— Что это? — В нескольких километрах позади нас я заметила нечто, оставлявшее след. На западе появилась ещё одна полоса движения, а вскоре и над нашими головами рывками полетела крошечная машинка. Несколько других транспортных средств возникли за нами, приблизились и стали видимыми. Многоколесный фургон на жидкой подвеске; терратехнический грузовик с биомеханическим оружием; одноместные кентавры, конские фигуры без голов, на месте которых сидел мужчина или женщина в эоли. Какой-то планер карабкался с восходящими потоками вверх. Брен остановил нашу машину. ИллСиб шагнули навстречу близившемуся исходу.
Другие машины тоже притормозили. Их водители и пилоты высовывались из окон. Позади меня, скрытый стенками нашей машины, зашипел абсурд, не слыша себя. Все беженцы были, как и ИллСиб, городскими изгнанниками. Беглые служители, подумала я, и те, кто оставил за спиной не столь грандиозное прошлое. Планер сел, и из него выглянул Шонас. Где же ДалТон, невольно подумала я. Горожане вели себя настороженно, но почти все друг друга знали, а потому поздоровались и коротко обменялись новостями об абсурдах и вооружённых силах города и Послограда.
Мы продолжили путь уже с небольшой свитой. Планер сигналил, покачивая крыльями и мигая бортовыми огнями.
— Попроси Танцовщицу подойти сюда, — сказала я ИллСиб. — Переведи ему. — Я высунулась в глаз нашего экипажа и показала пальцем. Танцовщица не смотрел, куда я показывала.
— Смотри наружу и вверх, на машину над нами, — сказала сначала я, потом ИллСиб. Иногда, говоря для ариекаев, я невольно копировала точность Языка в переводе на всеанглийский. — Машина над нами, огни на её крыльях, то, как они движутся, — это её язык. Она говорит с нами.
Половина глаз Испанской Танцовщицы смотрела в окно, вторая половина — на ИллСиб, а один глаз повернулся ко мне. В него я и смотрела. Ты слушаешь ИллСиб, думала я, но знаешь ли ты, что это я говорю?
— Он не понимает, — сказала Илл или Сиб. — Он видит, что я не лгу, по-моему, но он видит и то, что самолёт не говорит с нами.
— А он говорит, — сказала я.
С рассветом мы сделали поворот, чтобы не столкнуться с войсками ЭзКела и обойти их лагерь.
— Давай же, давай, — подбадривал себя Брен. Нам обязательно надо было добраться до абсурдов раньше, чем это сделают войска.
— Они не торопятся, — сказал Брен. — Мы их обгоним. Они ведь всё равно не сражаться идут, а договариваться.
— Проблема в том, — ответила я, — что они не знают как.
Я всё ещё видела планер. Другие машины шли следом за нами, так близко, что мы могли помахать их водителям рукой. К середине утра плато впереди заполнили газовые деревья, тысячи кожаных мешков размером с дом покачивались на ветру, держась корнями за землю. Машины одна за другой начали покидать наш арьергард.
— Хей, — окликнула я Брена.
— Им здесь не проехать, — отозвался он. Лишь три кентавра упорно шли за нами. ИллСиб нервно переглядывались.
— Брен, — сказала одна из них, — они маленькие, мы — нет.
— Мы здесь тоже не пройдём.
— По крайней мере, тайно.
— Мы же оставим следы…
— Вы что, не слышали? — сказал он. Он рванул рычаги управления на себя и ухитрился выжать из машины ещё немного скорости. — У нас нет времени. Нам надо добраться до места быстро. Так что, пожалуйста, возвращайтесь к своей работе. Вы должны учить. Потому что нам не просто надо добраться туда: там нас тоже ждёт дело.
Но близившийся лес всё равно мешал нам сосредоточиться. Некоторые деревья медленно уходили с нашего пути, насколько им позволяли корни, но большинство не успевали. Я вся сжалась. Торчавшие с боков ноги нашего экипажа косили похожие на канаты стволы. Позади нас взмывали вверх кожистые шары, болтая обрезанными корнями. Чем глубже мы уходили в лес, тем длиннее становилась их вереница. В заднее окно я видела, как кентавры переносили своих всадников через пеньки, похожие на бухты свёрнутых канатов, которые мы оставляли за собой. Раздавленных деревьев было немного: взлетели почти все.
— Проедем этот лес и ещё несколько километров, — сказал Брен дрожащим от тряски голосом. — Обе армии там.
Шарообразные кроны толклись наверху. Вокруг была тьма и многослойные тени, которые, как вдруг подумалось мне, могли скрывать что угодно: руины ариекайских построек или ещё что-нибудь столь же невероятное. За нами ложилась просека, а над ней клином уходили в небо оторванные деревья, пока верховой ветер не растаскивал их в разные стороны. Из-за просеки я и заметила, что самолётик качал крыльями, словно во время воздушного боя.
— Что-то случилось, — сказала я. Вытянув шеи, мы увидели, как самолётик полез вверх, а орудия на его носу полыхнули по другой, атакующей машине.
— Фаротектон меня подери, — вырвалось у Брена.
Спрятаться было негде. Куда ни поверни, след из взлетающих деревьев мгновенно выдавал нас с головой, оставалось только прибавить скорость, пока кентавры позади нас стреляли из винтовок. Раздались хлопки, и над облачками взрывов поплавками закачались деревья и их потрёпанные останки, волоча за собой хвосты из дыма и растительного вещества.
Шонас отстреливался из своего планера. На мгновение я подумала, что нас догнал его враг ДалТон и что я опять стала невольной участницей чужой драмы, но нападающий закладывал такие виражи, которые ни одному человеку не под силу. ЭзКел послали за нами ариекайское воздушное судно, чтобы не дать нам добраться до армии, к которой, как они поняли, мы стремились.
Кентавры рассеялись по пузыристому подлеску. Я слышала, как ИллСиб бормочут на Языке. Они объясняли Испанской Танцовщице, в чём дело.
— Может, я смогу… — начал Брен, и мне стало интересно, что он придумал. Планер перечеркнул небо, точно пущенный карамболем шар, и ушёл в землю, взорвавшись брызгами взлетающих деревьев. Илл и Сиб завыли, увидев, как погиб Шонас.
Мне не верилось в то, что ЭзКел пожертвуют ради нас целым летательным аппаратом, по крайней мере сейчас. Я завизжала, и земля разорвалась у нас под ногами.
Я очнулась от шума. Закашлялась, закричала и увидела над собой множественные глаза какого-то ариекая. Над его головой торчала искорёженная ходовая часть нашего аппарата, сквозь которую просвечивало небо и поплавки растений. Рядом со мной было мёртвое лицо другого ариекая. Сначала я подумала, что умираю. Я натянула эоли, а живой ариекай подхватил меня своим дающим крылом и потянул из перевёрнутого экипажа наружу, сквозь дыру в обшивке.
Я поняла, что с момента нашего крушения прошло всего несколько секунд. Споткнувшись, я навалилась на Испанскую Танцовщицу. Мы были на дне глубокой воронки, которую окаймляли растения, качавшиеся на обмахрившихся стволах.
