Джоссерек возглавил победителей, и они вошли внутрь. До этого момента он оставался на заднем плане в происходившей битве, распавшейся на бесчисленное количество отдельных схваток, захватывающей все новые и новые улицы и оставляющей на булыжной мостовой кровь, которую жадно вылизывали дворняги, а плоть убитых пожирали огромные городские крысы. И Джоссерек помнил, что он был нужен Донье живым. Но в этом здании располагались личные кабинеты и апартаменты Сидира. Джоссерек мог найти здесь ключ к сущности бароммианца. Ичинг все же направит вместе с ним несколько людей, обученных военному искусству, но что значит такая горстка по сравнению с тысячами необученных и плохо подготовленных северян? Имея численное преимущество, помощь с тыла, используя эффект внезапности и ловко ориентируясь в запутанном лабиринте улиц, они в состоянии были захватить Арваннет, даже если им и не удастся долго удерживать его. Но ни одного из этих преимуществ не будет у них, когда они встретятся с Сидиром…
Сопротивление противника было сломлено окончательно. Слуги в ужасе бросились врассыпную, когда окровавленные убийцы бизонов ворвались в сводчатые коридоры и устремились в великолепные комнаты. По ливрее Джоссерек узнал одного из них — мажордома.
— Стой! — крикнул он.
Когда тот в панике припустил еще быстрее, одна рогавикианка, усмехнувшись, сняла с пояса лассо, раскрутила его и бросила. Падение мажордома вызвало звон хрустальной люстры.
Джоссерек приставил кончик ножа к его шее.
— Где находится самая высокая по рангу особа? — требовательно спросил он. — Отвечай быстро!
— Им… им… имперский Наместник… — запинаясь, произнес мажордом. — Лунный Зал…
Сам Юруссан Сот-Зора? Чудесно! Захватить в качестве заложника Наместника и держать, выказывая всяческое почтение к его высокой особе, торжественно заявляя при этом, что это сделано ради его же безопасности…
— Веди нас, — приказал Джоссерек. Он поднял слугу за воротник и повел, подталкивая коленом сзади.
В комнате с единственной лампой, бросавшей слабый, похожий на лунный свет, на стены, торжественно восседал старик. Когда нападавшие ворвались в комнату, он поднял пистолет.
— Нет, — выдохнул он. — Стойте, где стоите.
Джоссерек жестом руки отозвал своих людей назад.
Мышцы живота напряглись, он вспотел, а сердце бешено застучало.
— Вы, наверное, тот, кто говорит от имени Империи, — сказал он. — Сэр, мы не хотим причинить вам вреда.
— А вы представляете приморцев, — ответил Юруссан спокойно, почти с сожалением. — В телеграмме из Ньюкипа, когда он еще держался, говорилось… Ах, да что это я, неужели я возмущаюсь тем, что этот киллимарейчанец действует именно так, как это свойственно его народу от природы.
— Это неверно… простите, сэр. Ситуация сложная, и мы…
Юруссан поднял свою худую свободную от оружия руку.
— Прошу вас, не оскорбляйте меня: я тот, кто говорит от имени Славного Престола, и честь не позволяет мне сносить оскорбления.
После паузы он добавил более спокойным тоном:
— Если вы действительно не имеете против меня ничего дурного, то прежде, чем я умру, сделайте доброе дело. Отойдите в сторону. Дайте мне полюбоваться на этих великолепных животных.
Онемев от удивления, Джоссерек рукой подозвал рогавикианцев. Некоторое время Юруссан пристально рассматривал женщину, у которой было лассо. Наконец он улыбнулся и спросил на ее языке:
— Из какого ты клана, дорогая?
— Я… э-э… из Старрока, — ответила она.
— Я так и думал. Ты выглядишь похоже. Ты, случайно, не родственница Брусы, что зимовала у Соснового озера? Если она еще жива, то ей, должно быть, столько же лет, сколько и мне.
— Нет, она…
— Ах, что ж, — перебил ее Юруссан. Потом поднес пистолет к виску. Джоссерек прыгнул вперед, но опоздал. Громыхнул выстрел.
Снова пошел снег, в этот раз он был сухим, завывающий ветер кружил снежинки и бросал их в лицо, обжигая словно ударами маленьких копий. За стенами бывшего штаба Сидира царила в безумии белая ночь; оконные стекла превратились в фантастические витражи, и лишь огонь в камине и свет ламп рассеивали сумрак.
— Понсарио эн-Острал, сэр, — объявил караульный матрос и впустил купца Гильдии. Джоссерек с радостью оторвался от бумаг, которыми был завален его стол. Арваннетианец самодовольно улыбнулся, отвесил ему два заученных поклона, скрестил руки и стал ждать, что же ему скажут. Растаявшие снежинки блестели на его волосах, усах, на меховом воротнике туники.
— Присаживайтесь, — сказал Джоссерек. «Из того, что я сумел понять, этот жирный лис хочет пригрозить чем-то и при этом что-то выпросить».
— Да, сэр. — Понсарио взял стул и разместил на нем свой зад. — Стоит ли говорить, что для меня полной неожиданностью явился вызов к капитану Джоссереку Деррейну?
— А вы кого ждали, адмирала Роннаха? Он сейчас занимается наведением порядка — надо же кому-то приглядывать за районом Нор, руководить городом, прежде чем люди не начали голодать… в то время, как дюжина дурацких фракций ссорятся по поводу того, как организовать правительство.
Понсарио посмотрел на него блестящими глазами.
— Если капитан простит мне обычную мужскую прямоту, могу ли я предположить, что великолепный адмирал Роннах способен своей властью оказать поддержку достаточно компетентному и ответственному руководству, если оно себя таковым проявит. В нашем теперешнем нестабильном положении в верха стремятся пробиться лишь одни фанатики и безрассудные авантюристы, а также те, кто надеется исчезнуть, прихватив с собой пару-другую мешков с городской казной… Только такие…
— А остальные боятся того, что, если они проявят себя, а Сидир вернется, их ждет незавидная участь?
— Капитан, восстание против Империи уже произошло, но, насколько мне известно, ваша страна не поддержала его.
— Конечно, не поддержала. Верно также и то, что приморские каперы втянуты в трехсторонний спор между Рахидом, Арваннетом и Рогавики. Это не входит в юрисдикцию Киллимарейча. Узнав о сложившейся ситуации, наш флот по их просьбе послал свои корабли, находившиеся в этих районах, для оказания гуманитарной помощи.
Понсарио закатил глаза и практично заметил:
— Что ж, если вы говорите таким языком, я не буду возражать.
— Несколько наших людей планируют сопровождать рогавикианцев на север, когда они вскоре отправятся туда, — продолжал Джоссерек. — В качестве нейтральных наблюдателей, вы понимаете? Однако мы примем участие в событиях, если нас попросят.
— Я прекрасно понимаю, капитан, — заверил его Понсарио.
