– Привяжите его к тому дереву!
Хазелиуса потащили к могучему засохшему кедру, похожему на невиданное столапое чудовище. Обвязав одно его запястье веревкой, они накинули ее на толстую ветку, протянули за стволом и обвязали второе запястье. Хазелиус полувисел, полустоял с расставленными руками. Одежда свисала лохмотьями с его выпачканного грязью и кровью тела.
Кейт вдруг вырвалась из рук державших ее здоровяков, подскочила к дереву и обняла Хазелиуса. Толпа разразилась злобными криками. Несколько человек схватили Кейт, оттащили ее и швырнули на землю. Человек-пугало с квадратной бородой, подойдя к ней, стал осыпать ее пинками.
– Сволочь! – крикнул Форд. Одному из стражников он двинул по челюсти, второго отшвырнул прочь и стал пробираться к Кейт, но его тут же вновь схватили, сбили с ног и пустились обрабатывать ударами кулаков и дубинок. Наполовину лишившись чувств, он уже плохо понимал, что происходит.
Где-то сбоку послышался рев мотоцикла. Внезапно мотор умолк. Чей-то магически густой голос воскликнул:
– Здравствуйте, братья-христиане!
– Доук! – загомонила толпа. – Здесь Доук!
– Доук! Доук!
Толпа расступилась, давая дорогу человеку-великану с загорелыми руками, покрытыми тату, в джинсовой куртке с оторванными рукавами, с большим металлическим крестом на груди и штурмовой винтовкой под мышкой. Его длинные светлые волосы трепал ветер, порожденный пламенем.
Он обнял Эдди.
– Да пребудет с вами Господь!
Разжав объятия, Доук повернулся к остальным. Его простая манера держаться и необыкновенное обаяние прекрасно дополняли аскетическую суровость Эдди. Загадочно улыбнувшись, Доук достал из сумки бутылку, наполненную прозрачной жидкостью, откупорил ее, выбросил пробку, вставил в горлышко кусок тряпки и, удерживая тряпку двумя пальцами, потряс и поднял бутылку. Толпа восторженно завизжала. Форд почувствовал запах бензина. Доук свободной рукой достал зажигалку «Бик», тоже поднял ее и прошелся по кругу, как рок-звезда на сцене.
– Дрова! Нам понадобятся сухие дрова!
Эдди воскликнул:
– «И кто не был записан в книге жизни, тот был брошен в озеро огненное!»[49]. Библия говорит однозначно. Кто не принял Иисуса Христа как своего личного спасителя, тому вечно гореть в огне. Так, мои дорогие братья-христиане, угодно Господу Богу.
– Сожжем его! Сожжем антихриста! – заорала в ответ толпа.
– «А диавол, прельщавший их, ввержен в озеро огненное и серное, – продолжал Эдди, – где зверь и лжепророк, и будут мучиться день и ночь во веки веков»[50].
– Прекратите! Во имя всего святого, не делайте этого! – прокричала Кейт.
К кедру начали стаскивать сухие ветки и кактусы и передавать над головами целые заросли полыни. Гора быстро росла.
– Так Господь расправляется с неверующими, – сказал Эдди, прохаживаясь взад-вперед перед кедром. – «И будут мучиться день и ночь во веки веков», – повторил он. – То, что мы делаем, делаем с позволения Бога. Об этом неоднократно говорится в Библии. Приведу еще один пример из Откровения: «и дым мучения их будет восходить во веки веков, и не будут иметь покоя ни днем, ни ночью поклоняющиеся зверю и образу его и принимающие начертание имени его»[51].
Кучу для костра наваливали, как попало. Несколько фанатиков принялись подгребать ветки ближе к Хазелиусу.
– Не смейте этого делать! – надрывно прокричала Кейт.
Куча из сухих веток, травы и кактусов, готовых воспламениться от единственной искры, была уже высотой до бедер физика.
– «И ниспал огонь с неба от Бога и пожрал их»[52], – процитировал Эдди.
Гора продолжала расти и уже достигала пояса Грегори.
– Пора исполнить волю Божью, – негромко произнес Эдди.
Доук приблизился к кедру и вновь поднял руки с зажигалкой в одной и «коктейлем Молотова» в другой. Толпа подалась назад и притихла. Доук покрутился на месте, не опуская рук. Остальные отступили дальше и замерли в благоговейном страхе.
Доук щелкнул зажигалкой, поджег торчавший из горлышка кончик тряпки, повернулся и бросил бутылку в кучу веток. Ветки вспыхнули, и прожорливые языки пламени с громким треском устремились во все стороны.
Толпа дружно ахнула. Форд обхватил одной рукой себя, а второй – Кейт, которая почти лишалась чувств. Толпа молча смотрела на кедр. Никто не отворачивался.
Хазелиус, когда огонь почти скрыл его лицо, произнес звучным ровным голосом:
– Вселенная не забудет.
Нельсон Бегей смотрел на погребальный костер с нарастающей яростью. Сжечь человека заживо! Так испанцы поступали с его предками, если те не принимали их веру. Все повторялось.
Остановить это безумие было невозможно.
Языки огня сжирали изорванный лабораторный халат ученого, поднимались все выше и выше; вот они заслонили его лицо и с шипением уничтожили волосы.
Он спокойно стоял и не издавал ни звука.
Пламя с ревом поглотило одежду жертвы и принялось обугливать и кусками отрывать его кожу и плоть. Ученый не дергался, даже не стонал. Огонь добрался до его глаз. Они растаяли и вытекли из глазниц, но на его обгорелом лице до сих пор сохранялась печальная полуулыбка. Сгорели веревки, которыми его руки привязали к дереву, а он все стоял, неколебимый, как скала. Как ему хватало сил? Почему бедняга не падал? Даже когда старый кедр превратился в огненный столб, когда языки пламени поднялись ввысь на двадцать, тридцать футов, ученый не двинулся с места. Он стоял и стоял, пока совсем не исчез за завесой пламени. Бегей, находясь от костра в сотне футов, и тот чувствовал жар и слышал чудовищный рев. Широко разросшиеся ветви кедра казались горящими лапами. Внезапно дерево повалилось на землю, и ввысь, чуть ли не к самым звездам, взмыл гигантский фонтан искр.
От Хазелиуса ничего не осталось. Он полностью исчез.
Остальные пленные, которых держали на прицеле, наблюдали адскую сцену в совершенном ужасе. Некоторые из них рыдали, многие держались за руки или обнимались.
Теперь их черед, подумал Бегей, и эта мысль показалась ему невыносимой.
Доук уже доставал из сумки другую бутылку.
– Черт знает что такое, – едва слышно прошептал Беченти. – Мы, что, так и будем лежать тут и просто глазеть?
Бегей медленно повернул голову.
– Нет, Уилли. Нет, конечно, нет.
* * *
Форд смотрел на догорающий огонь, не веря своим глазам. Там, где только что стоял Хазелиус, теперь лежала лишь кучка углей. Форд крепко держал Кейт, чтобы та не упала. Она глядела на пламя широко распахнутыми от ужаса глазами и не двигалась. Все молчали.
Теперь наступал их черед.
Толпа не издавала ни звука. Пастор стоял чуть в стороне, прижимая костлявыми руками к груди Библию. Его глаза будто сильнее провалились.
