И все-таки сомнения оставались.
Все складывалось, и невозможно было сказать, что явилось причиной событий, может, и не было ничего, просто пошла полоса невезения, которая не имела никакого отношения к его расследованию, да и все, что связано было с ним, не имело под собой почвы. Хотелось думать именно так.
Воскресенье Лев отлеживался дома, ставил примочки и компрессы на затылок, а вечером посмотрелся в тусклое почерневшее по краям зеркало в ванной комнате и с досадой констатировал, что чудес на свете не бывает и на работу ему придется явиться с темными кругами под глазами и терпеть шуточки коллег и невинные вопросики, которыми они его будут донимать со скуки.
Но утро началось не так, как он думал. Нет, на планерке на отеки и синяки внимание обратили все, только вот обошлось без подначек. И совсем не потому, что товарищи по работе проявили снисходительность.
После окончания планерки шеф, глядя в бумаги, буркнул:
— Все свободны. А ты, Лева, задержись.
Крикунов ждал неприятных вопросов, но главный редактор на синяки под глазами не обратил ни малейшего внимания, помолчал, потом, по-прежнему не поднимая глаз, спросил:
— Как себя чувствуешь?
— Нормально, — сказал Лев.
— Вот и хорошо. — Шеф побарабанил пальцами по столу. — Езжай в аэропорт, возьмешь на завтра билеты. И отлежись немного, а то на живой труп смахиваешь.
— А куда полетим-то? — поинтересовался Лев. — На какой рейс билеты брать?
— Билеты уже заказаны. — Главный редактор медленно протер очки и водрузил их на нос. Некоторое время он задумчиво смотрел на журналиста, потом ухмыльнулся. — Спросишь в центральной кассе. Заказ на мое имя. А полетим мы с тобой в Царицын. Годится?
— Мне все равно, — пробормотал Лев. — А что мы там делать будем, в Царицыне этом?
Главный редактор снова усмехнулся. Нехорошая у него была улыбочка, слава богу, Лев редактора не один день знал, а потому в его гримасах разбирался уже хорошо.
— Что делать? — сказал главный редактор. — Деньги будем искать.
— Я-то вам зачем? — растерянно сказал Лев. — Я в этом Царицыне никого не знаю.
Шеф снова уткнулся в бумаги.
— Значит, познакомишься, — пробормотал он. — Катись, Лева, не отнимай время. Зайди в бухгалтерию, деньги в подотчет тебе уже выписали.
Поезд — идеальное средство для путешествий. Особенно если он не торопится и хочет увидеть как можно больше. Можно полежать на полке, лениво разгадывая кроссворд, можно поговорить с попутчиками за жизнь или просто поглазеть в окно. Можно пройтись в вагон-ресторан. Кормят там, конечно, скверно, но долгая дорога способствует аппетиту, и тогда даже железнодорожный салат кажется тебе кулинарным изыском, а куриная нога в сухарях — деликатесом, особенно если используется она в качестве закуски.
Но для того, кто торопится, существует самолет. Очень удобный вид транспорта. Однако Крикунов летать не любил. Он вообще настороженно относился к полетам. Нет, не то чтобы он боялся летать, хотя и в этом была толика истины. Последнее время газеты пестрели заметками об авариях — то «тушка» где-нибудь о землю грянется, то вертолет за провода высоковольтной линии зацепится, то рядовой «кукурузник», опыляя поля химикатами, увлечется земледелием до того, что начнет поле вспахивать. Да что технологические аварии! Бомбы в самолеты подкладывать стали!
Главный редактор ничего не боялся.
Даже тот факт, что вылет задержали почти на час, его абсолютно не смутил.
В самолете шеф расположился с максимально возможными удобствами. Даже свежую «Комсомолку» приготовил, как раз на час сорок пять полета. Некоторое время Лев предпринимал осторожные маневры, пытаясь выяснить, к кому они летят и какая фирма не пожалеет денежек на «желтую» газету. Шеф отвечал односложно и уклончиво. Ничего не добившись, Крикунов достал из кармана очередную книжку модного в последнее время Акунина и попытался читать.
— Бумажки свои выбросил или дома оставил? — неожиданно спросил шеф.
Крикунов ошеломленно посмотрел на него. Впервые за все время редактор показал, что ему что-то известно! Пауза затянулась. Крикунов лихорадочно соображал, что ему ответить. Врать было неудобно, говорить правду — чревато неприятностями.
— С собой взял, Александр Иванович, — наконец отозвался он. — Думал, будет время — покопаюсь немного.
— Покопаюсь… — проворчал шеф. — А тебе не кажется, что опасное это дело — лезть в чужие игры? За излишнее любопытство нос оторвать могут, а?
— Да ведь профессия наша, — неловко пробормотал Крикунов. — Она же вроде обязывает, Александр Иванович. Как в песенке поется, жив ты или помер, а материал должен быть на первой полосе.
— Профессия… — Шеф снова уткнулся в газету, всем своим видом показывая, что разговор продолжать не намерен.
Так-так-так! Такие, значит, дела. Крикунов своими журналистскими изысканиями в редакции ни с кем не делился, по всему выходило, что главный редактор знал о них со стороны. Но откуда? В ореховском детдоме Лев сам еще ничего не знал, даже трудно было предположить, что он влезет в эти непонятные дела. Детдом отпадал. Все началось со справок адресного бюро. Выходит, ему настучали представители компетентных органов, которые изучали его личное дело. А если сам главный редактор с ними связан? Нет, это отпадает, будь он с ними заодно, не послал бы он журналиста в детдом, жил бы по принципу «береженого Бог бережет». Он искоса посмотрел на главного редактора. Тот достал авторучку и принялся неторопливо разгадывать кроссворд на последней странице.
Все происходящее выглядело какой-то любительской постановкой. Причем любитель поставил пьесу, написанную графоманом. Не было в происходящем серьезной интриги, все напоминало детскую игру в военную тайну. Ну допустим. Допустим, он и в самом деле прикоснулся к чему-то запретному. Что бы сделали те, кто эту тайну охраняет? Одно из двух — или постарались бы, чтобы журналист Бойцов исчез, или попытались бы перевербовать его на свою сторону. Вместо этого идут какие-то совершенно дикие накаты, непонятная возня с мордобоем, где даже не объясняют, за что морду бьют, залезают в квартиру, в которой брать нечего, а то, что подлежит безусловному изъятию, демонстративно разбрасывают по всей квартире. Глупость!
— Возможно, тебе сделают предложение, — неожиданно сказал главный редактор. — Фантастическое предложение. Так вот, от таких предложений не отказываются, понимаешь?
Некоторое время Крикунов ошеломленно смотрел на него. Главный редактор покусал кончик ручки.
