Вскоре шатер старейшин приоткрылся, и в щель вырвалось немного дыма, следом за которым появилось лицо старушки, которая вчера так любезно мне помогла с плечом. Она отыскала меня и мотнула головой, призывая в шатер.
Я взобрался на повозку и подошел к ней. Она раскрыла вход буквально на секунду, с неожиданной силой схватив меня за руку и втащив внутрь. У меня появилось чувство, что я нахожусь в невероятно тесной кальянной без окон, в которой одновременно «пыхтят» несколько десятков людей.
Дым был повсюду, видимость — почти нулевая. Старушка уверенно вела меня за руку, и вскоре остановилась, потянув руку вниз. Я послушно сел. Голова уже начала кружиться, когда передо мной появилось лицо — это была та же старушка, но на ней была маска. Маска была красной, со злым выражением лица, раскрытым в беззвучном крике ртом и выдающимся птичьим носом. Она что-то прорычала и тут же исчезла.
Вокруг меня начали отбивать какой-то ритм — я огляделся, и на миг разглядел в дыму еще двух старейшин — они были в таких же масках, но синего цвета, и выплясывали какой-то непонятный танец.
Вскоре все трое старейшин принялись рычать, и постепенно я услышал и в этом рычании некий ритм.
Постепенно мое сознание расплывалось, я терял связь с реальностью, и клубы дыма под моим взором стали принимать странные очертания — что-то похожее на танцующих людей. Сознание окончательно покинуло меня, замещенное видениями.
…
На большой поляне посреди леса стояла женщина, одетая в длинное светлое платье. Голову ее украшала диадема из цветов, а в руке она держала деревянное ведро, которое она только что наполнила водой из пруда. Я узнал поляну — это была та же поляна с прудом и сараем, разве что тут и там находились деревянные хижины, что свидетельствовало о населенности данного места.
— Мама! Мама! — раздался детский крик.
Женщина быстро обернулась, взмахнув густой копной черных, как смоль, волос. Она оказалась довольно красивой, с правильными чертами лица и мягким выражением лица.
К ней подбежал не по годам развитый ребенок — на лицо ему можно было дать лет десять, но ростом он был почти с взрослого мужчину, а его мускулатуре можно было только позавидовать. Было довольно жарко, и шкура какого-то животного с серой шерстью, наброшенная на плечи парнишки, выглядела довольно странно. Они крепко обнялись, словно давно не виделись.
— Ками, как же я рада, что ты вернулся… — у женщины на глазах заблестели слезы радости.
Получается, этот юнец — Ками? Но почему он выглядит абсолютно нормально — я имею в виду лицо? Никаких намеков на уродливость, ни неестественно объемного лба, ни впалого подбородка… Обычный ребенок — разве что довольно рослый.
Ками снял с себя шкуру. Когда он растянул ее на земле, стало очевидно, что это шкура волка. Но какого волка — роста в нем было не меньше двух метров.
— Я спас человека! — радостно заявил Ками. В этот момент раздался шелест веток, мы оглянулись, и увидели, как из леса выходит мужчина средних лет, весь запачканный чем-то, одежда висела на нем лоскутами. Он тут же направился к женщине.
— Что ты наделал? — лицо женщины окаменело, она переводила взгляд с шкуры на Ками.
— Я спас человека! Его едва не убил этот волк, но я набросился на него и задушил голыми руками! — Ками поднял свои кулаки и сжал мускулы.
— Ваш сын — очень храбрый и сильный человек. Он спас меня от верной смерти, — сообщил подошедший. В нем тоже были какие-то смутно знакомые черты. — Позвольте представиться, меня зовут Кшиштоф. Я — путешественник, скитающийся по миру. — Он почтительно поклонился матери Ками.
Та же, казалось, не слушала. Она так же ошарашено смотрела на сына.
— Так это правда? Ками, нам надо бежать отсюда прямо сейчас, — она схватила сына за руку и попыталась потащить его в сторону леса, но он и не пошатнулся.
— Мама, я знаю, что в нашем племени говорят о животных, но я ведь спас человека! Жизнь человека важнее всего!
— Простите, я действительно не понимаю, что плохого в том, что ваш сын проявил благородство? — спросил Кшиштоф.
Женщина прекратила свои потуги, и горестно сказала:
— Ками, сынок, если ты сейчас же не отправишься со мной, нам всем конец.
— Что здесь происходит? — раздался громкий крик. Из одной хижины — кстати, самой большой — вышел человек и направился к пруду. По мере приближения стала заметна седина, сутулость и морщины. Похоже, это был один из старейшин?
Женщина разом как-то иссохла, и стояла, опустив плечи.
