— Слыхал? — спросила она.
Артур кивнул, Франсин вопросительно посмотрела на мужа.
— Они хотят, чтобы мы выбрали четырех свидетелей, — объяснил он.
— Свидетелей чего?
— Конца.
— Детям нельзя, — твердо заявила Франсин.
Артур ждал, когда голос заговорит вновь. Двое должны быть детьми, чтобы они могли передать память о трагедии другому поколению.
— Нужно два ребенка, — сказал он. Франсин сжала кулаки.
— Для чего им нужны дети? — спросил Марти, широко раскрытыми глазами глядя на родителей.
— Таков Закон. Их Закон, — объяснил отец. — Им необходимо, чтобы кто-то из нас увидел гибель Земли. И двое должны быть детьми.
Марти на мгновение задумался.
— Все остальные ребята младше меня, — сказал он, — кроме той девочки. Не знаю, как ее зовут.
Франсин обернулась к сыну, чтобы посмотреть ему в глаза.
— Ты знаешь, что должно произойти?
— Земля взорвется. Они хотят, чтобы мы видели. Чтобы поняли, что это такое.
— Ты знаешь, кто такие эти самые «они»? — спросила Франсин.
— Те, что разговаривали с папой.
— Он отлично во всем разобрался, — заметил Артур.
— Точно, — согласилась Клара.
Франсин сердито посмотрела на Фогарти, потом вновь перевела взгляд на сына.
— Ты хочешь видеть?
Марти покачал головой.
— Потом по ночам меня будут мучить кошмары.
— Тогда решено, — сказала Франсин. — Он…
— Но, мама, если я не увижу, я не узнаю…
— Чего не узнаешь?
— Как сильно я должен ненавидеть.
Франсин всмотрелась в лицо сына и обхватила себя руками.
— Только четверо? — спросила она.
— По меньшей мере, четверо, — ответил Артур. — Все, кто хочет.
— Марти, — позвала Франсин. — Я разделю с тобой кошмары, ладно?
— Ладно.
— Ты очень сильный мальчик, — сказала Клара.
— Ты тоже пойдешь? — спросил Артур жену.
Она, помедлив, кивнула.
— Если ты и Марти будете смотреть, то я не могу сидеть, спрятав голову под крыло.
— Сколько осталось времени? — спросил он мысленно.
— Через час и десять минут надо собраться в наблюдательной кабине.
Он опустился на узкую нижнюю койку рядом с Франсин и Марти.
— Мы покидаем Землю, — предупредил он. — Возможно, через несколько минут.
— Мы почувствуем, когда корабль взлетит, папа? — поинтересовался мальчик.
— Нет, — ответил Артур. — Мы ничего не почувствуем.
Грант ехал за машиной Артура до залива и ждал, заглушив мотор в нескольких ярдах, пока они не зашагали по пирсу. Потом он поставил свой «БМВ» возле автомобиля Артура, повесил на шею бинокль и пошел за Гордонами, сохраняя дистанцию. Он чувствовал себя дураком и постоянно спрашивал себя — так же, как Даниэл перед его отъездом, — почему он не решился откровенно поговорить с Артуром и потребовать от него объяснений.
Грант знал, что не пошел бы на это. Прежде всего, он не верил, что Гордон занимается эвакуацией в космос правительства. Грант сомневался, что подобный путь спасения запланирован или вообще возможен. Никто не способен настолько удалиться от Земли, чтобы избежать смерти, если только гибель планеты не напоминала то, что он не раз видел в кино. И даже если бы это оказалось возможным — например, полет на Луну, — то вряд ли люди могли бы выжить в космосе.
Но Грантом завладело любопытство. Он, как и Данижл, подозревал, что Гордоны в чем-то замешаны. Состояние поиска, слежка за родственниками в какой-то мере отвлекали его от мрачных мыслей.
Грант отчаялся. Он не мог спасти свою семью. Он чувствовал то, что чувствовали вокруг него биллионы других людей — глубокий ужас, усиленный сознанием собственной беспомощности и переходящий в безразличие. Наверно, так же чувствовали себя его дед и бабушка, когда их вели в газовые камеры Освенцима.
Конечно, то, что происходит сейчас — более масштабная и непоправимая трагедия, чем геноцид. На этот раз перед смертью все равны. Размышляя таким образом, Грант вновь уперся в стену незнания: он никогда не отличался особенно богатой фантазией и, как ни старался, не мог даже вообразить силы и мотивы, движущие убийцами.
Грант стоял на железобетонной дамбе и наблюдал, как Гордоны садятся на рыбацкое судно и смешиваются с толпой других пассажиров. Лодка отчалила и поплыла к северу.
Потом он сел прямо на дамбу, застегнул пальто и натянул шапку. Холодало.
Грант плохо понимал, что делает. Он не строил никаких планов. Если он подождет, возможно, ответ придет сам собой. Прошло несколько часов. Он сидел и притоптывал ногами, прижимал колени к груди, зарывался подбородком в хлопчатобумажную ткань новых брюк. Полдень тянулся очень медленно, но Грант не терял бдительности.
Земля слегка задрожала, и уровень воды в заливе поднялся, судя по дамбе, на фут; потом вновь упал, обнажив камни у основания стены. Грант ждал — очти надеясь, что вода вновь поднимется и накроет его.
Но вода не прибывала.
Закоченев, он встал и прошел через незапертые ворота до конца пирса. У деревянных перил он остановился и посмотрел на север. За мостом едва виднелся Алькатрас. Море южнее острова казалось белым от волн.
В центре этой белой поверхности появилось что-то темно-серое. Сначала Грант решил, что судно перевернулось и плавает килем кверху. Но серая глыба не тонула, она все поднималась. Грант схватил бинокль и навел его на непонятный предмет.
Вздрогнув от удивления, он увидел, что глыба зависла над водой и что у нее плоское основание. У него сложилось впечатление, что гигантский блок длиной четыреста или пятьсот футов напоминает по форме утюг. Глыба взлетела над пролетом моста, словно опираясь на сверкающий ярко-зеленый конус. Над заливом пронесся тонкий ревущий и визжащий звук, от которого у Гранта свело челюсти. Предмет быстро набирал скорость и вскоре поднялся в утреннее небо. Через несколько секунд он исчез. Интересно, видел ли его еще кто-нибудь кроме меня, подумал он.
Неужели в распоряжении правительства действительно имеются такие потрясающие — одним словом, сказочные машины?
Грант покачал головой, покусывая губы. Он чувствовал некоторое облегчение. По крайней мере, несколько человек спасутся. Это, в каком-то смысле, победа — такая же, какую одержали его родители, пережив лагеря смерти.
А что касается других, обреченных…
Грант вытер слезы и быстро зашагал по пирсу обратно, ударившись о столб у ворот. Он побежал к машине, надеясь, что успеет домой. Он хотел быть со своей семьей.
Мост пустовал, когда он пересекал его. Грант не мог разглядеть то место в заливе, где вода белела.
