Шун прогулялся по комнате, размялся, посмотрел на улицу. Его окна выходили на городскую стену и лес, что раскинулся на горизонте сплошной полосой. Сразу за лесом начинались горы, но отсюда были видны лишь ближайшие верхушки, на которых горели одинокие огоньки. Главный вход в гостиницу находился с другой стороны, в эту же улочку выходил черный, который использовали крайне редко. Сейчас рядом с ним стояли два официанта и еще какой-то человек. Они весело обсуждали последние городские новости и периодически прикладывались к общей бутылке. Судя по всему, в празднике участвовали еще и работники…
Шун вздохнул, понимая, что ужина в номер может и не дождаться, растянулся на кровати. Полежав так какое-то время, он все же оделся и вышел в коридор, закрыв комнату на ключ и сунув его в пространственный карман. Денег у него достаточно, можно выбрать сейчас что угодно, забрать ужин с собой в комнату, а с уже оплаченными заказами разобраться завтра к обеду, когда работники трактира придут в рабочее состояние.
В трактире было не протолкнуться. Шун поймал одного из официантов и спросил, что же такое тут празднуют. Тот ответил, что у хозяина гостиницы день рождения. "Ну, это все объясняет", — подумал Шун и пошел к стойке заказов. Он выбрал из того, что уже было приготовлено, работник стойки отлучился на кухню всего на пару минут, вернулся с горшочком тушеного мяса и половинкой хлеба. Шун подумал и попросил бутылку красного вина. Уж если гулять, так гулять. Поблагодарив работника, он положил все это в пространственный карман и направился обратно в комнату, но тут его внимание привлек высокий девичий голос, затянувший лиричную песню. Молоденькая певица была очень хороша собой: миниатюрный рост, длинные льняные волосы, изящные черты лица и блестящее платье с глубоким декольте. Пела она хорошо, и Шун остановился, заслушавшись. Остальные посетители трактира также оторвались от своих дел, разговоры быстро умолкли или существенно сбавили громкость. Когда девушка допела свою песню и сорвала шквал оваций, Шун почувствовал, что кто-то пристально на него смотрит. Ощущение было очень ярким и неуютным. Шун огляделся, медленно поворачивая голову из стороны в сторону, но ничего и никого подозрительного не заметил. Девушка начала новую песню, веселую и ритмичную, несколько посетителей, молодых и не очень, повскакивали со своих мест и принялись танцевать прямо между столов. Неприятное ощущение в груди Шуна стало сильнее и тревожнее, словно наблюдатель был настроен к нему враждебно. Шун еще раз медленно обвел взглядом помещение и вдруг заметил за дальним столиком бледное лицо. Два больших, блеклых, словно линялых глаза смотрели прямо на него.
С их встречи на реке прошел уже почти месяц, но Шун тут же узнал наблюдателя и неосознанно сделал шаг назад. "Успокойся, — подумал он. — Здесь полно народу, он ничего тебе не сделает. Да и ты уже не тот, что месяц назад. У тебя есть…" Шун запоздало понял, что оставил меч на кровати и, в случае чего, призвать его не получится. Он пошел к лестнице, стараясь не срываться на бег, и машинально хлопнул себя по груди.
— Твою ж… — процедил Шун сквозь зубы, поняв, что шнурок с клыком также остался в номере.
Он быстро поднялся на третий этаж и поспешил к своей комнате, которая располагалась в самом конце коридора. Когда до нее оставалось всего несколько метров, из номера впереди вышел широкоплечий боец. Он что-то весело насвистывал себе под нос и шел прямо по центру коридора. Шун чуть подался вправо, чтобы обойти его, когда в спину прилетело:
— Арни, задержи-ка этого милашку.
Боже, он даже оттенки этого голоса запомнил с удивительной точностью…
Боец хмыкнул и, словно между делом, сгреб Шуна в охапку. Шун поморщился, потому что от здоровяка разило перегаром. Боец тряхнул его за шкирку и легко развернул в сторону говорящего.
Бледнолицый подошел и криво осклабился, рассматривая Шуна все с той же неприязнью.
— Кажется, у нашего принца появился спонсор. Смотри-ка, и приодел, и прикормил. И отмыл. — Он протянул руку и до боли сжал подбородок Шуна. — Ну, не пропадать же такой милой мордашке.
