- Ты сдурел? Ты рехнулся?! Юра, стоп! Убери эту дуру! Слушай, слушай меня...
Я знал, что он никогда не выстрелит. И не знал... Мы, конечно же, объяснились. Солнце принесло новый день, мы сидели на камнях и говорили. Мне стало холодно. Я сказал все, как было: я писал его речь на пленку. Тайно? Тайно, конечно! Иначе бы я ничего не смог записать. До сих пор не верю, сказал он, что ты это делал всерьез. Это ясно? Ясно. Я не видел в этом ничего предосудительного. Я же не мог упустить случая выбросить на помойку истории его исповедь. И никогда бы не смог заполучить истории его жизни, необычной и такой непростой, истории человека, лучшие годы своей жизни отдавшего поиску эликсира не только бессмертия, но и счастья. О том, что это было именно так, я нисколечко не сомневался. Не сомневался и Юра, и был растроган моим пониманием цели его пребывания на этой земле. Так это и было. Это только со стороны могло показаться, что встретились два давних друга и, попивая вино, стали удивлять друг друга россказнями о своих успехах, только со стороны могло показаться, что они, щеголяя своими достижениями, хотели поразить друг друга. Только со стороны. На самом же деле, Бог предусмотрел в своих планах и эту встречу, подарил ее миру для одной только цели, для одной только цели... Ну, да это понятно, понятно и так...
- Теперь ты мне веришь? - спросил я.
- Да ты просто лжец.
Он произнес это, не задумываясь.
- Многие лгуны, - уверенно произнес я, - обогатили человечество новыми идеями. Вспомни Жюля Верна. Так что Богу стало угодно, чтобы мы сошлись на новом витке...
Юра снял очки и, сощурив глаза, посмотрел на восходящее солнце.
- Никто, кроме Бога, этого не знает, - сказал он, - и верю я только Ему.
- Юра, - сказал я и сжал его правую руку, - не сомневайся во мне. И ничего не бойся.
Он посмотрел мне в глаза через толстые стекла очков своим тяжелым гипнотизирующим взглядом, высвободил свою руку и произнес:
- Я боюсь только смерти. И старости... Меня пугает даже не смерть, а то, что будет со мной, потом, после нее. Оглядываясь назад, я вижу, что у меня может и не быть этого «потом». Поэтому-то я и тружусь, не покладая рук. И в своем деле, заметь, я - лучший...
Я это знал и без его заявления.
- Никто не спорит, - сказал я.
- Мне показалось, ты хочешь мне помешать...
И, похваляясь тем, что в этой жизни его уже не испугает ничто, Юра вдруг перешел на Вейнингера:
- Ты, конечно, помнишь «Пол и характер»... как думаешь, если бы Иисус был женщиной, Он бы...?
Он ещё что-то говорил, но мне было скучно думать о его предположениях насчёт Иисуса. При чём тут Иисус?! Для меня важным было то, что Юра поверил в мою Пирамиду. Я и прибыл сюда сперва к Юре, а потом к Иисусу. И был благодарен Иисусу за то, что Он помог найти Юру.
Потом Юра признался, что самым потрясающим открытием для него из того, что он узнал от меня, стала подробная информация о возможности построения Пирамиды. Не на бумаге, не на песке, а на самом деле. Он понял, что я в этом уверен, и его это понимание потрясло. «И приидет Царствие Твое на земле, как на Небе...» стало для него не просто далекой мечтой, не только еще одной утопической идеей, но настоящей реальностью. Он даже стал рассказывать мне и предлагать различные варианты, как побыстрей это сделать. Его живой ум мгновенно схватил идею, и у него вызрел красочный план строительства новой Атлантиды, который в общем немногим отличался от нашего. Это было самое интересное, сказал он, что он слышал до встречи со мной. Не знаю уж, как ему удалось так быстро переплавить ту отрывочную информацию о Пирамиде, но не было никаких сомнений, что из нее он построил свой дворец и теперь восседал на троне царя, по уши увязши в этой прекрасной идее. Что касается конкретных вещей, то он был в восторге и от нашей искусственной матки, позволявшей как ложки штамповать по заказу младенцев, и от нашей способности быстро взращивать их. Полторы-две недели - и ты человек. Потрясающе, просто невероятно! Его заботило только одно: куда их девать?
- Они же будут расти, как грибы! И, хочешь - не хочешь, - завоюют весь мир, все пространство земли...
- Да, - сказал я, - они заселят эту планету. Здесь важно только одно: чтобы планета эта стала их родным домом, единым экополисом, Атлантидой или Божиим Царством, или Градом, называй как хочешь.
- Это ведь и есть наша Пирамида!
Слово «наша» он произнес с ударением, а «Пирамида» слышалась с большой буквы. Он уже верил в причастность к ее строительству.
