Краска стыда разливалась по щекам стремительно. А потом и уши вспыхнули, и вообще все – просто тот, четвертый, шагнул к Райлену и одобрительно хлопнул по плечу. Мгновение, и наследник герцогства Даор облеплен коллегами, как капля меда мухами. Маги, все как один счастливые, по плечам даорийца хлопают, а он… стоит под градом ударов и сияет. О Богиня!
– Госпожа Соули, какие пытки к вам применялись? – раздался голос.
Я вздрогнула. За спиной кто-то выругался – глухо, но витиевато.
– Госпожа Соули, вы намерены подавать ноту протеста? – раздался другой голос. Из толпы выскользнул парень в ярком камзоле, с блокнотом в руках. – Или спустите дело на тормозах?
– Госпожа Соули, в карцере были крысы? Вы боитесь крыс? – Третий голос, женский.
– Госпожа Соули…
В этот раз газетчика прервали – мой седовласый покровитель поднял руку, призывая к тишине. Толпа, которая напоминала растревоженный улей, тоже притихла.
– Соули, девочка моя! – С этими словами их светлость шагнули вперед. Пришлось сделать еще один реверанс и позволить прикоснуться губами к пальчикам. – Превосходно выглядишь.
Рэйс льстил. Утром, накручивая локоны перед зеркалом в служебной уборной, я видела и темные круги под глазами, и зеленоватый оттенок кожи, а от насморка меня спасало только заклинание, наложенное секретарем Вакирса… Но перечить герцогу, разумеется, не стала.
– Благодарю, – с улыбкой ответила я и повернулась к газетчикам. Вернее, к Виксу. – Меня не пытали, не били и не морили голодом. Я не имею претензий ни к Особому отделу, ни к его руководителю. Их действия… – я замялась, пытаясь подобрать слова, – их действия были поспешными, но у господ гвардейцев были основания опасаться за мою жизнь и здоровье, и…
– И госпожа Соули устала, – сказал Райлен мягко. – Ей необходимо прийти в себя после столь волнительных событий.
В этот раз улыбалась черноглазому искренне, хоть и недолго. А мужчины из рода Даоров снова доказали – у них все схвачено. По знаку Райлена маги шустро оттеснили зевак и газетчиков, а Рэйс подхватил под локоток и повел к ожидавшей в отдалении коляске. Едва я устроилась на обитом бархатом диванчике, седовласый плюхнулся рядом и крикнул вознице:
– Едем! – После наклонился ко мне, шепнул: – Беременность липовая, верно?
Я, избавленная от необходимости притворяться, нахмурилась и крепче сжала прихваченные из тюрьмы книги.
– Это Рай придумал? – продолжал герцог. – Зачем?
То есть призраки до Рэйса вчера не добрались? Интересно, кто им помешал?
– Отец! – одернул Райлен. Брюнет, восседавший на длинношеей бурой лошади, как раз поравнялся с коляской. Ехал, как ни странно, со стороны герцога.
– А я что? – делано возмутился властитель самого большого герцогства Верилии. – Я ведь не против! – И добавил совсем тихо: – Только лучше бы все по-настоящему было.
Я промолчала. Губы Райлена тронула хитрая улыбка. А Рэйс погрустнел.
– Соули, а ты… внуков мне доверишь?
Кажется, у меня от удивления рот приоткрылся.
– Понимаю, после того, что произошло, ты имеешь все основания опасаться, – продолжал седовласый, – но я клянусь, с внуками плохого не случится.
– Я не доверю, – встрял Райлен. Причем никаких улыбок уже не было, все серьезно.
От Райлена седовласый интриган попросту отмахнулся, вновь обратился ко мне:
– Соули, пожалуйста…
– Нет! – рыкнул брюнет и опять был проигнорирован.
– Ну Соули…
Покидая карцер, я зареклась разговаривать с Рэйсом и Райленом до тех пор, пока не приедем в резиденцию рода Даор. Боялась сорваться и высказать прилюдно все, что думаю. Страх не был беспочвенным – я не выдержала.
– Какие еще внуки?!
Хотелось добавить, что даже мысль о близости с брюнетистым предателем вызывает тошноту, но меня перебили.
– Как это какие? – разулыбался Рэйс. – Обыкновенные! Во-от такие черноглазые мальчики в коротких штанишках и во-от такие синеглазые девочки в белых туфельках.
Жестами герцог показал детячий рост. Мальчики были выше.
И таким невероятно счастливым в этот миг казался, что я все заготовленные колкости проглотила. Потом прикусила язык и отвернулась, чтобы тут же встретиться с исполненным любопытства взглядом. Потом еще одним, третьим, четвертым. Затем в меня ткнула пальцем румяная лоточница, а какой-то сорванец заорал на всю столицу:
– Глядите! Соули! Госпожа Соули едет!
Вот теперь мне стало ясно, почему Райлен держится со стороны отца, а коляска катит так медленно.
