– Хорошо. Не переживай – никто из наших его и пальцем не тронет. Просто в яме немножко посидит.
Про яму Олег сказал с каким-то непонятным подтекстом, но Максу некогда было разгадывать его загадки – отключался на ходу.
– Ладно. Пусть посидит. Утром допросим – может, что интересное расскажет.
Добрался до хижины, завалился на лежанку. Даже не почувствовал, когда пришедшая Динка стащила с него шлепанцы и веревочный пояс с ножнами и кобурой.
Самый длинный в жизни день завершился – Макс вырубился.
Проснулся он чуть свет – видимо, привычка сработала. Сел и едва успел удержать ноги, чтобы не наступить на Дину или Жору: они лежали на полу. Почувствовал себя неуютно – занял место девушки, а она, естественно, не стала его беспокоить.
Что вчера было? Вообще не помнит, как до хижины добрался. Крепко же его накрыло вечером… И шлепки не на месте. А оружие где?! Спокойно: вот оно. Веревка с револьвером и мачете на стене. Рядом в щель между камнями воткнуты ножи Люца. Покосился на Дину – только сейчас до него дошло, что она спит в обнимку с автоматом.
Выйдя из хижины, сощурился от солнечного света, потянулся, собрался было направиться к берегу, чтобы умыться, но замер, едва не столкнувшись с Рыжим: тот, похоже, его поджидал.
Старший выглядел неважно. Голова перемотана настоящим бинтом, на лбу проступает кровавое пятно – дело рук Макса. Глаза перепуганные, бегающие, взгляд какой-то заискивающе-выжидающий. Что ему понадобилось? Зачем пришел в такой час? Этот парень Максу и раньше был неприятен, а теперь тем более. Тоном, подчеркивающим антипатию, он резко спросил:
– Чего тебе?
Тот, стушевавшись еще больше, поспешно произнес:
– Мишаня ведь того… Хана ему…
– Что?!
– Да это не я! Это Олег все! Я – наоборот, ему говорил, что так нельзя! Я тогда не в себе был, с готами этими, ты уж не злись опять! Крыша поехала – видел бы ты, что они здесь устроили! Тут любой рехнуться мог! Я же на тебя зла не держу, и ты не держи!
– Стоп! Давай заново: что там с Мишаней?
– А ничего с ним – дикс ему голову обгрыз до самого черепа. Я ведь Олегу говорил!
– О чем ты! Мишаня умер?!
– Конечно, умер – он ему не только голову, а и другого много погрыз.
– Как?! Откуда здесь диксы взялись?!
– Да ниоткуда они не брались. Мишаню ведь в яму посадили. И новенького, который на корабле был, тоже в яму. А мужик этот уже вечером плох был совсем – бредил, по́том обливался, трясся как погремушка. А Олег Мишане руки и ноги связал и в яму вместе с ним посадил. Я ему весь вечер талдычил, что так нельзя, но он только посмеивался. Издевался еще: говорил, что ты собрался утром объедки допрашивать. А потом на кухне девкам сказал, что надо солью пацана обсыпать. Мол, с солью он будет вкуснее гораздо. А Мишаня орал так, что рот пришлось кляпом закрыть – спать никому не давал. Понимал, конечно, чем все закончится.
– Новенький переродился в дикса и порвал его? – наконец дошло до Макса.
– Ага, – кивнул Рыжий. – Он сделать ничего не мог – связан же. Да и что пацан против дикса сделает?
Макс хотел было сказать, что туда змеенышу и дорога, но осекся: сам вчера устроил бучу по поводу жестокого самосуда, а сегодня, получается, поддерживает подобное. Нельзя так.
– Ладно, спасибо, что сказал. Я разберусь с Олегом.
– Да не за что! – обрадованно заявил Рыжий. – Разберись, конечно, – неправ он. И это – Марик ночью умер. Копьем ему вчера живот пробили – Эн ничего не смог сделать. А Муса вот-вот помрет. И Слону, наверное, ногу придется разрезать – рана грязная. Эн сейчас собрался Бизону голову лечить. Ночь, почитай, не спал – все в компьютер таращился. Макс, я, может, дикса того убью? А то он так и сидит в яме – Мишаню жрет.
Макса передернуло от представившейся картины.
– Убей, конечно.
– Ну я пойду тогда. Ты, если что надо, говори сразу. Я быстро вернусь.
– Стой!
– Что?
– Ты это… дикса… Просто убей. Быстро. Не дразни. Он не виноват, что в такое превратился. Понял?
– Да. Все нормально будет. Уколю разок – и через минуту даже дрожать перестанет.
Посмотрев вслед Рыжему, Макс скривился. Понял, почему этот парень такой непотопляемый: пережил старых правителей поселка, подвизался в «революционной команде» Бизона, готы его пощадили, да и сам он, сперва жестко наказав, быстро остыл.
Умеет, гад, быть полезным – при любой власти на теплое местечко пробирается.
Из хижины выбралась Дина, сонно спросила:
– С кем ты говорил?
– С Рыжим. Ты поспи, рано еще.
– Как рано? Солнце уже поднялось. А почему на кухне никого нет?
– Спят все. После вчерашнего. Но вообще ты права – пора это прекращать… Дин, может, ты и займешься кухней пока? Временно? Хотя бы сегодня? Девочек найди, которые там работали, и проверь, сколько у нас припасов. Не работали несколько дней – мало, наверное, осталось.
– Я вчера еще проследила, чтобы с корабля все принесли. Но в поселке остатков не считала.
– Спасибо. Ты молодец. И это… Извини, лежанку занял твою.
– Ничего – тебе нужнее. И вообще – тебе можно в штаб переселиться или пустую хижину взять. От старших осталось несколько.
– В штабе мне делать нечего, а хижина и эта устраивает.
– Максим, а куда автомат девать? Он так у меня и остался.
– Держи при себе пока. Не расставайся с ним. У нас сейчас такой бардак, что тебя без него, наверное, никто слушать не станет. Оружие теперь не просто оружие…
– Что, с автоматом всех заставлять придется?
– Вряд ли до этого дойдет, но временно будешь ходить так – здесь тебя некоторые не любят. Дальше посмотрим, а пока просто держи его под рукой.
– Тогда давай поменяемся оружием. Автомат солиднее… наверное. Тебе больше идет. Тем более что он не заряжен… наверное.
– Как не заряжен?!
– Когда тот гот напал, который с пистолетом был, Муса не смог выстрелить.
– И ты не перезарядила потом?!
– Я не умею. Знаю, что на эту штучку нажимать надо, и все.
– Толпе угрожала незаряженным?
– Ага.
Макс не выдержал, громко расхохотался. На его смех из ближайших хижин начали выглядывать люди, таращились недоуменно, не понимая причины веселья. Дина, протягивая ему автомат, тоже улыбнулась – бледно и несмело.
– Ладно, воительница, если понадоблюсь, я у Эна.
* * *
«Шамана островитян» Макс застал за нехорошим занятием – тот резал живого человека.
Из штаба вынесли большой стол, положили на него Бизона. Олег, держа в каждой руке по зеркальцу, направлял на рану солнечные зайчики, а Эн копался в ней каким-то сверкающим тонким инструментом. Рядом, взирая на это действо предобморочным взглядом, застыла Катя – поселковая медсестра.
Макс ее прекрасно понимал – самого замутило.
