возвышения и хлопнул осла по загривку.
— Ну чё, Лимузин? Пошли разруливать!
— Боязно, хозяин...
— Ещё бы не боязно. А пакостить — не боязно было?
— Так я ведь и не пакостил.
— Это не спасёт тебя от ответственности, Лимузин. Я всё свалю на тебя.
— Мама...
Перво-наперво я изъял у осла один из кувшинов и ополовинил его. Тёмненькое... Осёл, может, и шпионская рожа, но не откажешь ему в этом самом, как его... В понимании, вот. Летом, например, светлое пиво заходит прекрасно. А зимой — наоборот. Знать не знаю, отчего такое. Может, личный мой загон. А может, осёл тупо по рандому взял. Или акция на тёмное была — типа, два литра по цене одного. Пофиг предпосылки, главное — результат.
— Упало, — просипел я, оторвался от кувшина и инвентаризировал. — Давай второй.
Бряк — и на полу рядом со мной оказался кувшин. Хвала премудрым создателям — они не стали никак анимировать для осла извлечение из инвентаря предметов. Вот если бы он сперва копытами этот кувшин взял, а потом поставил, тут-то я бы и кончился на месте.
— Очень хорошо, Лимузин, — похвалил я, инвентаризировав второй кувшин. — Теперь пошли отвечать за последствия.
И толкнул дверь.
— Вот он!
— Держи его!
— Хер ему отрежьте!
— Х*ясе, Лимузин, — пробормотал я, остановившись. — Хер тебе отрежут.
— Кажется, они про тебя говорят, хозяин, — робко возразил осёл.
— Это мы ещё посмотрим!
Я решительно зашагал к толпе, которая хотя и орала громко — в атаку кидаться не спешила. Видать, пока носились по городу, запал порастеряли. А я вот особо и не носился. Там выпил, тут перехватил, с людьми интересными побеседовал. Неплохо, в общем, день провёл, продуктивно. «Тот был умней, кто свой огонь сберёг...»
— Правильно! — заорал я, подняв кулак, чем ошеломил и заставил заткнуться возмущённых любителей линчевания. — Доколе мы будем терпеть выходки этого так называемого Мёрдока? Да кто он такой?! Мы его не звали! Пошёл он на**й!
— Да-а-а! — заорал откуда-то из середины толпы Иствуд и выстрелил из револьвера в небо.
Толпа синхронно вздрогнула и ещё больше смешалась.
— Козёл ужратый, камеру сломал! — продолжал я возмущаться. — Вернее, не козёл, а осёл. Вот этот. — Я указал на осла. — Был он раньше? Нет, не было. Ломались раньше камеры? Нет, не ломались! С приходом осла всё изменилось! Камеры не работают, зима стала холодной, дров не продают!
— Дрова! — воскликнул кто-то сиплым голосом.
— Слышишь, жопа ослиная, чего люди говорят?! — рявкнул я на охреневающего Лимузина. — Верни дрова, падла! Город замерзает! Пшёл!
И выдал ослу напутственного пинка.
Лимузин выразил недоумение сдавленным «и-а-а-а» и бросился бежать. Деморализованной толпе только того и надо было. Нихера не поняв и увидев удирающую скотину, они бросились за ней. Остался только Иствуд.
Ковбой по-пижонски крутанул на пальце револьвер и бросил его в кобуру, после чего ещё более пижонским жестом коснулся полей шляпы.
— Мёрдок! Приятно видеть, что ты до сих пор на коне. Пусть даже это и осёл.
— В умелых руках и х*й — балалайка, — ухмыльнулся я.
— Как всегда, понятия не имею, о чём ты говоришь. Значит, всё нормально и вернулось на круги своя. Ромул сказал, сегодня репетиция?
Я двинул к дому, по-братански приобняв за плечи Иствуда:
— Ты прав на пятьдесят процентов, ковбой. Репетиция — будет, это к бабке не ходи. А вот насчёт того, что всё вернулось на круги своя — вот тут ты сильно-сильно заблуждаешься.
***
— Лежать, сука, пока я тебя хреном не избил!
— Мёрдок, Мёрдок, не надо, слышь, успокойся! — визжал, забившись в угол, Рома.
Иствуд плакал в потухшем камине. Вивьен пряталась под столом.
Я заметался по гостиной, а по совместительству — репточке.
— Грёбаный в рот, недоумки! В группе, помимо меня, три тела, все три — безмозглые! Я что, сильно дохера с вас спрашиваю? Я ещё даже не начал с вас, уродов, спрашивать! Пока я бухал, набираясь вдохновения, вы жили среди этого п**добл**ского тупорылого и у**ищного стада... в смысле, среди нашей целевой аудитории! И что? Никто не может ничего родить? Нам нужен новый жанр, новое направление, что-то такое, отчего у так называемой мужской части этой аудитории начнёт вставать х*й, а у женщин... Да срать на женщин. Вивьен! Как возбудить мужика?!
— Сэр! — Вивьен молнией выскочила из-под стола, е**нувшись об него башкой, но даже этого не заметила; она тут же вытянулась по стойке смирно и доложила: — Раздеться и потереться, сэр!
— Как выразить это музыкально?! — рявкнул я на неё.
Вивьен бросилась в сторону, подняла свои клавиши, которые я пинком отшвырнул две минуты назад. Разложила подставку и суматошно заиграла что-то, с ужасом глядя мне в глаза.
— П**дец, — прокомментировал я её потуги. — Пьяная оргия на скотном дворе с систематическими испражнениями друг другу в рожу. Прекрати немедленно, пока мы все тут импотентами не стали!
Вивьен послушно вытянула руки по швам.
— Иствуд, б**дь! — нашёл я новую жертву и в один прыжок оказался у камина.
Иствуд издавал какой-то ультразвук, пока я вытаскивал его, перепачканного в углях и золе, из камина. Левой рукой я прижал его к полу, правую отвёл для удара.
— Как возбудить мужика?!
— Я не знаю!
— Ты же пидор!
— Не-е-е-ет!
— Никто ни разу не видел, как ты трахаешь бабу, а значит, ты пидор, и сейчас ты расскажешь нам, как возбудить мужика.
— А-а-а-а-а, ма-а-ам-а-а-а!
— Херово стараешься, юнга, у меня на тебя не встаёт! — проорал я.
Но разбить Иствуду рожу и вколотить ему зубы в глотку не успел. Сзади раздался мягкий и добрый голос:
— Мёрдок, как по-твоему, что ты сейчас делаешь?
— В смысле?! — оглянулся я на Сандру, которая незаметно вошла в дом и, наверное, уже с минуту наблюдала за происходящим. — Провожу репетицию. А на что похоже?
— Ну... Я, конечно, не спец, но это больше всего похоже на массовую резню.
— Вот, — кивнул я и выпрямился, оставив Иствуда в покое. — Точняк — репетиция. Ты не кипишуй, это ж я так, с ласкою всё. Пацаны привыкшие. Да, пацаны?
— Пошёл на**й! — со слезами проорал Рома из своего угла.
