Куда с большим удовольствием лежал бы сейчас в теньке, а не стоял перед напыщенным юнцом на троне, пил бы пиво, а не пытался вспомнить, о чем рассказывал вчера.
Но Сын Неба, похоже, от варвара особенно много и не ждал.
– Довольно, – нетерпеливо прервал он, едва конунг добрался до встречи с фэнхуаном. – Мы верим всему, что тут сказано… Наши мудрецы в один голос утверждают, что равновесие в Поднебесной восстановилось, и что напасти, терзавшие нас последние годы, пойдут на спад.
Даосы дружно закивали, по рядам чиновников пронесся одобрительный гул.
– И никто не может сказать, что Сын Неба неблагодарен! – правитель Чжунго гордо выпрямился. – Мы знаем, что титулы и звания Поднебесной мало ценятся среди дальних варваров, не знакомых с истинными ценностями, и посему награждаем вас не так, как наградили бы наших подданных…
Он повел рукой, в толпе чиновников началось шевеление.
Из нее выступили двое в зеленых халатах, семеня, подобрались к трону, и поставили на пол две большие шкатулки из дерева, украшенные резьбой и золочением. Скрипнула, поднявшись, крышка одной из них, обнажилось чрево, набитое золотыми монетами.
Один из молодых дружинников нервно сглотнул, конунг остался невозмутимым.
Ему очень не нравилась физиономия Нефритовой Жабы, выражавшая что угодно, но не радость.
– Во второй – серебро и драгоценный жемчуг, – сказал император.
– Благодарим могучего и щедрого правителя, – Ивар наклонил голову, – награда тешит наши варварские сердца… но их тревожит то, что мы давно не были дома, и мы хотели бы получить позволение вернуться на родину.
– Не думаю, что вам стоит спешить, – правитель Чжунго улыбнулся, но тепла в его улыбке оказалось меньше, чем вшей на лысой голове. – Сейчас самый жаркий месяц, он неудобен для странствий… подождите осени… мы продолжим оказывать вам свое гостеприимство столько, сколько потребуется.
Ивар не стал возражать, чутье подсказало, что толку все равно не будет, лишь вызовешь гнев правителя, а это очень неразумно, учитывая, что они находятся в полной его власти.
– Мы дозволяем вам удалиться, – император кивнул. – Но думаем, что еще призовем для беседы…
В шкатулки как следует удалось заглянуть только на драккаре, когда сопровождавший варваров чиновник после многочисленных заверений, что им ничего не надо, наконец удалился.
– Неплохо, – сказал Ингьяльд, когда они оценили вес золота, серебра, и перебрали жемчужины. – Не в каждом походе возьмешь такую добычу, так что Один милостив к нам…
– И не в каждом походе потеряешь столько людей, – буркнул Ивар, – и милость Владыки Павших – опасная штука. Да и рожа местного конунга мне не очень понравилась, наверняка затевает какую-то пакость.
Большую часть золота и серебра рассовали по сундукам, меньшую решили потратить немедленно, отправившись на берег. Обратно вернулись сытые, пьяные, да еще и нагруженные ханьскими диковинками – шелком, чаем, тигриными шкурами и искусно украшенным оружием.
Не привезешь домой – никто не поверит, что был на другом краю Мидгарда.
Стемнело, как обычно в этих местах, стремительно, будто солнце проглотил следующий за ним по пятам волк. По городским стенам поползли огненные пятнышки, отмечавшие передвижение патрулей, от ворот долетел тягучий звон, возвещавший, что их сейчас закроют.
Ивар распорядился насчет ночной стражи, и собрался уже лечь спать, как с причала донеслись легкие шаги.
– Стой! Кто там? – воскликнул оставшийся на вахте молодой воин.
– К конунгу, – произнес тихий голос, при звуках которого Ивару расхотелось спать.
– Пусти его, – велел он.
Нефритовая Жаба перескочил через борт, тряхнув копной волос, звякнули колокольчики на посохе. Через мгновение он очутился рядом с конунгом, тот ощутил резкий запах трав и пряностей.
– Что случилось? – спросил Ивар. – Не верю, что ты пришел просто так.
– Вам нужно бежать, – сказал даос без обиняков.
– Без дозволения императора?
Рядом с конунгом появился Ингьяльд, неслышно подошел Гудрёд.
– Он его не даст, – Нефритовая Жаба покачал головой. – А через несколько дней пригласит тебя вместе с лучшими воинами во дворец, где вы все будете убиты, а остальных прикончат на корабле.
– Замучаются убивать, – с глухой угрозой сказал Гудрёд.
– Вас мало, а недалеко от Ваньсяня стоит большое войско, так что задавят числом.
