Мужчины поняли, что совет закончен и вышли.
Маэр уставился перед собой – Эрлан Лой, его слова стояли до сих пор в ушах и гнули волю. Силен мальчишка. Но чтобы Лайлохи сошлись с Лой по собственному желанию?
Старик чуть заметно усмехнулся: ох, хитришь, парень. И вспомнился пращур Эрлана – один в один, ты посмотри, как вылит! Такой же статью, нравом и умом. Да и лукавством – масть в масть.
– Дааа… Времена, может, и меняются, люди – не-ет. Ну, ну, посмотрим.
В залу неслышно прошел страж и сел за спиной хозяина, как всегда ожидая, но, не тревожа его.
– Как тебе прибывшие? – развернулся к нему Маэр.
Пожилой, но крепкий мужчина посмотрел в лицо Хранителя без эмоций, взгляд был равнодушен, вид сонный. Тоже – как всегда.
– Они будто дети.
– Да? – старик хитро усмехнулся. – И у тебя возникло это ощущение? Интересно… интересно… – отвернулся к окну и ушел в раздумья и воспоминания.
Вейнер выспался, но встал с чудовищно гудящей головой. Причем встал с постели. Постоял, покачиваясь и оглядываясь, и протопал к столу, где стоял кувшин. Выхлебал питье, гася жажду, хлопнул его на место, и только тогда заметил, что не один. В кресле у стены чинно сидел молодой мужчина с косами. По виду младше Шаха – пацан совсем.
– Страж? – качнуло Вейнера.
– Угу.
– Ты не в курсе – мы вчера бухали? Ощущение точь в точь, – поморщился, придерживая голову, гудящую словно улей с пчелами.
– Ты приболел – бредил, и я напоил тебя настойкой.
– Да? Градусов на двести? Странно, больным себя не помню, но сейчас отчетливо чувствую. Ссс, – прижал опять руку к виску, морщась от переливов в голове. – И чего я там нес, что тебя поняло до врачевания всякой хрянью?
– Эра.
– Ааа! Ооо…- рухнул в кресло. Чуть справился с болью и прояснилось в глазах, выставил ладонь мужчине. – На будущее – не смей меня поить своим палевом. Тебя ко мне убить приставили? Нет? Тогда не лезь.
И с трудом поднявшись, прошел за полог, залез в воду с головой.
Холодный душ, может и питье, что было в кувшине, а может все вместе, привели его в чувство. Боль еще гуляла от виска к виску, но уже не слепила и не выламывала кости. Теперь Вейнера заботило другое – он сообразил что голый, а одежды в обозримом пространстве не имеется.
Протопал в комнату, как был, и уставился на стража:
– Где шмотки, заботливый мой?
Мужчина спокойно подал ему с полки стопку светлого белья. Шах упер кулаки в стол, выискивая терпение.
– Мои. Мои вещи! – с трудом сдержал некультурные выражения.
– Это твои вещи.
Вейнер все-таки выругался. Поднял ткань за край двумя пальцами, выказывая длинную рубаху из тонкого, мягкого материала:
– Я похож на бабу? – спросил, не глядя на парня.
– Нет.
– Тогда на хрена мне ночнушка?! Тащи мои брюки и куртку!
– У нас не ходят…
– А мне плевать! – развернулся. – Нравится, рядись хоть в топик и юбку с рюшами и побрякушками увешайся до ушей! А мне верни мою форму!
Страж с минуту молчал, бледнея на глазах и, выдал коротко, но емко:
– Нет.
– Что? – Вейнера перекосило. В первую минуту он не понял что с мальчишкой – решил в смелого поиграть или идиота? И заорал уже в лицо. – Быстро притащил брюки и куртку!! Мои!
– Они в стирке.
– Тащи мокрые! Мне пофигу, понял?! Я в это рядиться не стану! – откинул стопку в сторону. – Через пять минут не будет формы – пойду вот так, – выказал свою анатомию.