Боец за спиной довольно гоготнул, и от этого смеха по спине Шуна пополз холодок. "Чего ты привязался ко мне?! — вопил он в голове. — Что тебе от меня нужно?!" Открывать же рот он не спешил, боясь, что это лишь обострит ситуацию.
— Думаю, он будет не против обслужить и нас. — Бледнолицый попытался сунуть пальцы Шуну в рот, но тот сцепил зубы и кинул на него хоть и испуганный, но полный злобы взгляд. — Как он тебе?
— Сойдет, — еще громче загоготал боец.
Он толкнул Шуна к стене, а когда тот пребольно ударился спиной и упал, — присел рядом и потянул его за ногу. Но на этот раз Шун не собирался сдаваться так рано. Он отчаянно пнул здоровяка в грудь и перекатился, как только его ногу отпустили, вскочил, принимая боевую стойку.
— О, нас ждет представление, — довольно хохотнул бледнолицый, отходя чуть дальше.
Приемы, которым его обучил Миро, здорово помогли Шуну, но и их хватило ненадолго. Разница в силе, как физической, так и духовной, была ощутимой, однако Шуну все же удалось вывести бойца из себя. Он растерял былое спокойствие и хорошее расположение духа, как только понял, что легкая мишень не такая уж и легкая. Каждый его удар был наполнен недовольством и досадой, он терял концентрацию, и это позволило Шуну продержаться еще несколько минут.
— Арни-Арни… Ты меня разочаровываешь, — вздохнул бледнолицый. — Не можешь завалить такую мелюзгу. Прикончи его уже, смотреть на вас противно…
Боец ощерился. Он как раз уложил Шуна на лопатки и заблокировал обе его руки, скрутив их за спиной жертвы. Ему открылась довольно тонкая, абсолютно незащищенная в данный момент шея, и боец потянулся к ней свободной лапищей…
— Да твою ж мать… — зло процедил сквозь зубы бледнолицый, когда тот застыл. — Вы издеваетесь…
На этот раз исполнитель грязной работы даже не удосужился как-то объяснить резкую перемену в своем настроении. Он просто грузно поднялся, перешагнул через свою несостоявшуюся жертву и пошел к лестнице. Шун осторожно проверил, не вывихнули ли ему плечо, и смахнул кровь с разбитых губ. Он не спешил подниматься, напряженно смотря на бледнолицего и ожидая его дальнейших действий. Тот же стоял в паре шагов от него с каким-то непонятным выражением лица. Потом фыркнул:
— Ты все такой же дохляк и заморыш. Слабый и никчемный, просто пустое место. Почему же он так печется о тебе?
Сказав это, бледнолицый отвернулся и пошел к лестнице.
Добравшись до комнаты практически ползком, Шун заперся изнутри и растянулся прямо на полу. На глазах его выступили слезы, то ли от боли, то ли от обиды и злости. Какой же он дурак! Дурак! Дурак! Еще совсем недавно он думал о том, что ни за что не упустит свой второй шанс, что теперь он готов ко всему, даже к встрече со Стальным Псом. Но прошло от силы полчаса, а он чуть не распрощался с жизнью, потому что просто по-идиотски забыл свое оружие в номере. Потому что он все еще слаб и неуклюж. Действительно пустое место, лучше и не скажешь! А самым обидным было то, что Миро так и не позволил ему купить новое исцеляющее зелье, а значит, завтра он увидит все эти синяки и кровоподтеки. И Шуну придется все ему рассказать… Он медленно перекатился на бок, стараясь не давить на ноющие ребра, осторожно сел, вывалил из пространственного кармана все имеющиеся у него артефакты. И — хвала небу! — среди них было два исцеляющих. Шун убрал все лишнее обратно и долго возился с артефактом, прикладывая его к особо пострадавшим участкам. Когда самочувствие его улучшилось, а все видимые повреждения были ликвидированы, Шун облегченно вздохнул и вытер все еще слезящиеся глаза. После всего случившегося кусок в горло не лез, даже просто мысли о еде были противны. Но желудок неудовлетворенно урчал, Шун вытащил из пространственного кармана бутылку вина, откупорил ее и влил в себя сразу половину. Опьянение мягкой теплой волной потекло по телу, Шун сделал еще несколько глотков, успокаиваясь и расслабляясь. И только когда эмоции его более-менее улеглись под действием алкоголя, он вдруг вспомнил последние слова бледнолицего. "Почему же он так печется о тебе?"