Ивар задумчиво почесал подбородок:
– Но за что?
– Повод всегда можно выдумать, – Нефритовая Жаба улыбнулся, но улыбка вышла вовсе не веселой. – Любое нарушение придворного этикета может рассматриваться как оскорбление Сына Неба, а любое его оскорбление карается смертной казнью. Что же до истинной причины – владыка Чжунго не в состоянии допустить, чтобы его государство спасли какие-то варвары, ведь он и только он отвечает за благополучие Поднебесной.
– Я понимаю, – сказал Ивар. – Убить, не наградив за подвиг, было бы подло, а теперь можно.
– Именно так, клянусь Тройным Обогревателем.
– Ну что же, спасибо, что предупредил, – конунг хлопнул даоса по плечу, едва не отбил руку о выпирающие кости. – Ты был хорошим спутником и добрым соратником, и я надеюсь, что мы еще увидимся!
– Все может быть, – Нефритовая Жаба поклонился. – До встречи, доблестные варвары.
Он шагнул к борту, перебрался через него, и беззвучно исчез в темноте.
– Всех будить, – сказал Ивар тихо, – отдать швартовы, и будем понемногу отходить.
Гудрёд двинулся по драккару, тычками поднимая тех, кто успел задремать, послышались зевки и недовольное ворчание. Двое дружинников соскочили на причал, принялись сматывать толстые канаты, корабль закачался, в стороны от него пошли мелкие волны.
Выйти из порта несложно, но сделать это бесшумно, чтобы никто не заметил – столь тихой ночью почти невозможно.
– Готово? – спросил Ивар, когда Гудрёд занял место на корме, у руля. – Давай!
Весла обмакнули в реку так нежно, что не плеснули, драккар двинулся с места. Причал поплыл во тьму, берег принялся удаляться, свежий ветер пошевелил волосы на затылке конунга.
Они выбрались на середину Янцзы, развернулись, и некоторое время не гребли вообще, давая течению нести себя. И только когда город удалился, весла вонзились в речную плоть, начали толкать корабль вперед.
Идти во тьме, да еще по незнакомым местам опасно, но другого выхода не осталось. Единственный шанс выжить – как можно быстрее убраться из тех мест, где их могут достать руки Сына Неба.
А они у него длинные.
– Сможешь вызвать ветер? – спросил Ивар у Ингьяльда.
– Я… попробую, – отозвался эриль без особой уверенности.
С первой попытки ничего не вышло – порыв ударил в борт, качнул корабль, заставил зашуметь деревья на берегу. Зато вторая оказалась удачнее – ветер с запада поднялся ровный, сильный, как раз какой надо.
Подняли парус с Кровавым Глазом, что в темноте казался черным, и драккар пошел быстрее.
– Давай-давай! – подбадривал дружинников конунг, до рези в глазах вглядываясь в речную гладь.
Гребли мощно, в охотку, давно этого не делали, за проведенное в порту время застоялись, и сейчас выплескивали накопившуюся силу. Весла гнулись в могучих руках, бурлила вода под килем, покачивалась драконья голова на штевне, и миля за милей оставалась позади.
К моменту, как начало светлеть, Ивар был почти уверен, что они ушли.
Сын Неба, понятное дело, разгневается, пошлет гонцов, но конь не сильно быстрее корабля, и пока те доберутся до Цзянье, викинги успеют выбраться в море, а там им сам тролль не брат.
– Половине отдыхать! – велел конунг. – Гудрёд, ты тоже, я сам встану к рулю…
Изнурять людей раньше времени смысла нет, кто знает, что ждет впереди?
Ивар перебрался на корму, уселся на место рулевого, взялся за отполированную прикосновениями рукоять. Управлять драккаром мог не хуже любого кормчего Северных Земель, хотя не особенно любил это дело, да и место конунга чаще всего на носу, впереди воинов.
Ночь уступила место дню, из мрака выплыли берега, один обрывистый, крутой, а другой пологий. Затем река свернула, разлилась широко, и вдалеке, на серебристой глади, Ивар заметил линию темных пятнышек.
Прислонил ко лбу ладонь, чтобы не мешало низко висевшее солнце, вгляделся…
Поперек течения, преграждая путь, стояли большие военные джонки, и ветер трепал закрепленные на их мачтах флаги.
– Раны Одина! – выругался Ивар. – Подъем! К бою!
Как Сын Неба успел так быстро послать весть, оставалось только гадать – то ли обученной птицей, то ли с помощью чародейства. Но конунг не сомневался, что ханьские корабли ждут именно их – наглых варваров, осмелившихся покинуть Ваньсянь без соизволения императора.