— Отто, подойдите, я спас человека!
— Ты опять ходил в лес в одиночку? — видимо, старейшина не расслышал Ками, и погрозил тому кулаком, приближаясь.
Едва он подошел, его взгляд упал на шкуру волка, и он завопил на всю округу:
— Ты что наделал, безумец?! Нам всем конец!
Женщина вышла из оцепенения, и бросилась на колени, цепляясь за одежду старца.
— Мы сейчас же покинем племя, мы уберемся и нас никто никогда не увидит!
Тем временем из остальных хижин выходили люди и направлялись к пруду, видимо, услышавшие крик старца.
— Уже слишком поздно, — ответил старик. — Нам необходимо поговорить с великим Упуаутом.
Женщина продолжала умолять старца, но подошли остальные люди, окружившие их…
Видение расплылось на мелкие части, и собралось вновь. Место не изменилось — это была та же поляна, но был уже вечер. У пруда было собрание — тут были и стар и млад, вероятно, каждый из племени присутствовал.
Перед прудом развели огромный костер, а перед ним, спиной к людям и лицом к костру, сидел абсолютно нагой человек, видимо, шаман.
Ками с матерью и Кшиштофом стояли вместе с толпой, глядя на костер. Женщина крепко сжимала руку сына, напряженно вглядываясь в человека у костра.
Вскоре тот воздел руки к небесам, одновременно с этим поднялось и пламя. Затем он медленно встал и повернулся к племени.
— Племя Хола Иу, я даровал вам свою защиту, направил своих слуг охранять вас от незнакомцев. — Голос звучал неестественно. Он не кричал, говорил спокойно, и даже приглушенно, но почему-то его слова достигли ушей каждого. — И вот ваша благодарность? Вы убили одного из моих слуг, и ради кого? Ради незнакомца, которому нет дела до вашего племени? — Голос зазвучал громче.
Вперед вышел тот самый старик, упал ниц и проговорил:
— Великий Упуаут, прости нас, рабов своих! Укажи нам путь к исправлению, смиренно молю тебя!
Человек у костра обратил взор на старика, стоящего на коленях.
— Ваш проступок не может остаться безнаказанным. Тем не менее, я учту и то, что вы чтили меня поколениями, и позволю вам самим выбрать наказание.
— Об одном лишь просим тебя, сохрани жизнь племени, — взмолился старец.
— Итак, ваш выбор, — человек посмотрел в сторону Ками и его матери. — Я могу воскресить своего слугу, но для этого мне нужна добровольная жертва. Пусть тот, кто убил его, выйдет вперед и предложит мне свою жизнь и жизнь незнакомца, ради которого он убил моего слугу. Тогда я вас прощу.
Женщина истошно завопила и упала на колени, обняв сына за ноги. Но тот и не думал подчиняться.
— Ты что же, думаешь, можно покривляться, покричать, выдавая себя за бога, и все ринутся исполнять твои приказы? — с усмешкой спросил он.
— Посмотри направо и налево, юный Ками. Вокруг тебя твои соплеменники. Ты готов к тому, что за твой проступок расплачиваться будут они, а не ты? — вкрадчиво спросил человек у костра.
— Никто не будет ни за что расплачиваться. В нашем мире есть только один закон, и это — сила! — Ками поднял руки, сжатые в кулаках. — Почему я, сильнейший, должен преклонять колени перед какими-то животными, и позволять им творить все, что заблагорассудится?! Я не жалею о содеянном, и отныне каждый волк, что проявит свою злобу на моем пути, лишится жизни!
Раздался удар молнии, а женщина испуганно посмотрела на Ками, но не сказала ни слова. Кшиштоф просто стоял рядом, глядя то на шамана, то на Ками.
— Да будет так, — наконец, сказал шаман. Постепенно огонь за его спиной угасал из-за начавшегося дождя, и он говорил все тише и тише. — Я проклинаю вас, племя Хола Иу, как тех, кто обратился ко мне в минуту беды, получил мою защиту и помощь, а затем грубо отверг ее. В ваших сердцах я прочел невысказанное. Часть была согласна с этим юным глупцом, часть — молила меня забрать его жизнь силой. Те, кто остался верен, умрут быстрой и безболезненной смертью. Те же, кто в душах своих восстал против меня, будет проклят. Вы станете отвратительными существами, не способными общаться ни с друг другом, ни с другими людьми. И раз уж вы так цените иноземцев, я отрежу вас от цивилизации. Сам лес не даст вам выйти — его кусты станут острыми мечами, а деревья закроют от вас солнце. Вода в вашем пруду станет для них сонным ядом.
