– Прежде всего, я хочу, чтобы вы освободили мистера Грейди и Алексу.
Хедрик уставился на Алексу.
– Надеюсь, вы поторопитесь выполнить мою просьбу, Грэм, а то потороплюсь я…
Здание снова содрогнулось. Едва поднявшись на ноги, директор приказал Моррисону:
– Отпусти их! Отпусти!
Когда Моррисон вызвал голографическую панель, возникшую у его запястья, и нажал на ней несколько кнопок, его челюсти двигались, словно пытаясь стереть зубы в порошок.
Ошейники Алексы и Грейди, пискнув, упали на пол, и сами они чуть не рухнули тоже, когда к ним внезапно вернулся контроль над телом. Несколько мгновений они лишь пыхтели, осваиваясь с собственным дыханием.
Грейди поднял взгляд на голографический экран:
– Никогда не думал, что буду так рад тебя видеть, Коттон.
– А теперь верни им их вещи, Грэм.
Моррисон в ужасе опустил голову.
– Я не буду просить дважды.
С ненавистью глядя на сжавшегося в страхе Хедрика, Алекса подошла и сгребла с его стола позитронный пистолет.
– Алекса, ты не понимаешь, как устроен мир.
– О, думаю, я быстро осваиваюсь. – И она, крутанувшись с безумной скоростью, ударила Грэму в челюсть. Тот перелетел через столешницу, сметая остатки антиквариата.
Коттон на экране расхохотался:
– Боже, как мне это нравится! Хорошо, что успел снять эту сцену. Теперь буду смотреть и пересматривать.
Хедрик трепыхался, пытаясь подняться, из разбитых губ и носа текла кровь.
– Я делал только то, что считал наиболее правильным!
Грейди забрал свои шлем и гравис у охранников, которые нервно смотрели на изображение Коттона.
– Так, ладно, а вы все… – Коттон махнул бойцам, – вон отсюда! Валите, к чертям, из кабинета. Мы проведем тут переговоры на высшем уровне.
Охранники посмотрели на Моррисона.
– Не хрен на него смотреть! Он больше не командует. Вон!
Бойцы попятились к дверям. Теперь, когда не стало Варуны, им пришлось, используя контрольную панель, самим открыть ее, а потом закрыть за собой.
Алекса подошла к Моррисону и до конца расстегнула его напульсники и перчатки с оружием. В процессе они с ненавистью смотрели друг на друга.
– Ну-ка давай, шевелись.
Моррисон глубоко вздохнул, но лишь неохотно поднял руки. Она вытащила его психотронник.
– Все снимай, и бронекостюм тоже.
Моррисон опять недовольно вздохнул и набрал на наручной панели последовательность символов, от чего бронекостюм распался на части, которые начали сваливаться с его рук и ног. Алекса пинком отправляла их подальше от солдата. Наконец, на нем осталась лишь военная униформа.
– Броня все равно сидела на тебе плохо.
Хедрик тем временем сел за стол, прижимая носовой платок к разбитому носу.
– Чего тебе от нас надо, Коттон? Ты же знаешь, выбора у нас нет.
– У всех есть выбор, Грэм. Просто некоторые выбирают отстойные варианты.
Грейди посмотрел на Коттона:
– Ладно, Ричард, пришли сюда помощь. Свяжись с властями, пусть они положат всему этому конец. А мне надо выяснить, где находится «Гибернити», и спасти моих друзей.
Хедрик кивнул:
– Ты победил, Коттон. Мы – твои пленники.
Моррисон бросил на него злобный взгляд:
– Вы спятили?
– Мистер Моррисон, может, вы этого не заметили, но мы проиграли.
– Валяйте, дело ваше, но я так легко не сдамся.
Хедрик поднял свободную руку:
– Пожалуй, с меня хватит. – Он посмотрел на Грейди. – Приберегите свои жалкие отговорки для правительства. Когда господа оттуда попытаются со всем этим разобраться, поверьте, они очень скоро прибегут к нам за помощью.
Джон не сводил взгляда с Хедрика, пока Алекса целилась в Моррисона из позитронного пистолета.
– Может, да, а может, нет. В любом случае за «Гибернити» вы должны ответить перед судом по правам человека.
Вопреки всему Грэм рассмеялся:
– Да, я уверен. Давайте просто покончим с этим.
Грейди снова посмотрел на изображение Коттона:
– Давай, Ричард, подгони сюда кавалерию.
– Джон, кстати, о кавалерии… – скривился тот.
Грейди и Алекса озабоченно переглянулись.
– Хватит шутки шутить. Пришли сюда военных. Свяжись с федералами.
– Видишь ли, в чем дело, Джон… Хедрик прав.
Даже директор удивленно уставился на него:
– Что-что?
– Что за бред ты несешь, Коттон? – бросился к экрану Грейди. – Свяжись с властями!
– Понимаешь, ты не сможешь вот так запросто взять и засадить в тюрьму всех, кто имеет отношение к БТК. Моррисон, Хедрик и остальные дяди из Бюро владеют продвинутыми технологиями, в которых хорошо разбирается только здешний персонал. Помнишь, что случилось с Вернером фон Брауном[82] после Второй мировой войны? Союзники изловили его и поставили на разработку программы «Аполлон».
Хедрик кивнул:
– Фон Браун был хороший мужик.
– Понимаешь, Джон? Хедрик и его ребята соскочат. Правительство будет вести с ними дела, у них ведь есть изначальное преимущество. Вот увидишь, через несколько месяцев все они снова будут на коне. Все, что здесь есть, задействуют.
– Что за чертовщину ты несешь, Коттон? – закричала Алекса, встав рядом с Грейди.
Ричард на экране поморщился и поднял руки:
– Я хочу сказать, что эту заразу нужно вырвать с корнем.
– Коттон, придерживайся плана! – крикнул ему Грейди.
– Я и придерживаюсь. Все время придерживаюсь. Во всяком случае, я придерживаюсь моего собственного плана. Ничего личного…
– Коттон!
Хедрик и Моррисон, смотревшие на экран, обменялись тревожными взглядами. Наконец солдат поднял руки:
– Ладно, Коттон, я сдаюсь. Ты победил. Только вызови войска.
Грэм кивнул:
– Да, мы сдаемся.
– Хорошо, но, как ты часто говорил, Хедрик, это во имя всеобщего блага. – И Коттон на экране нажал виртуальную кнопку.
Здание штаб-квартиры БТК внезапно накренилось – и оказалось в невесомости.
Грейди развернулся, стараясь придать телу правильное положение, – и сильно ударился о потолок кабинета. Антикварные вещицы, мебель и другие предметы «приземлились» рядом с ним, но не разлетелись на куски, как он ожидал. Казалось, само здание лишь на полсекунды от них отстает, а воздух вокруг разрывался от душераздирающего треска и воплей, словно столкнулись два айсберга размером с целый город. Но потом, еще прежде, чем содержимое кабинета влетело в находящийся в сорока футах от пола потолок, вся штаб-квартира тоже стала падать.
От удара Грейди стал хватать ртом воздух, но попытался встать – и в невесомости это показалось ему легким делом. Он в каком-то оцепенении болтался в воздухе среди произведений искусства и мебели, и его ноги едва касались потолка, который теперь с тем же успехом мог быть и стеной.
