– Уже приехал, – кивнул воин. – Официальное представление состоится завтра. Думаю, вы не удивитесь, что отслеживать команду Авур начнет уже сегодня и не только через нежить.
– Таррах!
– Согласен, – поддержал его наставник и напомнил: – Герберт, мне надлежит что-нибудь передать грифону?
Что-нибудь? Ах да! Кое-что передать ему действительно нужно – бутыль с «Призывом душ» и пинок под хвост за недальновидность. Мог бы не надрываться, пересылая состав, а сразу сообщить письмом, что девчонке не вовремя взбрело в мертвую поиграть. Заскочив к некромантке, многоликий забрал ее волосы и бутыль, первые сжег, вторую отдал Тагашу, который незамедлительно облагодетельствовал его двумя записками с разными пометками: «Прочти завтра» и «Отдай Сумеречной».
Отчаянно хотелось поступить иначе, но, памятуя о последствиях последних весточек Тиши, Дао-дво сдержался, заменив отборную ругань на клювастого походом в душ. На повестке дня было ускользающее время и хрупкое доверие смертьнесущей, а именно рассмотрение дальнейших сцен и раскрепощение девчонки. Конечно, с новой прической оказия смотрелась более взросло и менее невинно, но это не упрощало его просветительской доли. Один лишь тревожный взгляд серых глаз, и слова о постели застревают в горле и вызывают сип. Невольно чувствуешь себя растлителем, пошляком и негодяем, но, отбросив все сомнения, многоликий вновь явился к ней и… и надо же, оказался не первым, кто пытается втолковать ей что-либо на эту тему! И он не просто не первый, он еще и не самый лучший. Идея с рисунками оказалась гениальна, впрочем, как и позиция меж люстрой, комодом и столбиком кровати, способствующая вывихам даже у тренированных метаморфов. Воздав должное неизвестному полуоборотню, Гер использовал его метод обучения с выгодой для себя, отобразил на бумаге самые скромные из поз и оставил их девчонке для самообразования. Ровно на час, чтобы прониклась идеей и свою роль в сценах поняла. Результат оказался впечатляющим и неожиданным, она испугалась предстоящего спектакля больше, чем грядущего суда над Гардом Тиши. Казалось, еще чуть-чуть, и начнет заикаться. Паршиво, но поправимо. Дао-дво чистосердечно пообещал отсрочку с инсценировкой в постели и для отвлечения соглядатаев использовал уже отработанный поцелуй. Но стоило прикоснуться к губам некромантки, и метаморфа начали разрывать нешуточные сомнения: сжать Сумерьку сильнее или ради инсценировки и себя воспользоваться сведениями из ее тетради. А именно залатать плешь ведьминского сглаза за счет излишков, скопившихся в резерве, ведь плешь – это своеобразный пробой в энергетическом теле.
Два против одного, здраво рассудил разведчик и выбрал второе. Латание плеши ознаменовалось сменой пиковых ипостасей, паникой Сумерьки и его, Гера, неприкрыто довольным: «Прости, забыл предупредить». Однако слов извинений, судя по всему, не хватило. Девчонка злилась на него вчера, ну а сегодня поначалу на завтрак не явилась, а затем и на обед. Оказия, одним словом. Однако в том, что она команду не бросит и не подведет, Дао-дво не сомневался, поэтому оставшийся до инсценировки час решил провести с толком, потренировать верткость пресмыкающихся ипостасей. Но едва ступил на полигон с красным кодом, как рядом раздалось:
– Й-я, конечно, предполагала, что вы без мень-ня общий й-язык не найдете, но и думать не могла, до чего у вас дойдет! – Кука, вольготно разместившаяся на ограждающем заборе, смотрела с осуждением. – А уж тем более предположить, что мне донесут…
– Что дойдет? Что донесут?
– Дя все! – возмутилась она. – Божечки мои! Докатились, доехали. Ты тут озабоченность снимаешь, она там…
– Не понял. Что-что я снимаю?
– Озабоченность перед предстой-ящей инсценировкой. – Мелкая поганка не смутилась, продолжая увещевать. – Ты тут пар спускаешь, Намина – там…
– Где – там? – Нежить мгновенно оказалась зажатой в его руке. Многоликий прищурился.
– В подземных лабораторий-ях. И раз сам не спросишь, скажу прь-рямо. Она там расслабль-ляетсь-ся с другим! – обвинительно сообщила лопоухая и припечатала: – Не хозь-зяин, а хозь-зява…
– С другим? – переспросил Гер, не чувствуя толком замкнутую на нем девчонку и ее разврат, ни укола в груди, ни лавового потока, ни наплыва теплоты. Ничего. – Ты уверена?
– Дя-дя-дя, ты не ослышалсь-ся, и й-я права, – залепетала, лапками всплеснув. – И вот понь-нять не могу, неужели сложно совместить полезное с прий-ятным, а? Конечно, мне о вас много чего донесли, но все же…
– Кука, замолчи.
