— Дайте мне это развидеть… — прошептал бледный Андоримэль, сглатывая.
Хор смотрел молча. В их напряженных глазах читался застывший ужас. После того, как я исчерпала весь список выученных за два месяца телодвижений, я решила пощадить зрителей и не идти по второму кругу.
— А второй танец? — спросил орк, нервно дергая глазом, как светофор. Предчувствия тебя не обманывают, мой зеленый друг.
Я вытерла пот со лба и стала искать что-то ритмичное в своем неубиваемом девайсе. Я, как избушка на курьих ножках, медленно повернулась к зрителям задом, а к хору передом. Расставив ноги, словно борец сумо, немного присев, я начала двигать той частью тела, которая, по моему мнению, лучше всего характеризует мою нынешнюю ситуацию. Я стояла на месте, самозабвенно тряся своим обтянутым леггинсами холодцом, пока не услышала тихий всхлип и громкое «бум», словно упало что-то тяжелое.
«Один готов!» — подумала я, чувствуя, что пока не услышу еще один такой «бум» не стану останавливаться, благо треклист у меня очень длинный. Часа на два.
Второй «бум» что-то запаздывал, хотя по моим расчетам, он должен был произойти еще пару минут назад. Я решила, как бы невзначай, обернуться и проверить, что там происходит с тыла. Я сделала поворот, и вот «избушка встала к хору задом, а к залу передом», так и не прекращая своего движения. Скорее я бы рада была бы его прекратить, но законы инерции никто не отменял.
На соседних стульчиках, прижавшись друг к другу, сидели два белокурых создания, которые было очень трудно отличить друг от друга с первого взгляда. Отпавшая эльфийская челюсть и легкая зеленца, покрывавшая миловидное личико делали его очень похожим на побледневшего орка с выпученными глазами. Ни дать ни взять — братья близнецы. «Зелененький он был… Представьте себе, представьте себе… зелененький он был…» — пропела моя совесть, крайне довольная моим выступлением. Я заметила, что последнее время, моя совесть, стала привыкать ко мне. А я к ней.
Первым обрел дар речи мой продюсер. Он сглотнул и тихонько сказал:
— Думаю, что на сегодня репетиция окончена. Всем спасибо… Все свободны…
Хор с облегчением вздохнул и стал быстро двигаться в сторону выхода. Да, этот день им запомниться надолго.
* * *
Художник ждал нас в гостиной особняка, принадлежащего Джио. Он даже разложим мольберт, чтобы сразу же сделать набросок. Что-то в этом художнике показалось мне знакомым… А! Ну конечно! Портрет на фоне ковра!
— Ну наконец-то! — набросился на нас художник, доставая уголек, — Кого рисуем?
— Ее! — хором сказали мои менторы, кивая на мою скромную персону.
Художник прищурил один глаз, отклонился назад, а потом удовлетворенно закивал головой, мысленно соглашаясь с одному ему известным ракурсом.
— Я тут принес несколько заготовок с фонами, так что можете их посмотреть… — произнес живописец, вытаскивая стопку бумаги.
Мы все втроем присели на диванчик, да так, что эльфу и орку пришлось присесть на неудобные деревянные ручки, ибо диванчик был мне как раз впору. Моя попа, уставшая от тверкинга, мечтала о покое. Первая заготовка, которая попала мне в руки, представляла собой заснеженные горы и дракона, парящего где-то в вышине.
— Мне нравится. Необычно. Я бы даже сказал «самобытно», — Джио стал тереть подбородок.
— Горизонт завален, — лениво произнесла я, откладывая фон с драконом.
— Что значит, завален? — возмутился художник, удивляясь моим познаниям в области живописи.
Я ничего не ответила и взяла следующий фон. Там лежала аппетитная безголовая барышня пышных и обнаженных форм. Ну, прямо обложка журнала «Playboy». Я так понимаю, художник собирался пририсовать чью-то голову к уже готовому телу. Фотошопер, однако.
— Сразу нет, — сказала ваша покорная слуга, будучи очень высокоморальной девушкой, — А вдруг это увидит моя мама! Она же меня никогда не простит за моральный ущерб, причиненный людям!
Следующий фон был еще более примечательный. На нем был нарисован какой-то водоем. Судя по цвету воды, пить оттуда водичку Минздрав бы не рекомендовал.
— А можно здесь нарисовать мою голову, будто я всплываю и пристально смотрю на всех. И чтобы волосы лицо облепили. И чтобы глаза у меня были жуткие-жуткие. А вот здесь была бы табличка «Купаться запрещено», а тут еще одна «Кто утонет — купаться больше не пойдет!» Нет? Жаль, значит не подходит, — вздохнула я, понимая, что так никогда еще так долго я не выбирала себе аватарку.
Мы пересмотрели кучи фонов, зачастую однотипных и неинтересных. Пустыня, море, какой-то дворец с фонтанами и павлинами, просто голубое небо. И все не то. Не цепляло. Были и роскошные кареты, и прочие атрибуты богатства в виде золотых колонн, роскошной мебели и готовых бриллиантовых корон.
