Женщина за стойкой терпеливо смотрела на меня. На табличке, прицепленной к белому халату, значились ее имя и фамилия: ИВОНН ЭДЕРЛИ.
- Как она?
Женщина повернулась к дисплею компьютера.
- Против ее фамилии буква У. Значит, состояние удовлетворительное. На четвертом этаже обычные палаты. Если бы существовала угроза жизни, ваша мать находилась бы в одной из палат интенсивной терапии. Они на третьем этаже. Я уверена, если вы приедете завтра, вы найдете ее уже в полном здравии. Прием посетителей начинается в...
- Она же моя мама, - напомнил я. - Я полдня добирался на попутках из университета Мэна, чтобы повидаться с ней. Неужели я не могу подняться к ней, хотя бы на несколько минут?
- Для членов семьи иногда делаются исключения, - она улыбнулась. Подождите. Посмотрим, что можно сделать, она сняла трубку с телефонного аппарата, нажала на три клавиши, без сомнения, чтобы позвонить на сестринский пост, так что в ближайшие две минуты мне предстояло убедиться, действительно ли я мог заглянуть в будущее. Ивонн, Властительница Информации, спросит, может ли сын Джин Паркер подняться наверх, совсем на чуть-чуть, только для того, чтобы поцеловать мать и подбодрить ее, а медицинская сестра ответит ей, Господи, Ивонн, миссис Паркер скончалась пятнадцать минут тому назад, мы только что отправили ее в морг, даже не успели внести эти сведения в компьютер, ужас, да и только.
- Мюриэль? - спросила женщина, сидевшая за информационной стойкой. Это Ивонн. Рядом со мной стоит молодой человек, его зовут... - она вскинула на меня глаза, брови вопросительно поднялись, и я назвал ей свои имя и фамилию, - ...Алан Паркер. Его мать - Джин Паркер, из 487-й. Он спрашивает, нельзя ли ему...
Она замолчала. Выслушивая ответ. С четвертого этажа ей, безусловно, сообщали, что Джин Паркер умерла.
- Хорошо. Да, я понимаю, - женщина посидела, глядя прямо перед собой, потом прижала трубку к плечу. - Она послала Энн Корригэн заглянуть в палату. Секундное дело.
- Это никогда не кончится, - вырвалось у меня.
Ивонн нахмурилась.
- Простите?
- Ничего. Вечер выдался таким долгим и...
- ...и вы переволновались из-за матери. Естественно. Я думаю, вы очень хороший сын, раз бросили все дела и сразу приехали в больницу.
Я не сомневался, что мнение Ивонн Эдерли обо мне разом изменилось бы в худшую сторону, если бы она услышала мой разговор с водителем "мустанга", но, разумеется, услышать его она не могла. Маленький секрет, мой и Джорджа.
Мне казалось, что я стою под ярким светом флуоресцентных лам долгие часы, дожидаясь, пока в трубке вновь раздастся голос медсестры с четвертого этажа. Перед Ивонн лежали какие-то списки. Она их внимательно прочитывала, около некоторых фамилий ставила аккуратные птички, и мне пришло в голову, что ангел смерти, если бы он или она существовал, выглядел бы точно так же, как эта загруженная работой женщина, заваленная бумагами, с компьютером на столе. Ивонн прижимала трубку к уху приподнятым плечом. По громкой связи объявили, что Фаркуихара ждут в радиологии, доктора Фаркуихара. А на четвертом этаже в этот самый момент медсестра Энн Корригэн широко раскрытыми глазами смотрела на мою мать, мертвую, уставившуюся в никуда, с чуть приоткрытым ртом, уже не перекошенным, как после инсульта.
Ивонн оторвалась от списков, как только в трубке раздался женский голос. Послушала, кивнула, прежде чем сказать: "Хорошо, да, я понимаю. Сделаю. Разумеется, сделаю. Спасибо тебе, Мюриэль, - она положила трубку и, очень серьезная, посмотрела на меня. - Мюриэль говорит, что вы можете подняться, но только на пять минут. Ваша мать уже приняла прописанные ей на ночь лекарства, и она уже очень сонная".