В глазах стража появился смех:
– Хорошо, – повел плечами
Лицо Вейнера вытянулось. Постоял, уперев руки в бока и разглядывая нахала. И широко, белозубо оскалился, сообразив, что над ним издеваются:
– Отлично!
И попер из комнаты, в чем мать родила. Спустился на один пролет и увидел Ристана, беседующего с какой-то женщиной. Она обернулась, заметив, как вытягивается и замораживается лицо изначального, и, узрела голого гиганта с наглой физиономией, идущего к ней. Миг и рухнула в обморок.
– Мне нужна моя одежда, – заявил Шах Ристану, уперев руки в бока и совершенно не обращая внимания на лежащую меж ним и изначальным тетеньку.
Тот долго молчал. Потом открыл рот и закрыл, видно слова потерял. Вторая попытка еще через минутную паузу прошла более удачно:
– Ты получишь свою одежду, если вернешься в комнату, – просипел и, сообразив, покашлял, прочищая горло.
– Даю пять минут, – пошипел Вейнер, и не глядя, кивнул на лежашую. – Мадам подними.
Уже двинулся обратно, как услышал грохот, топот и маты Самера. Тот вылетел на этаж лишь с полотенцем на бедрах, и, отодвинув друга, рявкнул изначальному:
– Вы издеваетесь, что ли?! Форму верните, мать вашу!
Вейнер обернулся – судя по физиономии Ристана, тот готов был убить и одновременно выпороть обеих, вот только видно не решил, что же все же в-первую очередь сделать, и кого экзекутировать, а кого все-таки убить.
– Вам вернут вашу одежду в течение пяти минут, – отчеканил багровея.
– Нет, ты прикинь? – Самара, наконец, заметил Шаха и выказал ему то, что было на бедрах. Не полотенце оказывается – рубаха, как выдали Вейнеру. – Я должен в этом ходить?!
Шах хрюкнул:
– Сейчас третья ария начнется, вот зуб под шлиссер.
Намекнул на Радиша и акарал. Тот спокойно стоял на верхней ступени в светлых кожаных брюках и просторной полупрозрачной рубашке с широкими рукавами и вышитым воротом, и с долей превосходства и насмешки пялился на друзей. Выглядел он мало пристойно, еще и презентабельно.
Мужчины переглянулись:
– Где отоварился?
– Полочки есть, а там стопочки… Тупицы! – и засмеялся.
Самер и Шах выразили свои чувства одним емким словом на двоих и дружно рванули наверх.
– Чудовища, – прошипел тихо Ристан, сжимая пальцы в кулаки.
– Извините, – бросил ему Радиш, выглянув через перила, и двинул за товарищами, перепрыгивая ступени.
Эрика от души потянулась, зевнув, и заулыбалась, кутаясь в пушистую материю: что служила одеялом – теплая, к телу приятная. И вообще, все чудесно! Птички за окном поют, вид из окна – прелесть – горы в дымке, густой лес, небо яркое, чистое. А вообще она выспалась и чувствует себя прекрасно. И рукой огладила место рядом – Эрлана не было. Улыбка сползла с губ, девушка вздохнула и, откинув одеяло, вылезла из "ракушки".
И тут же схватила "одеяло", прикрывая наготу – в углу у камина сидела женщина лет тридцати, чинно сложив руки на коленях. Одеяние матроны придавало ей весьма пуританский вид, и лента через лоб, как и доброжелательная улыбка впечатления не меняли.
– Доброе утро, Эйорика.
– Доброе. Вы… ты кто?
– Меня зовут Сола, я аттари.
– А! – вспомнила угрозу Эрлана приставить к ней симбиоз нянечки, акушерки и психолога. Сбылась мечта… Уж как назвать его, девушка не знала. Ей, в принципе, Кейлифа, эту вечную тень за спиной, хватало. Теперь две тени будут за ней бродить?
