раз было не избежать холодного ужина, поданного в цокольной столовой дома, по-прежнему наполненного тревожным и неуместным запахом цветов. Однако когда перед Томом поставили еду, он обнаружил, что голоден, и принялся за нее. Ели все, даже тетушка Эмми. Минни взяла на себя обслуживание и в кои-то веки не вспыхивала и не волновалась. Джерри Пай выглядел усталым и подавленным. Том Кэрролл заметил, что сочувствует ему, и попытался помочь, рассказывая историю, которая была призвана взбодрить слушателей, но успеха не имела.
– Знаете, – безучастно произнесла Минни, разливая кофе, – кажется, будто тетушка Луиза так же недалеко, как раньше.
Том Кэрролл понял, о чем она. Он тоже чувствовал его – присутствие покойницы, но не зловещее, не присутствие призрака. Оно было таким же реальным, как октябрьское небо, и таким же бесплотным. Из этого не следовало делать вывод, что все усталые души бессмертны – она обрела покой на свой лад.
После еды Том Кэрролл вышел на задний двор покурить в компании Джерри Пая. Время от времени он вспоминал сохранившийся с детства страх, связанный с запахом заполоняющих дом цветов. Но как он ни всматривался в себя, найти этот страх не мог. Немногочисленные цветы на кроватях были бронзовыми и не пахли; там, где они цвели, страх отсутствовал.
Пора было идти слушать завещание тетушки Луизы. Том Кэрролл слушал внимательно и послушно. И даже ни разу не упомянул «Норман, Бакстоун и Кэрролл». Когда юрист мистер Дабни взглянул на него и спросил: «Вы ведь, если не ошибаюсь, член нью-йоркской коллегии адвокатов, мистер Кэрролл?» – Том, к своему удивлению, сумел ответить утвердительно.
Завещание было длинным и личным, состоящим из упоминаний о мелких дарованиях. Тому представилось, как тетушка Луиза перебирает свои бесчисленные коробки и шкатулки, стараясь поступить по справедливости.
– Моему племяннику Томасу Кэрроллу и его жене Клэр Фэншоу-Кэрролл, – пару серебряных подсвечников, принадлежавших моему дорогому отцу.
Том Кэрролл ощутил, как его лицо медленно заливает краска.
Они обменялись рукопожатием с мистером Дабни. Поговорили о том, что еще предстоит сделать. Предлагать помощь Том Кэрролл не стал. Не было необходимости.
Джерри Пай предложил подвезти его до Браденсберга: Минни предстояло задержаться с тетушкой Эмми еще на неделю-другую, а Джерри пора было на работу. Но Том Кэрролл решил дождаться утра.
– Ну, полагаю, так тебе будет удобнее, – отозвался Джерри Пай. – А мне надо спешить, если я хочу попасть домой до трех часов ночи. Бывай, Том. Вот увидишь, Минни не побежит к какому-нибудь красавчику даже теперь, когда ее супруг в отъезде. И позаботься о фамильных подсвечниках Паев – по-моему, у вас они будут лучше смотреться, чем у нас. Наши дети вполне могут сделать из них бейсбольные биты. Да, и передавай привет Клэр.
Он уехал.
– Ну, Томми, – произнесла тетушка Эмми усталым, но несломленным голосом, – поезжай в отель и отдохни – вид у тебя измотанный. Нелли Джервис придет сюда к ужину. В половине седьмого.
Тем вечером они опять сидели в передней гостиной, он и она. Было еще не поздно, но Минни отослали спать, хоть она и упиралась. Она глаз не сомкнет, уверяла Минни, но они видели, что она уже клюет носом.
– Удивительно, какой хорошей сиделкой оказалась Минни, – задумчиво сказала тетушка Эмми. – По-видимому, единственное, что помогает ей избавиться от беспокойства, – уход за больными. Казалось бы, она способна только суетиться и путаться под ногами, но на самом деле нет. Не знаю, что бы мы без нее делали. Нет ничего странного в том, что она устала.
– А вы, тетушка Эмми?
– А, – отмахнулась она, – говорят же, что и в Судный день убийце дураков будет кого искать. Наверное, я из числа таких людей. Конечно, я устала, Томми. И когда слишком устану, скажу тебе и пойду спать.
– Послушайте, тетушка Эмми, – начал Том Кэрролл, – если я что-нибудь могу сделать…
– Что именно, Томми?
– Ну разве вам не хочется машину? – неловко спросил он. – Или чтобы с вами кто-нибудь был рядом… или другое жилье… Говорят, квартиры здесь неподалеку…
– Я здесь родилась, – перебила тетушка Эмми и резко поджала губы, – и теперь, когда Луизы не стало, мне как раз хватит денег, чтобы здесь и умереть. Это не то же самое, но меня устраивает. И из всех ужасов старости избавь меня прежде всего от платной компаньонки. Если мне понадобится компания, я предложу перебраться сюда Сюзан Бейч. Она дура и сплетница, – недвусмысленно высказалась тетушка Эмми, – но я к ней привыкла. И Минни будет приезжать время от времени. Не волнуйся за меня, Том Кэрролл. Мы все и так слишком долго ехали на тебе.
– Ехали на мне? – изумился Том.
– Ну хотела бы я знать, как еще это называется, – сказала тетушка Эмми. – Ты отнял деньги Луизы у того мерзавца, который облапошил ее, и, насколько мне известно, дважды вытаскивал Джерри Пая из ямы, да еще все эти годы была кузина Эдна. Не говоря уже о том, что ты сделал для Мелроуза. Мелроуз приходился мне родным братом, но ему следовало бы стыдиться того, как он ставил палки тебе в колеса. О, за Уэйнсвилл не беспокойся, Томми, – это ни к чему. Ты правильно сделал, что уехал, когда так вышло, и Уэйнсвилл тоже понимает это. Не то чтобы Уэйнсвилл признал хоть какую-нибудь значимость даже Джорджа Вашингтона, если бы он уехал отсюда. Но подожди, вот умрешь ты, Том Кэрролл, – она усмехнулась, – и увидишь, что напишут в «Клинке Уэйнсвилла» о его выдающемся сыне. Двадцать лет подряд Луизе твердили, что она спятила, если учит негров читать и писать. А сегодня вечером ей посвятили два столбца и статью от редактора. Я уже вырезала их и намерена приклеить под ее снимком. Луиза всегда была преданной и любящей, и я за это никогда на нее не злилась. Но злилась за то, что она прощала, когда я не видела причин прощать. Однако все уже в прошлом. – Она зашуршала газетой на коленях. – Как твои мальчики, Томми? – спросила она. – На снимках они выглядят умненькими.
– Мы тоже так считаем, – ответил Том Кэрролл. – Надеюсь, вы правы.
– Другими им не в кого быть, – объяснила тетушка Эмми. – При всех их недостатках Фэншоу всегда было не занимать сообразительности, и твой отец обладал недюжинным умом. Ну я же видела детей Джеремайи и Минни. Мальчик и девочка. Только не смейся надо мной, я понимаю, что это звучит немыслимо, но из Джеремайи получился хороший отец. Я никогда не умела ладить с детьми, о чем тебе известно лучше, чем кому бы то ни было, но, по-моему, они