- Конечно, - подтвердил я, - это и будет наша новая страна. Без границ, без различий, без...
- И тогда...
- Никому не придется воевать.
- Коммунизм?
- Называй как хочешь.
Мы снова проговорили всю ночь. Светало. За окном обозначились серые силуэты домов.
- Начинается новый день, давай спать, - сказал он, - у нас много работы.
Когда мы выспались, было за полдень, я предложил Юре, раз уж мы решили строить вместе нашу Пирамиду (с большой буквой «П»), я предложил ему вместе, теперь только вместе разыскать и скопировать биополе Христа. Раз уж мы с тобой в Иерусалиме, сказал я, почему бы нам не попробовать. Сканер биополя, как всегда был со мной (рояль в кустах) и мы могли бы его испытать на его, Юриных, глазах. Чтобы еще раз поразить его и уверить в том, что мы на верном пути.
- Биополе Иисуса?!
- А что?
- Что такое это самое биополе? Никто толком не знает.
- Я прочту тебе короткую лекцию.
- Ты всегда отличался тем, что большей частью молчал.
- Биополе для нуклеотидов как матрица для льющегося из ковша металла. По сути - это создание искусственной жизни. Как силовые линии магнита упорядочивают на стекле металлическую крошку, так и биополе структурирует по нашему заказу нуклеотиды в цепочку ДНК с известной последовательностью. Шлифовальный станок для огранки алмазов. Если это биополе Петрарки, Рембо или Дон-Кихота, то это матрица для расплавленной меди или бронзы. А если Сократа, Жанны д'Арк или Леонардо да Винчи - для струящегося тонкой ниточкой золота. Только Биополе Святого Духа - матрица для святых, для Иисуса, для Будды, для Мухаммеда... Космическое же биополе, Всевселенский Разум, Бог структурируют все гены на земле. Осенить Святым Духом - это значит наделить развитие жизни траекторией совершенства.
- Красивая сказка.
- Вся она помещается вот в этот кейс.
- И ты можешь сказать мне, чем я дышу?
- И ты, и вот этот кактус, и даже Джордано Бруно...
Юра помолчал.
- Давай проверим?
Юра подумал. Затем:
- Давай, так давай!
Сонливость слетела с него, как пух с одуванчика при дыхании ветра. Он задал еще несколько вопросов, на которые получил ясные ответы. О чем-то промолчал, потом спросил еще раз:
- Думаешь, удастся воскресить Христа?
Я не стал отвечать, из моих предыдущих ответов это было ясно, как день.
- Ты гений? - спросил он.
- Держи, - сказал я, - протягивая ему его кейс.
- Зачем, зачем мне он теперь?
Я пожал плечами: решай. Мой кейс для сканирования биополя, как ружье, висящее на стене и ждущее своего часа для выстрела, лежал на журнальном столике...
- Ладно, - сказал Юра, - я верю. Я знаю, что это возможно.
Ладно, так ладно. Я не стал его уговаривать, и вместо этого показал ему несколько цветных фотографий биополя увядшей фиалки, клеточек кожи Ленина и Жориного указательного пальца правой руки.
- Это цветы, потерявшие запах, - стал угадывать Юра, а это... эпидермис какого-то упрямца...
- Ты почти угадал. А это?
Юра посмотрел на третью фотографию.
- Я узнал бы его с закрытыми глазами.
Я молча смотрел на него.
- Это Жорин указательный палец.
Это сообщение меня потрясло:
- Как ты узнал?
- Этим пальцем он всегда тыкал мне в грудь...
Я такого не помню.
- Он орал: не женись, не женись!.. Я его не послушал...
Затем мы вспоминали.
- Расскажи и ты тайну своего кейса, - попросил потом я.
- От тебя у меня нет теперь тайн.
Часть девятая.
СКОРБНЫЙ ПУТЬ.
VIA DOLOROSA.
На следующий день мы вступили на Скорбный Путь. Была как раз пятница, страстная пятница. Как раз в пятницу, каждую пятницу в три часа пополудни, я это уже знал, отцы-францисканцы и организуют скорбное шествие паломников по Крестному Пути. А сегодня не только пятница, но и преддверие Пасхи.
- Как ты представляешь себе свое будущее? - снова спросил я.
Мне так хотелось услышать: «Я не мыслю теперь свое будущее без Пирамиды». Но Юра был непреклонен:
- Будущее всегда неизвестно, - по-прежнему ответил он.
Солнце уже качнулось к западу, мы шли по безлюдным улицам, город спешил до захода солнца закончить дела...
- От людей я не жду ничего хорошего, - продолжал Юра, - поэтому наше будущее мне кажется беспросветным.
