Вздохнув, так что облачко пара вырвалось из полуоткрытых губ и улетело к небесам, я продолжила свой путь.
Пройдя через калитку, ступив на дорожку, ведущую к дому, я увидела, что на крыльце меня дожидается Тера. Ускорила шаг и, едва добравшись, сказала:
— Тихого вечера, Тера! Можно у вас поинтересоваться о судьбе Илвеи Зимкиной!
Пожилая ведунья ненадолго задумалось, как всегда бывало, когда она вспоминала свою молодость, а потом произнесла:
— Илвея… уж и не ведаю, где ты о ней услыхала, да только сказать мне особо нечего…
Я разочарованно вздохнула, а Тера, заметив это, изрекла:
— Илвея сошла с ума…
— Вот ка-ак, — вдумчиво протянула я.
— Да, представляешь, она утверждала, что победила Дарэфа! Самого Дарэфа, разве это не чушь?
— Хм…
— Вот и я о чем говорю?! В общем, дни свои Илвея закончила весьма печально — ее отправили в лечебницу, — скорбно завершила свое повествование Тера.
«Туда ей и дорога!» — мстительно подумала я, ничуть не жалея ту ведьму, но вслух проговорила другое:
— Благодарю за рассказ и, пожалуй, пойду. Меня Алийта у тетушки дожидается.
— Снеженика, милочка, погоди! — остановила меня она, заставив оглянуться на половине пути.
— Что-то случилось? — насторожилась я, ощущая смутную тревогу.
— Да… в общем, твой котенок… он убежал…
— Как убежал? Когда? — тревожное чувство в душе усилилось.
— Я с утра пошла его кормить, а он прошмыгнул мимо и сиганул на мою половину. Ловила я его долго, но тут ворон прилетел от моей приятельницы Карнеи… ты ведь знакома с Карнеей Ольховой? Нет?
— Знакома-знакома, — торопливо закивала я, — вы лучше скажите, что с Пушистиком?
— А-а-а вот, ворон-то прилетел, стукнул в окно, да я и открыла ему форточку, а твой кот как скакнул, сшиб безвинную птицу и был таков! — возмущению моей соседки не было предела. — А все почему?
— Почему? — раздумывая над странным поведением Пушистика, неосознанно поинтересовалась я.
— Потому, что кот он не простой, а демонский! — авторитетно заявила Тера, и я опять же непроизвольно согласилась с ней:
— Да, демонский… — и прозрела. — Точно! — снедаемая дурными предчувствиями, рванулась обратно к калитке, не обращая внимания на громкие причитания ведуньи.
Поскольку я знала, что Райта в Омбрии нет, сходу ринулась под ближайший мост, где коротали часы ожидания извозчики. Здесь за пару серебряных меня согласился быстро доставить до улицы Весенней, на которой стоял дом тети Алтеи, один из грузных, одетых в овечьи полушубки мужчин.
Домчались мы, и вправду, скоро, и, расплатившись, я кинулась к нужному мне строению.
Сердце готово было выпрыгнуть из груди, в голове билась единственная мысль: «Что с моими родными?», думать о худом не хотелось. Но ведьмино чутье, проснувшееся столь поздно, сообщало мне, чтобы я готовилась к худшему. Материнский инстинкт, который тоже где-то прохлаждался до сего мига, настойчиво напоминал мне о дочке, волнуя меня и заставляя ускориться.
Распахнула с детства знакомую резную калитку, остановилась, переводя сбившееся после быстрого бега дыхание. На первый взгляд — все по-прежнему: заснеженные деревья вдоль заметаемой метелью дороги, и дом в обрамлении спящего зимнего сада, будто рамка на картине художника. Вот только тревога все не утихала. Медленно побрела вперед, боясь сделать лишний вдох, с трудом делая следующий шаг, унимая бешеное сердцебиение и стараясь мыслить здраво. Дверь закрыта, занавески на окнах не колышутся, но… резкий, бьющий по натянутым нервам звук разбившегося стекла, и из дома вынесся Пушистик — окровавленный, но живой и относительно здоровый. Лишь при ближайшем рассмотрении было видно, что торотигренок хромает на обе передние лапы. Дополз, и я прижала зверушку к себе, но Пушистик ухватил меня за рукав и мотнул взъерошенной головой в сторону дома.
— Идем, — обреченно, но твердо молвила я, делая последние шаги.
Дверь оказалась не запертой, но внутри стояла оглушительная тишина, треплющая нервы хуже любого шума. Торотигренок соскочил с моих рук и устремился на кухню, а я бросилась следом за ним. Резко остановилась — зрелище, раскинувшееся передо мной, было жутким. Кругом, по стенам и потолку, были, словно ужасающие кляксы, разбросаны кровяные пятна, алеющие на светлых обоях, будто костры или яркие южные цветы. По самой середине, в луже крови лежала тетушка, и я поспешила к ней, не надеясь на благополучный исход.