— А где ковер? — капризным голосом заявила я, — У меня нет ни одного портрета на фоне ковра!
В итоге художник по памяти изобразил ковер и стал делать наброски моего лица. Я — то думала отделаться пятью минутами позора и я свободна, но как я ошибалась. В туалет хотелось все сильнее и сильнее. Я уже устала закидывать ногу на ногу и ерзать на диванчике. Через час художник гордо показал свою нетленку, по сравнению с которой фотография на паспорт казалась просто шедевром. С портрета на меня смотрела толстая, унылая и очень злая баба с тяжелым взглядом маленьких колючих глаз и кривой улыбкой, которая намекает о том, что еще пять минут и я сделаю на диване полную абстракцию. Тройной подбородок был изображен во всех подробностях, а обвислые щеки художник почему-то решил украсить свекольным румянцем.
— Отлично! — сказал Джио, — Я сейчас отправлю портрет в типографию, пусть делают копии и уже завтра весь город будет завален нашими листовками.
Художник получил свои деньги, откланялся и поспешил смотаться, а я наконец-то смогла расслабиться и выдохнуть. Но не тут — то было.
— После того, как мы разбросаем листовки, нам нужно создать шумиху вокруг тебя. Люди должны обсуждать тебя. Твое имя должно быть на слуху. Так что нужен повод! — заявил Джио, — Есть предложения?
Итак, нужно исходить из того, что у нас есть. А у нас есть понь и я. Я почему-то сразу вспомнила легенду о Леди Годиве, которая, я так понимаю на спор со своим благоверным, проехала голой на лошади по городу. В результате спора супруг проиграл и снизил налоги для горожан, а Леди приобрела респект, уважуху и бессметный пиар в виде легенды и вытекающих из нее последствий в виде произведений искусства. Я с вдохновением поведала о своем плане, пересказав по памяти пресловутую легенду. Правда, заметив, что полностью раздеваться не намерена. Так, слегка обнажусь…
— Я боюсь, что окна и двери действительно закроют. И даже заколотят… А статистика смертности в этот день переплюнет эпидемию чумы, — заметил эльф, глядя на мой портрет.
— Не пойдет! Понь может на выдержать… А он нам еще живым нужен! — сказал Джио, перебирая в уме возможные варианты, — Как на счет свадьбы на один день с последующим разводом? Я договорюсь!
— Нет, не пойдет! — категорично замотала головой я, поскольку замуж пока не собираюсь.
— А что, если пустить утку, что ее желание, в случае победы, заключается в том, чтобы стать женой Императора? Такого раньше никогда никто не загадывал! — предложил Андоримэль.
В итоге, просидев около часа, мы не нашли варианта, который бы всех устроил всех. В итоге, пришлось согласиться на вариант «будущей Императрицы». Я злорадно отметила, что не хотела бы видеть лицо Императора, когда добрые люди расскажут ему о моих планах. Теперь нужно сделать так, чтобы народ меня полюбил. Я прямо почувствовала себя Леди Дианой и Матерью Терезой одновременно. Мое сердце тут же стало разрываться от страданий униженных, обиженных, оскорбленных и слабоумных. Я тут же изъявила желание заняться благотворительность за чужой счет. И мне пообещали предоставить такую возможность в ближайшее время.
А пока я схватила со столика газету и рванула в сторону уборной. Стоп! Здесь выпускают газету? Мама мия!
— Эй! Мы ее еще не читали! — закричал Андоримэль, понимая, куда движется мое тело и с какой целью.
— Ничего, я ее потом отдам! — нахально заявила я, открывая дверь уборной. Мне не терпелось прочитать, что вообще пишут в этом мире.
Щеколда закрылась и я, усевшись на трон, принялась изучать последние новости. Итак, газета называется «Вечерняя Империя» и выходила она два раза в неделю.
«Его Императорское Величество после недолгого…». Сейчас, простите, я выдохну… Нет, так нельзя… Ху! Вообще-то имелось в виду слово «пребывания», но в это безобидное слово закралась очепятка. И буква «р» потеряла хвостик, превратившись в букву «о». Возникло ощущение неспешного, но при этом совсем недолгого процесса. Ладно, я попробую прочитать всю фразу целиком. «Его Императорское Величество после недолгого п…ебывания с первыми красавицами Империи, все таки выбрал себе достойную супругу». Да… Я вовремя покинула это гнездо разврата! «Имя супруги пока держится в секрете, однако по тем обрывочным сведениям, которыми мы располагаем, она — кареглазая брюнетка с голубыми глазами. Ее белокурые локоны…». О! Как! Мощно! Да она просто меблированный скунс с глазами разного цвета. Дальше шла полнейшая ахинея, написанная, очевидно, для того, чтобы окончательно запутать читателя.
