боцман, являя нехватку зубов. – А с работой-то что?
– Мне надо в море. Как можно дальше от берега. – Акеми вдруг накрывает такой волной страха, что она переходит на умоляющий лепет: – Месье Чалье, помогите, умоляю. Я в беде. Мне некуда деться…
Боцман хмуро шевелит густыми седыми бровями, смотрит на котомку за плечом девушки. Акеми готова заплакать. Стоит, ссутулившись и переминаясь с ноги на ногу. В животе бурчит так, что это слышит даже Чалье.
– Давай ты мне честно расскажешь, что успела натворить, а я подумаю, смогу ли что-нибудь для тебя сделать. Голодная?
Акеми кивает, краснея.
– Вы не подумайте плохого. Я только сегодня вернулась в город…
– Знаю, что куда-то тебя отправляли вместе со священником, сыном цыгана Йосефа и нашей потаскухой Морье, так?
– Так.
– А что домой не пошла?
– Мне нельзя домой. И в клан нельзя. Я для них позор, – с трудом выговаривает девушка. – После тюрьмы я в городе чужая.
Чалье молчит, двигая челюстью вправо-влево. Смотрит то на Акеми, то в сторону моря. Ветер крепчает, путает волосы, гонит под ноги песок. Японке становится холодно, она кутается в штормовку.
– Не знай я тебя целых четыре года, чёрта с два связался бы, – нарушает молчание боцман. – Пойдёшь со мной на «Морского кота»? Капитан там, правда, огонь. Трахнуть может пару-тройку раз. Ну… или больше. Ну что?
– Потерплю, – еле слышно отвечает Акеми, глядя под ноги.
– Вот и договорились. Значит, завтра в пять утра чтобы была тут. Во-о-он у того причала, сразу за доком. Поняла?
Девушка кивает, не двигаясь с места. Чалье делает от неё несколько шагов, оборачивается:
– Да иди уже. Выспись, а завтра…
– Мне некуда идти.
– Хех… – вздыхает боцман. – Сказала бы сразу. Я как-то и не подумал, что всё так плохо. Тебя полиция не ищет?
– Полиция – нет. Но могут искать люди из Ядра.
– А, ну эти ищут плохо. Пошли. Спрячу. Только учти: лежак у меня один. Пока не придумаем, где второй взять, придётся тебе терпеть старого пердуна под боком.
Они бредут вдоль берега мимо пирсов, минуют доки, складские постройки. Маленький домик боцмана затерялся здесь среди гор ржавого железа и мёртвой техники. Он и сам чем-то похож на кучу мусора: собранный из того, что нашлось в порту и смогло составить кривобокий, но очень прочный каркас, обшитый листами жести. Акеми смотрит на оконца, сделанные из круглых иллюминаторов, и уважительно кланяется новому пристанищу.
– Заходи, – распахивая скрипучую дверь, ворчит Чалье.
Внутри Акеми ждёт беспорядок, усыпанный сухой рыбьей чешуёй пол с грязным половиком, топчан с тощим матрацем в углу, ряд металлических ящиков, заменяющих шкаф и стулья, приваренный к стене на петлях откидной столик. У входа за дырявой занавеской стоит жестяная бочка, к которой подведена вода из установленного на крыше бака.
– Под шмотки займёшь вот этот ящик. Кружки и миски только переставь в сторону. Еду я обычно готовлю снаружи. У меня там печка под навесом, – дополняет картину боцман. – А теперь смотри сюда.
Он поднимает край стола, прислоняя его к стене, защёлкивает удерживающую его цепочку, чтобы не падал. Сдвигает в сторону половик и кусок потёртого линолеума, открывая квадратный люк в полу. Поднимает крышку и указывает вниз:
– Там даже свет есть, мы с покойным капитаном «Проныры» его сами проводили. Ну, прятать всякое. Если что – прыгаешь туда. И пусть розовожопые элитарии хоть обыщутся. Добро, подруга?
Акеми кивает и вежливо улыбается. На благодарность не остаётся сил. Она присаживается на крайний железный ящик, кладёт рядом котомку и неожиданно для себя самой плачет. Чалье, гремящий пустым котелком, косится на неё и качает головой:
– Вижу, не всё ты мне рассказала. Расспрашивать не стану. Всему своё время. Поплачь. А потом приходи ужин готовить. Я жду за домом.
Ночная гроза бушует над Азилем, гнёт молодые деревца, срывает лепестки цветов, швыряет их в потоки воды, несущиеся по улицам. На крыльце особняка Каро ползёт вверх по стене ночная бабочка. В доме Бойер просыпается от грома Амелия, шлёпает босыми ногами через коридор в комнату напротив, залезает под одеяло к Ронни. Та обнимает её, не просыпаясь, и уже через минуту Амелия ровно сопит во сне.
Котёнок Сури мечется по чердаку, жалобно шипит при каждом раскате грома. Сполохи молний освещают развешенные на балках пучки сухих трав, тени от них мелькают рваными длинными кляксами, и кажется, будто мир чердака находится в постоянном движении. Жиль лежит на холодном полу, раскинув руки и глядя вверх, – один, неподвижный в хаосе света и тени.
«Ты, что вернул меня! Скажи, зачем? Я мог бы объяснить всё не судьбой, случайностью, но я точно знаю, что Ты есть. Значит, то, что последовало за моим возвращением, нужно Тебе. Учитель говорит, что все выпадающие нам испытания надо принимать смиренно и извлекать из них уроки. Что я должен был понять? Что Ты завидуешь людям из-за того, что те умеют любить и ждать? Что мы не игрушки, что мы сами способны созидать? Ты испытываешь меня, да? Забираешь самое дорогое, бьёшь в самое незащищённое, травишь чужим счастьем… Сломать меня хочешь? Ну, давай».
– Ты не тот способ выбрал, – кривя губы, шепчет Жиль.
Он подхватывает рукой пробегающего мимо котёнка, поднимает его над собой.
– Пойдёшь со мной? Или тоже бросишь ради тёплой кровати и еды досыта? – спрашивает мальчишка.
Сури молча смотрит на него, щуря глаза на каждый сполох молнии. Жиль вынимает из пластикового ящика старый материнский шарф, связывает концы, перекидывает через плечо и сажает котёнка в импровизированную перевязь. Суёт в рюкзак смену белья и лёгкие сандалии и почти бесшумно спускается на первый этаж. Забирает с кухни остатки мясных обрезков для Сури, заворачивает в тряпицы. Останавливается, насторожённо прислушиваясь к незнакомым приглушённым звукам, и не сразу понимает, что за дверью спальни постанывает и вскрикивает Вероника. Жиль стыдливо отводит взгляд, кивает сам себе и торопится в гостиную.
Мальчишка шарит в шкафчике, где нянюшка хранит пузатые неровные свечи, достаёт одну, зажигает и в пляшущем неярком свете быстро строчит за столом записку:
«Сестрёнка, Учитель, я ушёл. В Ядре мне не место. Я вас очень люблю. Спасибо вам за всё, что вы для меня сделали. Будьте счастливы и берегите друг друга. Простите».
Забрать с вешалки штормовку. Погладить обеспокоенного котёнка. Забросить на спину рюкзак. Переобуться в разбитые за сезон холодов ботинки. Прикинуть, удобно ли будет ехать по раскисшей дороге на велосипеде с рюкзаком и котом. Решить, что пешком тяжелее, но надёжнее. Забрать прислонённую к стене доску с колёсами, привезённую с
