— Думаю, метафаза вскоре изменит кодировку наших генов. Хотя внешне это может ни в чем не выражаться.
— Вот и прекрасно! — возвестил Снарт. — Мне, например, давно известно, что я урод. Ну и что? Об этом же никто не знает. И если во мне развалится пара-другая хромосом, никому от этого хуже не станет.
— Дело не в этом, — поморщилась Грита. — Если здесь организовать поселение, то уже через десяток поколений человек превратится в иное существо. То же относится и к другим представителям витагенеза.
— И во главе этого шабаша, в роли так сказать Творца, конечно же будешь ты, — хмыкнул уже оценивший шансы подруги Астьер.
— Пожалуй, — в тон ему ответила Грита. — И можешь быть уверен — для тебя тоже найдется место в виварии.
Кампиоры не без удовольствия приготовились слушать продолжение спонтанно возникшей пикировки, но тут вмешался Шлейсер.
— Пока нет подтверждения словам Гриты, считаю продолжение разговора на эту тему лишенным смысла, — подвел он предварительный итог. — Чем болтать зря, лучше подумайте, как с максимальной пользой нагрузить измерители и применить возможности исинта. При обнаружении изменений, докладывайте без промедления…
Никогда еще регистрационная сеть «Ясона» не испытывала такой нагрузки. Некоторые величины, например, уровень анизотропности пространства или вариации спин-мультиплетности атомно-молекулярных комплексов вообще замерялись впервые. А для таких констант, как коэффициент темпоральной упорядоченности и показатель квант-флуктуационного соответствия надо было подыскивать другие, более подходящие метафизическому окружению эталоны.
Относительно термодинамической характеристики нуменального окрестья автоматы ничего вразумительного сказать не смогли. Разве что подтвердилось известное: в периферической части номы (на глубину лазеры проникнуть не смогли) отмечался дичайший разброс температур вакуума — от абсолютного нуля до пяти миллиардов кельвинов. И это при том, что космическая среда оставалась практически холодной. Причиной казалось бы очевидного несоответствия являлись генерируемые ксеноидом частицы сверхвысоких энергий, которые (как уже отмечалось), в связи с отсутствием в вакууме другого вещества, при соударениях как раз и выступали в роли температурного критерия среды.
Разведка зондами тоже себя не оправдала. Два аппарата, отправленные в сторону фиолетового монстра, канули в shasm,у [129], отдалившись всего на полторы световые минуты. Что с ними произошло, осталось загадкой. Они исчезли с экрана локатора, по сути не успев ничего передать.
Однажды на границе видимости Астьер вроде бы зафиксировал смутные контуры какой-то крупной неоднородности. Хотели направить туда зонд. Но пока готовились, размышляли — произошел всплеск нуменального излучения, в результате чего призрачное видение пропало и больше не появлялось.
На исходе седьмого дня экипаж собрался в командном отсеке. Подготовительный период завершился. Настало время действий.
Собственно, кампиоры могли принять только три решения: продолжить продвижение в неизвестность, оставаться на месте или же прервать далеко не просто начавшуюся экспедицию.
Обсуждение начали с общих тем.
Аина выразила опасение относительно возможностей защиты «Ясона» при проявлении признаков хронопространственной ремодуляции.
— Можно ли уберечься от воздействия паратропической системы, частью которой, по словам Гриты, мы уже стали? — спросила она, адресуя вопрос прежде всего к Снарту.
— Вряд ли, — ответил универсал. — Надежда разве лишь на то, что в случае сближения с нуменалом развертка дополнительной мерности будет происходить постепенно и у нас будет возможность это почувствовать.
— А как обеспечить безопасность продвижения в условиях, когда сам не знаешь чего опасаться? — спросил Шлейсер, пока еще смутно представляя трассу предполагаемого маршрута.
— Думаю, такой способ есть, — отозвался Снарт. — Свернутая часть пространства или другими словами свиток добавочной размерности — это прежде всего колоссальнейшая энергетика содержащейся там компоненты, природа которой, как известно, отличается от гравитации и электромагнетизма. Эта энергетика удерживает свернутое измерение от реализации в стандарте континуального распределения. Только этим можно объяснить тот факт, что, обитая по сути дела в многомериуме, мы этой многомерности не ощущаем. Но в экстремуме, создающемся хотя бы по вине той же гравитации, структура континуума может не то что искажаться, а в полном смысле трещать по швам, что в свою очередь дает возможность одному или сразу нескольким измерениям, сбрасывая излишек энергии, облекаться в те или иные «одежды» физического мира. Эти излишки и должны указывать на местонахождение линии раздела.
— По моим расчетам, на границе гало нуменал окружен силовым экраном, — отметила Сета и обвела вирт-курсором круг на призмоскопическом изображении метатропной зоны. — Похоже, в словах Снарта есть определенный смысл.
— Именно так, — без колебаний объявил универсал. — А «черный туман» — это область пусть даже искаженного, но все же цельного пространства, в пределах которого, полагаю, «Ясон» может перемещаться.
— Думаешь, артинатор сумеет уберечь нас от этого клятого квази-мета-параморфоза? — недоверчиво хмыкнул Астьер.
— Вне всякого сомнения, — попытался успокоить его Снарт. — Изменение энергетики вакуума, верней ее экспотенциальный рост, как раз и будет сигналом. Более того, я уверен — войти вот так сходу в полимериум вообще невозможно. Энергетический ток на краю многомерности должен быть настолько велик, что даже мощности «Ясона» не хватит, чтобы его одолеть. Неведомая сила. Она просто отбросит нас. На том все и кончится.
— Почему же тогда другие в сходных ситуациях превращались в экзотов или вовсе пропадали? — возразил Астьер — И потом — что же все-таки случилось с зондами?
— Прежние неудачи надо расценивать, как сбой при трансляции в самой инфорт-системе, — не раздумывая, ответил Снарт. — Ну, и конечно же не обходилось без накладок. В чем они выражались? Да в чем угодно. Хотя бы в непредсказуемости поведения некоторых форм космогенеза. Я не хочу сказать, что нуменал — база для отдыха. Главное — не лезть в пекло и стараться избегать градиентных ловушек. Что же касается зондов, их пример — нам наука. Нома гасит чуждые квазистенциуму волны — это ясно. Значит, с расстоянием связь ослабевает. Выходит, аппараты заблудились, утратили ориентировку. Отсюда вывод — зона радиоприема здесь не превышает тридцати миллионов километров. Это вдвое меньше орбиты Меркурия. Но нам и этого достаточно. Окружив себя зондами, мы сможем не только передвигаться, но и видеть, что творится по соседству. В случае чего — остановимся. Станет жарко — отступим.
