в себе. Даже от семьи. Он практически не уделял внимание дочери, всё его естество было погружено соперничеством. Такая обстановка дел в один момент довела Ракшасу до ручки.
— НИЧЕГО С ДЕТСТВА НЕ ИЗМЕНИЛОСЬ! — ругалась она. — Ты всё помешен на этой девушке. Всю школу за ней таскался хвостиком, «соревновался», и даже теперь, когда у тебя появились жена и ребенок… Она остается у тебя на первом месте.
— Не глупи. Ты же знаешь, что это моя работа, — холодно ответил Симон. — Я не могу позволить ей достичь желаемого.
— А если бы это была не она, а кто-нибудь другой? Разве был бы ты так одержим?!
— Именно потому что это Роза, я, как ты выразилась, и «одержим». Она серьезный оппонент, поэтому я отдаю всего себя. Как только это закончится, я посвящу себя семье.
— Я не верю тебе. Не верю, что, действительно, хочешь это закончить, Симон Кол Галланд.
Её острые слова заставили аристократа задуматься. Он был бы рад всё это прекратить, но не мог. Для этого было слишком поздно, они напрочь увязли в этой нескончаемой битве. В глубине души Кол Галланд надеялся, что сможет вернуть всё на круги своя, он всё ещё хотел быть ей другом, быть тем, кто может свободно общаться с ней, терпеть её выходки, а после улыбаться при виде её недовольного лица. Всё это он хотел вернуть, да только вот знал, что это невозможно. Когда граница пересечена, дорога назад навсегда исчезает.
Симон долгое время вынашивал один план. План, который должен был положить конец их противостоянию. С помощью него он хотел доказать Розе её неправоту, надеясь, что та оступится от своих идеалов в пользу разума. Но его исполнение пришлось отложить из-за внезапных обстоятельств.
Мама Розы — Александра Бен Кильмани — скончалась.
В Аристократии объявили траур. На поминки пришли все, включая Симона. На тот день старые друзья забыли о разногласиях и на миг стали прежними. Роза плакала, не стеснялась опираться на грудь аристократа. Вид её лица, окропленный слезами, ещё с детства вызывал у него невыносимо поганое чувство беспомощности.
— Почему так случилось, Симон? — сквозь слезы говорила Роза. — Я так мало уделяла ей времени в последнее время, целиком погрязла в делах. Накануне она пригласила меня на прогулку вместе с Эдом… а я… я… отказала ей. Если бы я пошла, если бы провела хоть на миг больше, то всё могло быть иначе.
— Ты не виновата, Роза. Никто не виноват.
Он прижал её к себе, и она вдоволь наплакалась.
— Сима, — ласкова обратилась к нему. — Давай пока возьмем перемирие, я сейчас не могу продолжать. Эдмунд остался без мамы в таком возрасте, и я должна сделать всё, чтобы заменить её.
— Конечно, Роза… конечно.
Пьер, убитый горем, снова отлучился в церковь, оставив Розу одну с четырехгодовалым братом. Беда, как повелось, не приходит одна. И на следующий день после похорон в кабинете Розы появилась папка, адресатом которой был Симон. Союзники Кол Галланда, не испытывавшие столь теплых чувств к ней, решили, что для исполнения плана идеальное время. В папке были судебные разбирательства, новостные сводки и многое другое, скопившееся за последние два года. Все они были посвящены деянием простолюдинов, которые так или иначе попали в другие районы. Убийство, грабежи, изнасилования, дискриминация, и не только со стороны жителей Рабочего района, но и Центра и даже Аристократии. Всё то к чему привело смешение классов Розалии. Таким образом, Симон хотел вразумить подругу, показать, к каким последствиям привел её путь. Но не сейчас и в не манере доказательства вины. Симон не знал об этом, поэтому поехал в имение Бен Кильмани без задней мысли. Он всего лишь ехал туда справиться о состоянии друга. То, как его встретили мягко сказать удивило аристократа: стопку бумаг бросили прямо ему в лицо.
— Я ДУМАЛА, МЫ ДОГОВОРИЛИСЬ О МИРЕ! — буянила Роза. — И что я вижу на столе сегодня?! Это так подло и низко!
Симон в растерянности собирал листки, не понимая, как они у неё оказались.
— Роза, я всё могу объяснить…
— Ох, я не удивлена, Симон Кол Галланд! У тебя верткий язык, выкрутишься! Жалкий хитрец! Захотел добить меня, когда я и так на грани! — она напирала и толкала его. — Я доверяла тебе! Хотя, чего ещё ожидать от Кол Галланда. Пройдоха и жулик жадный до статуса. Готов мир перевернуть лишь бы всё было по-твоему. Ты отличный пример Кол Галландов, да что там — всей нынешней аристократии! ВСЕ ВЫ НИЧТОЖНЫ И МЕЛОЧНЫ!
Тут Симон завелся:
— Не смей оскорблять фамилию моего отца! Он был благочестивым, был другом Пьера и твоим наставником! А ты упрямая девка, которая не хочет слушать НИКОГО! Которая идёт напролом, не смотря куда щепки летят! Наплевала даже на собственную мать!
Тут он опомнился, увидел, как лицо подруги побелело, как руки задрожали и глаза покрылись влагой. Он сам вздрогнул от своих же слов, сглотнул ком в горле и пролепетал:
— Роза, прости… я-я не хотел…
— Да, ты прав… Я упрямая, — ответила, заплакав и закрывая слёзы ладонью. — И я виновата… ты же всегда прав, о, аристократ из аристократов! Первый среди первых! Ты олицетворение всего, что я ненавижу! Гордый, зазнавшийся выскочка, который сделает всё лишь бы задница осталась чистой!
Она продолжала плакать, Симон хотел успокоить её, приобнять. Он даже решился подойти к ней, но услышал:
— Уходи прочь… Уходи, пожалуйста. Не надо, — он лез обнять её, пусть Роза и сопротивлялась. — Я же говорю уходи. Уходи, Сима…
— Роза, давай поговорим. Я, правда, могу всё тебе объяснить.
Тут Роза оттолкнула его
— Я ЖЕ СКАЗАЛА ВОН! — прокричала она во весь голос. — УБИРАЙСЯ! ИСЧЕЗНИ!
Симон задрожал, её крики резали уши, они прямо-таки вгрызались в них. Он не знал, что сказать, как успокоить и извиниться. Потому просто ушёл, слушая на последок:
— НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ, ПОДЛЫЙ УБЛЮДОК!
То, что Роза прочла оставило на её душе шрам. Весь былой моральных дух пал, а идеалы разрушились. Труд всей жизни рассыпался прямо у нее на руках. И она не знала, что делать, где спрятаться, кому поплакаться. Единственный человек, который приходил на ум, и тот оказался предателем в её глазах. Она скатилась по стене, и на ступенях принялась молиться, плача так сильно, что всё вокруг помутнело.
— Всё, чем я занималась, все мечты, всё это в пустую. Почему это происходит со мной? Господи, я же хотела добра людям, как Ты заповедовал. Так почему они продолжают творить такие зверства… ответь мне… ОТВЕТЬ! — истерила она, разрывая
