да, но немолодой человек тоже может быть полезен. Почему они не используют людей зрелого возраста?
— Убийцы, боевики должны быть молодыми и сильными.
— Пожалуй, — согласился Капитан.
— А я думаю, что они специально набирают молодых и красивых, для того, чтобы их узнавали и боялись, — сказал Денисов. — И для того, чтобы свои не воровали искусственное счастье: тогда они сразу бы постарели и воровство было бы заметно. Если кто-то из своих неожиданно постареет, ему камень на шею — и в море. Правильно?
— Бедный Сиф! — встревожилась Йец. — Его ведь могут убить в любой момент! Мы обязаны его защитить.
— Мы ведь не можем его охранять.
— Но можем пригласить его сюда, к нам.
— Кто он вообще, твой Сиф?
— Первая любовь, — ответила Йец. — Он пытался меня спасти, когда я была в рабстве на планете Хи, и едва не поплатился жизнью. Он был не один, на Хи прибыла целая миссия, которая выкупала несовершеннолетних девочек-рабынь. Кого-то они смогли спасти, а кого-то нет. На той планете жили только женщины, которые воспроизводили сами себя, копируя свои хромосомы.