Я застыл, вытаращившись на нее.
На ее лице отразилась тревога.
- С вами все в порядке, мистер Паркер?
- Да, - ответил я. - Просто я подумал, а вдруг...
Она улыбнулась. Очень сочувственно.
- У многих возникают такие мысли. Это понятно. Вам вдруг звонят, вы мчитесь сюда... понятно, что вы опасались худшего. Но Мюриэль не позволила бы вам подняться на ее этаж, если бы полагала, что ваша мать плохо себя чувствует. Можете мне в этом поверить.
- Спасибо, - поблагодарил я Ивонн Эдерли. - Большое вам спасибо.
Я уже собрался отойти от стойки, когда она остановила меня.
- Мистер Паркер? Если вы приехали с севера, из университета Мэн, могу я спросить, почему у вас на рубашке этот значок? Трилл-Виллидж в Нью-Гэмпшире, не так ли?
Я опустил голову и увидел значок-пуговицу, приколотый к нагрудному карману моей рубашки. "Я КАТАЛСЯ НА "ПУЛЕ" В ТРИЛЛ-ВИЛЛИДЖ, ЛАКОНИЯ". Тут я все понял: он перевесил значок на мою рубашку, прежде чем вытолкнуть меня из машины. Оставил свою метку, позаботился о том, чтобы я не вообразил, будто встреча с ним мне причудилась. Кровавые полумесяцы на тыльной стороне ладоней говорили за то, что я действительно ехал в "мустанге", за рулем которого сидел мертвяк. Значок-пуговица стал еще одним подтверждением. Он предложил мне сделать выбор, и я выбрал.
Тогда почему моя мать до сих пор жива?
- Это? - я коснулся значка подушечкой большого пальца, погладил его. Это мой счастливый амулет, - ложь, ужасная ложь, но ничего другого в голову не пришло. - Я получил его, когда ездил туда с мамой. Мы вместе прокатились на "Пуле".
Ивонн, Властительница информации, лучезарно улыбнулась, словно никогда не слышала ничего более приятного.
- Обнимите ее и поцелуйте. Встреча с вами подействует на нее лучше любого снотворного, прописанного врачами. Лифты там, - она указала. - За углом.
Поскольку посетителей к пациентам уже не пускали, лифта я ждал в гордом одиночестве. Слева, у закрытого газетного киоска, стояла урна. Я сорвал с рубашки значок, бросил в урну. Вытер ладонь о джинсы. Еще вытирал, когда открылись дверцы кабины. Вошел и нажал на кнопку с цифрой четыре. Кабина плавно пошла вверх. Над кнопками висел плакат, сообщающий о том, что на следующей неделе будет приниматься кровь от доноров. Пока я его читал, мне в голову пришла идея... да нет, не идея, я уже точно знал, что так и будет. Моя мать умирала, в эту самую секунду, когда лифт медленно поднимал меня на четвертый этаж. Я сделал выбор, а потому именно мне предстояло первому увидеть ее мертвой. По-другому просто быть не могло.
Открылись двери кабины, и я увидел другой плакат. Рисованный палец прижимался к рисованным большим красным губам. Ниже тянулась надпись: "НАШИ ПАЦИЕНТЫ ОЦЕНЯТ СОБЛЮДЕНИЕ ВАМИ ТИШИНЫ". Коридор уходил от лифтов направо и налево. Двери с номерами располагались в левой части коридора. Туда я и направился, но с каждым шагом мои кроссовки набирали вес. Я заметно сбавил скорость, проходя мимо четыреста семидесятых номеров, а между 481-й и 483-й палатами просто остановился. Не мог идти дальше. Пот, холодный и липкий, будто застывающий сироп, потек по лицу. Желудок скрутило. Нет, я не мог идти дальше. И уже собрался развернуться и трусливо бежать. С тем, чтобы на попутках добраться до Харлоу и уже утром позвонить миссис Маккарди. Утром мне было бы легче смириться с утратой.
