Подошли двое моряков, задали несколько вопросов.
— Они спрашивают, из какого материала сделаны ваши одежда и обувь, — перевела Хансура.
— Скажите им, что я сам не знаю, — усмехнулся Михаил. — Просто купил. А это… вот эту рабскую тряпку — украл.
— Украли? — удивилась Хансура. — Такие тряпки даже телре выбрасывают. Разве что хотят лишний раз унизить своего раба.
— Она прямо на полу лежала, — признался Михаил. — Она была подстилкой для собаки… судя по запаху. А собаки почему-то не было.
— У телре обычно по одной собаке на боевую пятерку, и бойцы пятерки ухаживают за собакой по очереди, — просветила Хансура. — Чтобы она считала хозяевами их всех.
Женщина снова о чем-то задумалась, нерешительно поглядывая на Михаила.
Напомнили о себе моряки, которые спрашивали про одежду, Хансура торопливо выполнила обязанности переводчицы. И обратилась к Михаилу несколько смущенно:
— Когда вы говорили, что не с Сехлес… вы… не шутили?
— Нет.
Хансура взволновано встала и воскликнула:
— Так вы — бродячий колдун!
— Так и есть, — с достоинством подтвердил Михаил.
Значит, островитяне знают о пролазниках. Хорошо это, или плохо? Скорее — хорошо, меньше придется доказывать или врать.
Женщина молча смотрела на него широко распахнутыми глазами. Капитан с усталым укором произнес:
— Хансура!
Когда прозвучал перевод на островитянский язык, у большинства моряков не было слов. Только один из них бросил реплику, которая вызвала смех.
— Он говорит, что устал на сегодня удивляться, — перевела Хансура для Михаила.
Вперед выступил «араб», высказался с откровенно ворчливой интонацией. Женщина перевела со смущением:
— Катип говорит, что к нам пришел гость, сбежал из рабства, а мы его до сих пор не накормили, и даже не предложили воды. Вместо этого надоедаем глупыми расспросами, — и добавила:
— Действительно… пойдемте!
Михаила провели в помещение — нечто вроде кают-компании — с удобными диванчиками, большим столом и красивыми надписями на светло-зеленых стенах. Письмо, судя по всему — слоговое, много разных знаков.
Катип, который оказался коком, принес еду — очень вкусную похлебку из морепродуктов, большой кусок тушеного со специями мяса, холодное красное вино и длинные булочки. При этом кок продолжал ворчать: мол, неудивительно, что бродячие колдуны не хотят посещать Сехлес, раз даже островитяне забыли о гостеприимстве!
За едой удобнее слушать, чем говорить, так что Михаил воспользовался случаем, и сам задал несколько вопросов. В частности, выяснил, откуда Хансура знает цефан — у островитян это язык интеллигенции. Цефан действительно очень удобен для инженеров, врачей, ученых. Язык предельной ясности, как-никак. А Хансура — врач, глаз на лбу — символ ее профессии.
Выяснил, что у корабля есть имя — «Морская черепаха». Спросил насчет парусов и турбин, Хансура сразу поправила — не турбина, а «винт в трубе», про паруса подтвердила — да, действительно, иногда ходят под парусом, иногда — на двигателях. Парус ставят, когда спешить некуда, и когда хотят бесшумно подкрасться. Двигатели довольно прожорливы, а с топливом на островах не очень, приходится экономить.
Спросил о миссии «Морской черепахи», оказалось — ждут кого-то. Заброшенного в стан телре агента, который как раз должен вернуться с задания. В чем конкретно состоит задание, Хансура не знала. Шкипер наверняка знал, но на то он и главный, а экипажу не обязательно быть в курсе всего. Не их умов дела.
— Эта бухта — самое удобное место для ожидания на всем берегу, — рассказала Хансура. — Залезть на скалы очень трудно, со стороны моря они отвесные, и мы заметим любого, кто появится наверху. А по морю телре не могут сюда попасть, потому что не любят море. Для них прикоснуться к морской воде — позор, потеря чести.