– Люди за тебя переживали, – доверительно шепнул седовласый. – Они должны увидеть, что ты в порядке. Тем более тут и даорийцы есть…
Я поворачивалась очень медленно, а скрип моих зубов… наверное, его и в Вайлесе, и даже в Дурборе услыхали.
– Ну знаете… – прошипела я.
Рэйс подмигнул, сказал:
– Привыкай. Жизнь высшей аристократии всегда под прицелом. – Я шумно втянула воздух, а мой покровитель просиял и добавил: – Улыбайся, Соули. Улыбайся!
Быстрый подтвердил – крови оборотней во мне не больше капли, но с тех пор, как познакомилась с герцогом Даорийским, чувствую себя перевоплощенным зверем. Хоть сейчас на арену! Только, чур, без смотрящего. Чтобы можно было не просто кусать, а рвать на части и глумиться над трупами.
– Злючка, – игриво шепнул Райлен. Обвил рукой талию, притянул к себе, а я…
Я узнала, что каблуки это не так уж и плохо – один короткий удар по голени, и маг взвыл. Ну и руки свои шаловливые убрал.
– Соули… – обиженно протянул черноглазый. – За что?
Мы стояли в холле. Невозмутимый Верс как раз закрыл дверь, едва не прищемив нос газетчику в ярком камзоле. Удивительно, но журналисты наставлениям Рэйса не вняли и дружно переместились к резиденции рода Даор, причем опередили нас на четверть часа, не меньше.
Сам герцог в дом не вошел, он изъявил желание заглянуть на конюшню. Точно знаю – лошади его не интересовали, просто Рэйс в отличие от Райлена слышал, как я шипела. Сквозь улыбку.
– Соули… – снова позвал Рай. – Девочка моя…
– Прошу оставить фамильярности для магинь, – рыкнула я.
Штатный маг города Вайлес замер и заметно напрягся.
Покидая карцер, я намеревалась сказать черноглазому все и сразу, но выходка Рэйса и «триумфальный» проезд по столице утомили жутко. Поняла – еще чуть-чуть и сорвусь. Просто сорвусь, и все.
– Господин Райлен, я действительно устала. Я хочу ванну, завтрак и чистую постель.
– Ясно, – вздохнул он. – Верс, ты слышал?
Дворецкий, который все это время притворялся мебелью, отвесил поклон.
– Уже готово, господин Райлен.
Я уходила, чувствуя пристальный, настороженный взгляд наследника герцогства Даор, и наивно полагала, что мне действительно дадут выспаться…
Легкое, почти невесомое касание к плечу. Мимолетное прикосновение к шее. Долгий, упоительный поцелуй в губы. О Богиня! Тело отзывается дрожью, руки сами тянутся, чтобы обнять, не отпустить. Губы ищут и находят…
– Соули… – шепчет тот, кто похитил мое сердце.
– Райлен, – выдыхаю я. – Райлен…
Шелковые простыни дарят прохладу, из приоткрытого окна веет летним жаром, где-то вдалеке слышен цокот копыт, голоса.
– Девочка моя, я чуть с ума не сошел… – продолжает тот, кого оборотни назвали моим мужем. Тот, в чьих объятиях так уютно. – Думал, уже не увижу.
Загрубевшие пальцы скользят по щеке, касаются подбородка, устремляются вниз, вызывая новую волну дрожи.
– Райлен… – вновь шепчу я, и… мир вдруг обретает четкость, мысли проясняются, а новый поцелуй уже не кажется упоительным или пьянящим. Он страстный, напористый и слишком реальный.
О Богиня! Это… Как это понимать?!
– Рай! – воскликнула я, уперлась ладошками в могучую грудь.
Брюнетистый нахал мое возмущение проигнорировал и снова потянулся к губам. Я же с ужасом осознала, что маг не только на кровать залез, он еще и под одеяло забрался.
– Райлен!
Я дернулась, чудом вырвалась из захвата и крикнула что было сил:
– Да как ты посмел!
Реакция черноглазого лишний раз доказала – совести у Райлена нет, не было и не предвидится.
– Прости, не хотел тебя будить… – улыбаясь, сказал он. – В следующий раз буду целовать сдержанней.
В следующий раз? О Богиня! Я честно попыталась вскочить, но запуталась в тонком одеяле, а через миг была поймана и стиснута в объятиях.
– Соули… – прошептал проныра из рода Даоров. – Девочка моя…
– Пусти! – возопила я. – Пусти немедленно!
И даже замахнулась, чтобы залепить пощечину, но не успела – дверь в спальню распахнулась и грохнула о стену.
– Что за… – проревели с порога и осеклись.
Повернулась, чтобы увидеть, как ярость на лице Рэйса сменяется удивлением, а удивление – улыбкой.
– А… – многозначительно протянул герцог. – Это ты, Рай. А я решил, кто-то из газетчиков пробрался. Ну, не буду мешать.
Седовласый удалился прежде, чем ко мне вернулся дар речи, а жаркая волна стыда прокатилась по телу, окрасив и щеки, и шею, и вообще все.
