Пол Андерсон - Восставшие миры. Зима мира. Сломанный меч [Авт. сборник]

— Да-да, дочь моя, мы не можем обречь человеческую душу на проклятье, — быстро сказал олдермен.

Эльфрида сопротивлялась недолго, поскольку Орм был статным мужчиной с хорошими манерами. Кроме того, роду Ательстана мог пригодиться такой влиятельный и богатый союзник. Вот так Орм крестился, после чего, женился на Эльфриде и забрал ее в свой дом. Жили они хорошо, хотя и не всегда согласно.

В округе не было ни одной церкви, поскольку все их сожгли викинги, и по просьбе супруги Орм пригласил в свой дом священника, для которого хотел построить церковь во искупление прежних грехов. Как человек предусмотрительный, он не хотел обидеть ни одной божественной силы, а потому ради обеспечения покоя и хорошей добычи посреди зимы он приносил жертвы Тору, весной — Фрейру, а также Одину и Эгиру, чтобы удача не оставляла его и в море.

Всю зиму он спорил из-за этого со священником. Наконец, весной, незадолго до рождения Эльфридой ребенка, потерял терпение, выбросил духовника за порог и велел ему убираться прочь. Эльфрида постоянно упрекала мужа в этом, и наконец разозленный Орм заявил, что не вынесет больше бабьей болтовни и сбежит подальше. Он вышел в море раньше, чем собирался, и все лето опустошал побережья Шотландии и Ирландии.

Едва корабль Орма исчез из виду, у Эльфриды начались схватки, и она родила большого красивого мальчика, которого по желанию отца назвала Вальгардом — древним именем его рода. Поскольку при доме не было священника, а ближайшая церковь находилась в двух или трех днях пути, Эльфрида немедленно послала туда невольника.

Она радовалась рождению сына, гордилась им и пела ему колыбельную, которую слышала когда-то от матери:

Имрик, ярл альвов, отправился ночью в путь, посмотреть, что нового в стране людей. Были холодные весенние сумерки, близилось полнолуние, иней блестел на траве, а звезды светили ярко и резко, как зимой. Ночь была очень тихой, только ветер шелестел в ветвях деревьев, а весь мир заливало море движущихся теней и холодного белого сияния. Конь Имрика был подкован сплавом серебра, и копыта, стуча в землю, громко звенели.

Альв въехал в лес. Деревья окутывал густой мрак, но вдали виднелось красное зарево. Приблизившись, он понял, что это огонь просвечивает сквозь стены хижины, сплетенной из ветвей и обмазанной глиной. Хижина стояла под большим раскидистым дубом, с которого друиды некогда срезали смолу. Ярл альвов почувствовал, что там живет колдунья, он слез с коня и постучал в дверь.

Ему отворила женщина, такая же старая и сгорбленная, как и вековой дуб. Перед ней стоял альв; лунный свет отражался от шлема, кольчуги и сивого, словно туман, коня, что щипал позади подстриженную траву.

— Добрый вечер, мать, — сказал Имрик.

— Пусть ни один из альвов не зовет матерью меня, родившую супругу рослых, как тополя, сыновей, — буркнула колдунья, однако подала ему рог пива. Видимо, живущие поблизости селяне снабжали ее продуктами и пивом, а она им платила чарами. Внутри хижины Имрику пришлось согнуться и сдвинуть груду костей и прочего мусора, прежде чем он сумел сесть на единственную скамью.

Он смотрел на колдунью странно раскосыми глазами альвов, цвета закрытого туманом неба, без видимого зрачка. В глазах Имрика мелькали тени древнего знания, потому что он долго жил на свете, хотя выглядел по-прежнему молодым: широкий лоб, торчащие скулы и тонкий нос. Серебристо-золотые кудри, более тонкие, чем паутина, спускались из-под рогатого шлема на закрытые красным плащом широкие плечи альва.

— На памяти последних поколений альвы редко заглядывали к людям, — сказала колдунья.

— Да, мы были слишком заняты войной с троллями, — ответил Имрик, и голос его звучал, как вздох ветра в кронах далеких деревьев. — Но теперь у нас перемирие, и мне интересно, что произошло за последние сто лет.

— Многое, но хорошего мало, — буркнула ведьма. — Из-за моря явились датчане, убивают, жгут, грабят; захватили для себя большую часть восточной Англии и еще не знаю что.

— Это не так уж плохо. — Имрик разгладил усы. — Когда-то тем же занимались англы и саксы, до них пикты и шотландцы, еще раньше — римляне, перед ними — бритты и галлы, а до них… Впрочем, история длинна и не кончится на датчанах. И я, следящий за этим почти от сотворения этой земли, не вижу здесь ничего плохого, поскольку могу с интересом проводить время. Хотел бы я увидеть этих пришельцев.

— Тебе не нужно далеко ездить, — ответила колдунья, — потому что Орм, прозванный Сильным, живет на берегу моря в одной ночи пути на смертном коне.

— Это не расстояние для моего жеребца. Я поеду туда.

— Подожди. Подожди, альв! — С минуту колдунья сидела, бормоча что-то под нос, и слабый свет небольшого очага отражался в ее глазах так, что казалось, будто два красных огонька движутся среди дыма и теней. Потом она радостно расхохоталась и крикнула: — Да, да, езжай, альв, к дому Орма на берег моря! Орм далеко, но его супруга охотно тебя примет. Недавно она родила сына, но его еще не крестили.

При этих словах Имрик насторожился.

— Это правда, колдунья? — спросил он тихим бесцветным голосом.

— Да, клянусь Сатаной. У меня свои способы, чтобы всегда знать, что творится в этом проклятом доме. — Одетая в лохмотья старуха, сидя на корточках перед слабо тлеющими углями, раскачивалась взад-вперед, и огромные бесформенные тени носились по стенам хижины. — Пойди и убедись сам.

— Я не осмелюсь забрать ребенка датского вождя. Он может быть под опекой Асов.

— Нет. Орм христианин, хоть и не очень ревностный, а его сын до сих пор не посвящен ни одному из богов.

— Плохо приходится тем, кто пытается меня обмануть.

— Мне терять нечего, — ответила колдунья. — Орм сжег моих сыновей в их собственном доме, и мой род угаснет вместе со мной. Я не боюсь ни богов, ни дьяволов, ни альвов, ни троллей. Я сказала тебе правду.

— Поеду посмотрю, — решил Имрик и встал. Кольца его кольчуги серебристо зазвенели. Завернувшись в широкий красный плащ, он вскочил на белого жеребца.

Он мчался через поля и леса, словно дуновение ветра, словно полоса лунного света. Страна людей раскинулась далеко и широко: тенистые деревья, высокие холмы, белые от инея луга, дремлющие в лунном сиянии. Тут и там под звездным небом темнели человеческие усадьбы. Какие-то существа кружились в темноте, но то были не люди. Имрик услышал вой волка, топот маленьких ножек между корнями дуба, заметил блеск зеленых глаз лесного кота. Животные знали, что рядом проезжает ярл альвов, и уходили поглубже во мрак.