— Да, об этом я знаю. Место действительно удобное.
— Возможно, есть другие места, где ждут другие корабли. Мы всегда ждем здесь.
— И часто?
— Постоянно. Иногда приходится ждать подолгу. Однажды тридцать дней ждали.
— И он пришел?
— Она пришла. В тот раз была женщина.
— А в этот раз будет мужчина?
— Не знаю. Может быть, шкипер знает.
— Ясно. А бывало так, чтобы никто не пришел?
— Пока не было. Опаздывали, как сейчас, но… они знают, как пройти по землям телре. Возможно, его задержал переполох из-за того, что вы убили телре…
— Да не убивал я его! Только связал…
А может, не стоило этого говорить? Вдруг факт, что Михаил не убил телре, хотя мог, будет воспринят как признак слабости? Или даже как предательство? Во всяком случае, могут посчитать такое поведение странным.
Так и есть, Хансура взяла паузу, смотрит с непонятным выражением. Без явного отвращения или испуга, но слова «не убил, а только связал» все же произвели эффект. Михаил даже разозлился, потерял над собой контроль:
— А что, надо было убить?!
— Возможно…
— А почему?
— Он все равно обречен. Телре, которого победил в открытом бою раб, не просто теряет уважение, ему повезет, если позволят просто броситься на нож.
Михаил почувствовал холодок внутри. Проявил милосердие, нечего сказать. Не стоило и стараться.
Впрочем, кроме холодка ничего больше не чувствовалось. Ни ужаса, ни тошноты, ни, слава богу, гордости. Должно быть, еще не проникся.
— Теперь понятно, почему его жена выла, — сказал Михаил, чтобы что-то сказать.
— Да, — кивнула Хансура. — У телре женщин принято хоронить вместе с мужьями.
— Живыми?! — прохрипел Михаил, отчаянно надеясь, что нет, что женщин просто хоронят рядом с мужьями, когда своей смертью помрут, а не закапывают вместе с мужем в один день.
— Им разрешают принять яд.
— Но тогда… зачем она кричала?! Развязала бы мужа, пока никто не видит… неужели такая дура?!
— Тогда бы ее убил муж, чтобы она никому не рассказала. Забил бы насмерть. У телре — обычное дело.
Вот тут стало совсем хреново. Тошнота подступила, начал дыхательные упражнения. Уже привык, уже рефлекторно начинает вдыхать-выдыхать, чуть что. Дыхательная гимнастика — явно самое полезное, чему научила Гри. Может и получится не свихнуться.
— На Сехлес стало трудно сохранить душу чистой, — тихо сказала Хансура.
Как ни странно, Михаилу удалось выспаться. А может, это разговор с Кирлитом помог — блондинистый эск объяснил через Хансуру, что «хозяина» Михаила не обязательно ждет смерть. Проиграть в поединке рабу — позор настолько большой, что его слишком много для одного человека. Опозорен будет весь клан. А кроме того — все, с кем «хозяин» дрался в учебных поединках. Те, кто у «хозяина» выиграл, будут вынуждены срезать с пояса соответствующий значок, но им еще хорошо, а вот проигравшим — хоть самим на нож бросайся. Позор расползется на всех — и тех, кто «хозяину» подчинялся, и тех, кто им командовал, даже тем, у кого с «хозяином» оружие одной конструкции или одежда одного покроя, достанется. А позор у телре принято смывать кровью, а кровь приведет к обострению вражды между кланами, а вражда невыгодна главарям кланов. Соответственно, дело постараются скрыть или замять. Более того, скрывать подобную неприятную для всего народа информацию — в традициях телре, иначе их цивилизация давно бы уже рухнула. Не сама, так с помощью извне, от тех же островитян — опозорили бы побольше телре разными способами — да хоть морской водой облить — и началось бы у тех повальное смывание позора кровью.
