возможности ограничены. А скоро ещё приедут Помощницы из Вольных Земель. Приходится подчиняться, пока подчиняться.
Придворных отослали, обсуждали впятером. Купцы, даже под страхом смерти, не будут торговать этими овощами.
— Правитель. — сказал один из Попрошаек. — Ими может торговать храм Богини-Матери.
Он посмотрел на сестру, та на мать, все вместе на Апрака.
— Храмам запрещено продавать. Он если они будут очищать и передавать купцам для продажи, лавочникам. Это не противоречит традициям.
— Кто у нас глава лавочников?
— Мой отец. — едва слышно сказала его наложница.
— Вот он и будет распределять. Пиши приказ.
На следующее утро огласили новый приказ Правителя. В народе началось обсуждение этого приказа. Но Попрошайки «направили» мысль по нужному пути. А следующим утром открылись лавки, куда овощи поставлялись из храма. И цена на овощи упала. Немного, на 1/8, но люди кинулись туда, оставляя без дохода крестьян. А во дворце уже завтракали свежими овощами. В небольшом придворном храме, в жертвеннике горел Священный Огонь, и десяток Верных, сменяя друг друга, охраняли и поддерживали его до вечера, когда приносили новый огонь. Ответственный за огонь жил своей беззаботной жизнью: спал, ел, кричал, улыбался. Он был выкинут из борьбы за власть. Священники не имеют права на власть.
Их встречали шумно. Множество катеров и вертолётов, журналисты и местные власти. И огромный лайнер. Отшвартовались около его борта. С него скинули экраны, закрывшие процесс перегрузки пострадавших. Заработали лодочные лебёдки. Всего один журналист снял процесс перегрузки полностью. И снаружи, и внутри, и в «Жемчужине». Два прямых репортажа ушли в редакцию, поднимая её рейтинги. Пострадавших встречала сама владелица лайнера, но встречала больше для прессы. Интервью на вертолётной площадке, короткая экскурсия по основным секциям лайнера, ещё пустым. Сразу за журналистами помещения начинали готовить к работе. Итоговое интервью на пирсе, где перед журналистами высыпали полное ведро «жучков», только что снятых в помещениях корабля. А на следующий день — рутинная работа больницы. Пациенты пошли на обследование под сканеры. Корабли, доставившие их, стояли без топлива у другого пирса. Они выполнили поставленную задачу. Команда отдыхала, офицеры тоже. Поставка топлива — вопрос времени. А на посадку шли самолёты, в которых прибывали родственники пострадавших. Их списки были опубликованы очень широко и доступно. Были составлены списки тех, кто мог оказаться на этом «курорте» в это время, по данным туристических компаний. Но выживших больше не нашли. Власти Индонезии только зря прочёсывали окрестные джунгли.
Самолёт шёл на посадку. Так буднично и привычно для неё. У неё задание — договориться о цене на контрабанду. Шотландский виски, Ямайский ром, Кубинские сигары и другие товары, производимые в недружественных к Австралии регионах, завозились всеми возможными путями. Авиакомпаниям было легче. В аэропорту товар считается в международной зоне. А из аэропорта есть много скрытых ходов. Но контрабандисты подняли цену. До неё летали несколько успешных и талантливых переговорщиков, но безуспешно. А она летела к сыну. Заодно попросили и поговорить, не особо рассчитывая на успех. Контрабанда позволяла окупаться пассажирским перевозкам. Иногда, когда вместимость позволяла, всех пассажиров пересаживали в первый класс, забивая салон контрабандой.
Но вот и аэропорт. Она шла с основным потоком. Взять свой багаж — небольшой чемоданчик на колёсиках, и в зал для прибывших. В зале стояла большая, хорошо заметная стойка лайнера «Жемчужина Тихого Океана». Она пошла к ней. Отстояла очередь из пяти человек, подошла. За стойкой сидела девушка-китаянка.
— Вы к кому? — спросила она на странном, но вполне понятном английском.
— Я мама Теда Роджера.
— Приложите ваш палец к сканеру. Любой.
Она приложила палец, сканер считал. Девушка посмотрела на экран.
— Спасибо, подтверждено.
Она достала небольшой электронный браслет, зарегистрировала его, привязав к её документу, отдала ей.
— По браслету вас отвезут к лайнеру, но только, или специальным автобусом, или специальным такси. На них вы увидите наклейку с лайнером. Вас разместят в гостевой зоне. На лайнере в вашем распоряжении питание, душ, сауна, бассейн, читальный зал с библиотекой. Спортивные площадки, к сожалению, на ремонте.
— Спасибо. Ваш акцент?
— Ещё не разговорилась. — девушка виновато улыбнулась.
— Вы из Мельбурна?
— Да.
— Спасибо, милая моя. Вы успокоили меня. Спасибо.
Она пошла на выход. Автобус ещё стоял у входа. В нём сидели те, кто был перед нею. Она села. Автобус ещё немного постоял, взяв ещё двух пассажиров, и поехал. Её доставили прямо к лайнеру. С одного борта шла погрузка пассажиров, с другого — строительного и отделочного материала, лайнер ремонтировали. На входе проверили её браслет, пропустили. Лифт поднял её и ещё нескольких пассажиров наверх, в большой холл. Она подошла к стойке регистратора. Снова девушка-китаянка со смешным акцентом. Она улыбнулась. Лучше рекламу не придумаешь. Значит, с сыном всё будет в порядке.
Её поселили на этой же палубе. Распаковалась, и к информационной стойке.
— Ваш сын сейчас на обследовании. Освободится к вечеру.
Она пошла в кафе. Еда не лезла в рот. Отец рассказывал, что с внуком. Но и сказал, что всё восстановят, он верит в это. Сейчас адмирал под арестом в казарме для высшего командования. Штабные недовольны, что он без приказа отправил пострадавших на Гавайи. А в прессе идёт шум, и общественное мнение явно на стороне старого адмирала. Проходят одиночные акции протеста против него, но вяло. И на следующий день на этом месте пусто. А на «массовую» демонстрацию приходят человек 30–40, и ведут они себя скромно, озираясь, явно кого-то боясь.
Её пригласили. Сын прошёл обследование, сейчас в палате. Когда она вошла, то сын буквально кинулся на неё. Она не смогла сдержать слёз. 3 года она его не видела, даже не знала, где он. Поговорили. Сын рассказал ей, как его освобождали. Потом зашла врач.
— Вы его мама?
— Да.
Врач достала электронный планшет. Набрала на нём код.
— Смотрите. У вашего сына удалена рука, удалён глаз. Всё сделано хирургически грамотно.
— А удаляли из-за травмы, или…
— Это мы не можем сказать. Но вот что ещё. У него удалена большая часть селезёнки.
— А вы сможете это восстановить?
— Это легко. Он у нас первый на операцию.
— Завтра?
— Да. У вас какие планы на завтра?
— Мне надо провести переговоры.
— Спокойно можете их вести. Селезёнку и глаз мы восстановим завтра. А с рукой надо будет немного подождать. Дня 3–4, не больше.
— Спасибо. А утром я ещё смогу прийти?
— Да, сможете. Повезём на операцию только к 10–00 по местному времени.
— Спасибо, доктор. А кто оперирует? Вы?
— Нет, я терапевт. Буду вести его после операции. Хирурги — лучшие врачи Англии и России. Ученики профессора Смолина.