– Не-а, ты только сам подумай, как было бы просто и легко…
– Теневая? – позвал он сухо. А она опять «не слышит», ждет. Что ж за тварь такая! То нормально себя ведет, то как Сумерька.
В глухом раздражении разведчик снял с себя защитный слой обмундирования, подал привратникам сигнал о том, что отменяет свою тренировку на полигоне.
– У тебь-бя вечно полный резерв, у нее постой-янно припухшие губы, – между тем продолжила нежить. – Красота, да и только, а ты…
– Симпатяшка, – позвал Дао-дво зло и наконец-то привлек ее внимание.
– Дя?
– Заткнись!
– Что, вот так сразу? – Она ничуть не обиделась на приказ, лапками голову подперла, расплылась в улыбке. – А дорогу тебе покажет кто?
Поганка мелкая! Погоди, при первой же возможности уши надеру. А пока…
Он с сожалением разжал кулак, приказал:
– Действуй.
– Вот так бы всегда! – хмыкнула тенюшка и растворилась в воздухе, чтобы уже через мгновение оказаться на стволе дерева в двадцати шагах от Дао-дво и с безопасного расстояния съехидничать: – Так ты идешь или нет?
Гер мгновенно оказался подле нее, такой же мелкий и ехидный, щелкнул хвостом у любопытного носа Симпатяшки:
– Так ты показываешь или нет?
– Божечки мои! – Нежить с испуга чуть не свалилась вниз. В изумлении лапы прижала к груди, восхитилась его ипостасью ящерицы. – Хозь-зяин, когда ты так научилсь-ся? Стремительный стал, не заметить.
– Было время, пока озабоченность свою снимал, – хмыкнул он, дернул тварьку за хвост, мстительно щелкнул по носу и потянулся к ушам.
– А-а-а! – взвизгнула теневая, моментально перескочив на другое дерево, быстро скрутила в трубочки свою лопоухую бесценность, сжалась вся. – Хозь-зяин бь-бяка!
– Да что ты говоришь?
– Дя-дя-дя! Следи за своим хвостом и не смей мень-ня дергать. А то… как обижусь!
– А ты следи за языком. Иначе обижаться буду я, – хмыкнул Дао-дво, вновь стремительно перебравшись к ней. Дунул в ошарашенную мордочку нежити и выжидательно прищурился.
– Что скажешь теперь?
Она хотела высказать многое и о многом напомнить, но, набрав воздуха полную грудь, сдулась как шарик и промолчала.
– Вот так бы всегда! – вернул метаморф ее же слова и усмехнулся: – Путь показывай, Симпатяшка.
Что ж, памятуя о впечатлительности нежити, Гер предполагал увидеть безобидное общение смертельной оказии с каким-нибудь глухим, слепым, немым и недвижимым идиотом. Безобидное, потому что сигналов об опасности, грозящей девчонке и ее чести, Дао-дво так и не ощутил; а с идиотом – потому что лишь абсолютный инвалид мог не знать, что с ним станется, подойди он к Намине. Все же показательное выступление Герберта в столовой и длительное лечение многоликого комедианта в стационаре должны были многое объяснить. Именно поэтому, спускаясь в подземные лаборатории вслед за теневой, разведчик предвкушал, как разовьет скандал в инсценировку для отвода глаз. Так сказать, из вертикального положения в горизонтальное… Но, едва завернул за угол, остановился.
Сумерька была не с глухим, слепым… идиотом, а с улыбающимся мерзавцем Дельгато, капитаном команды имперских смертников Треда. Но она не общалась с ним, несмотря на все его попытки завести разговор, а с отрешенным видом готовила урода к эксперименту под кодовым названием «Дао-дво». К опыту, создающему иммунитет от дара Смерти. Все! Малявка человеческая напросилась сама. И уж если надо отшлепать одну и набить морду другому, то делать это стоит в свободной одежде.
Многоликий рванул на себе куртку тренировочного костюма и принялся закатывать рукава на рубашке.
– Хозь-зяин, тихо! – Лопоухая мелочь обернулась на звук отлетевших и застучавших по полу пуговиц. Посмотрела на разоблачающегося Гера со смущением и восхищением и вопросила: – И чего это ты… мусоришь?
– Я не мусорю.
– Ну, раздеваешьсь-ся, все одно. В лаборатории не должно быть ни пуговиц, ни бумаг. – Метнувшись вниз, нежить подняла оторванную фурнитуру с рубашки и белую карточку: – М-дя! А это что за важность? Прочти завтра, – процитировала она и хвостиком потерла носик: – Завтра, в смысле сегодня? Сейчас?
Гер хмуро посмотрел на находку, вспомнил о втором послании Эрраса Тиши и потребовал:
– Дай сюда.
– Ня! – Карточка резко взмыла вверх и зависла перед его лицом. А лопоухая ехидина озвучила выведенные на бумаге строки: – Не спеши с выводами.