Прикоснулась к руке тети, и веки Алтеи вздрогнули и мучительно открылись.
— Ничего не говори, — торопливо сказала я, но она не послушалась и, с трудом шевеля окровавленными устами, изрекла:
— Прости… не смогла… их… уберечь…
— Они и Веснушку с собой забрали? — разволновалась я еще сильнее.
Тетушка просто кивнула, и я спохватилась:
— Погоди, за лекарем сбегаю!
Она ухватила меня за руку, а я ощутила, как слаба Алтея, и услышала надрывный шепот:
— Спаси… детей… — вздрогнула всем телом, и очи ее закатились, а чуть различимое дыхание остановилась.
Слезы застыли в моих глазах — не время сейчас рыдать, и я уверенно произнесла:
— Я спасу наших детей, тетушка! Обещаю!
Торотигренок ткнулся носом в мою руку, я погладила его и сказала:
— Мы найдем девочек! — взяла Пушистика на руки и поднялась на ноги — у меня впереди еще много дел.
Позаботившись о теле любимой тетушки, вдоволь наговорившись с ищейками из ведомства и сочинив для них довольно правдоподобную ложь, я потопала домой. На улице уже совсем стемнело, с темных небес падал снег, заметая мостовые, пряча за своей пеленой свет фонарей, создавая неповторимую атмосферу таинственности, присущую только зимнему вечеру.
Торотигренок, вольготно расположившийся на моей груди под шубой, пригрелся и уснул, только изредка вздрагивал и выглядывал наружу, но потом опять прятался от стужи. Я думала о пропавших девочках — в том, что они пока живы, не сомневалась. Ясно было и то, зачем они понадобились лиходеям — скорее всего взбунтовавшийся изменчивый потребовал вернуть ему сына, которого и решили обменять на Алийту и Аниику. Вот только чем это все обернется для нас? Я сейчас думала не только о себе, но и о многих других, конечно, спасти дочку и сестрицу было для меня наиглавнейшей задачей, вот только, что ждет нас потом, если противостоять ведьмам будут двое изменчивых? На помощь демонов и магов можно не рассчитывать — первым запрещено покидать Подземье, а вторые лишились магии. Обвинять в случившейся ситуации никого, кроме себя, было некого. А саму себя обвинять не хотелось — зачем тратить время на бессмысленные думы, когда есть более важные проблемы?! Самобичевание хорошо только тогда, когда за ним следует работа над собой, если же это обычное нытье, то оно не просто бесполезно, оно вредно — так как разрушает душу! Мне бы хотелось иного, поэтому я отринула прочь все самообвинения и нацелилась на борьбу со своими врагами.
Для начала мне требовался отдых, да и о здоровье Пушистика тоже необходимо было позаботиться. К сожалению, войти в дом мне не дали — у калитки стояла повозка с государевым гербом на двери. Вышедший оттуда ведьмак в форме охранника настоятельно вежливо попросил меня последовать за ним во дворец. Отказываться я не имела права, поэтому с тяжким вздохом полезла внутрь кареты.
Едва прошла в резиденцию государыни, как меня весьма вежливо встретили и пригласили проследовать в библиотеку. Слуга, принимающий мою шубу, изумленно воззрился на торотигренка, а когда тот рыкнул в ответ, поторопился с извинениями откланяться. Дворецкий, не проявляя никаких иных эмоций, кроме показного радушия, проводил меня до библиотеки. Здесь, словно тигрица в клетке, металась Маресса, а Ветла с Лийтой сидели в мягких креслах и что-то попивали из высоких хрустальных бокалов.
Подруги кивнули мне в знак приветствия, а государыня накинулась с расспросами:
— Ну, наконец-то! Думала, что не дождемся! Что происходит, Снеженика? Ищейки доложили мне, что какие-то грабители убили твою тетушку, а ее дочь пропала в неизвестном направлении! Я требую объяснений! — в этот момент она узрела зверя, сидящего на моих руках. — Кто это?
— Мой кот, — запросто поведала я, — и ему необходимо поесть, как впрочем, и мне!
— Присоединяйся, — Маресса широко махнула рукой в сторону, и там я заметила столик, уставленный золочеными блюдами со всяческой снедью, кубками и двумя кувшинами с вином. — Мне вот кусок в горло не лезет! — прибавила государыня.
— А я голодна, да и силы нужны, — я направилась к столику, Пушистик, почуяв запах еды, оживился, пришлось цыкнуть. — Потерпи чуть-чуть, сначала нужно осмотреть твои раны.
— Снеженика, тебя голодом в Подземье морили? — поинтересовалась государыня через некоторое время, смотря на то, с каким аппетитом я вкушаю поджаренную куриную ножку.
