— До завтра! Я помолодею и снова буду надоедать вам хуже горькой редьки!
Никки распрощалась и поцеловалась с каждым.
— Эй, Хао, тебе непременно надо найти жену. Потрать хоть половину своего бессмертия, но реши эту задачу!
— Женщины слишком совершенны для меня. Вот у тебя есть необходимое количество недостатков, но ты всегда была слишком занята… — сказал Хао, крепко обняв Никки.
По щекам Дзинтары, не стесняясь, текли слёзы.
И вот в гостиной остались только Майкл и Сюзан.
С ними Никки прощалась долго, обнимая их за шеи и шепча всё, что не успела сказать им раньше. Хоть в гостиной никого не было, всё равно такие слова произносятся очень тихо, потому что их не должен слышать никто чужой.
Включая нас.
Джерри не стал ничего шептать, а крепко пожал руку Майклу, обнял и поцеловал его и Сюзанну — и сказал твёрдо, не давая разрастись в груди ледяному ощущению утраты:
— Дети, до завтра! Ничего не изменится в вашей жизни, мы всегда будем рядом с вами и всегда будем вам помогать.
Майкл крепился как мог и поддерживал совсем обессилевшую Сюзанну.
И массивная дверь навсегда закрылась за Никки и Джерри.
Никки устала от приёма и быстро заснула. Джерри, наоборот, долго не спал, сидел в кресле рядом с кроватью своей спящей королевы.
Смотрел на её расслабленное лицо и слегка подрагивающие руки.
За окнами замка был слышен приглушённый шум — множество людей собирались на дворцовую лужайку, словно вечер только начинал какое-то важное мероприятие.
Никки проснулась среди ночи. Джерри ещё не спал.
— Мне почему-то не страшно умирать. Наверное, потому, что ты здесь.
— Ну, мне вообще ничего не страшно, когда ты рядом. Даже странно чего-то бояться.
В последние дни Никки всё чаще становилась отрешённой.
Но этим утром она выглядела посвежевшей и отдохнувшей.
На часах светилось число «десять».
Никки опять вернулась к старой теме:
— Я ещё раз прошу тебя: откажись от этого ухода. Останься!
— Не трать наши оставшиеся часы на эту дискуссию. Я обещал никогда не бросать тебя. Это не сентиментальная ерунда, а отражение простой реалии — я совершенно не могу жить без тебя… Это в тысячу раз хуже любой наркозависимости… жить без тебя? В невыносимой душевной корче? За что такие муки? Видишь ли, я — жуткий трус.
— Ты удивительный храбрец, лев из львов… — И она ласково посмотрела на своего замечательного Льва и поерошила его длинные и когда-то каштановые, а сейчас седые пряди: «…Какой удивительный всё-таки этот мальчишка…»
Джерри мягко улыбнулся, неотрывно глядя на Никки, своего славного Леопарда.
Впереди у них целых десять часов только вдвоём, что ещё надо влюблённым людям?
Сегодня никаких гостей не будет. Сегодняшний день принадлежит только им.
Они говорили о своей юности.
Она сказала:
— Первый Настоящий Поцелуй… ведь он… вместе с тобой… спас меня тогда — в битве с драконом…
Он признался, что влюбился в неё сразу, как увидел, только долго не понимал этого…
Ночное плавание в озере оба помнили хорошо.
— Мне показалось, что был гром…
— Конечно, там был гром, и ещё какой!
Никки вспомнила, как приревновала Джерри к рыжей Драконице Элизе.
— Я её хотела прикончить прямо там, на танцплощадке…
И она так засмеялась, что светящаяся десятка на табло сменилась одиннадцатью.
В соседней комнате лежали два двадцатилетних клона и считывали их последние мысли. Клонов разбудят, когда Джерри с Никки не станет.
Что молодые Джерри и Никки будут делать, когда очнутся? В восторге от воскрешения, бросятся друг к другу и покатятся тесным клубком, рычащим от смеха и восторга? Или зайдут в эту комнату, попрощаться со своим прошлым?
Джерри подумал: «Хотя они — наши генетические и интеллектуальные копии, я не могу сказать, как они себя поведут. Для всех и них самих они — это мы. Но для нас они — это не мы. Мы умрём сейчас. Моё „я“ не перепрыгнет в другую комнату. Они — очень похожие на нас люди, наши близнецы, но всё-таки они — другие…
Только Никки это до конца понимает. Но есть ли кто в соседней комнате, встретит ли нас после смерти мрак, или ад, или космические ангелы — мне всё равно, я бы не бросил Никки в любом случае. Кто-то панически боится открытого или замкнутого пространства, я же страдаю синдромом невозможности жить без неё…
Не важно, сколько живёшь, важно сохранить самоуважение до последнего мгновения своей жизни. Я не могу оставить Никки на последнем пороге одну — это несовместимо с моими личными понятиями о самоуважении. Я жил счастливо и хочу умереть честно.
Смерть — это горизонт событий, чёрная дыра, сингулярность. Но, исчезая в ней, ты одновременно можешь её победить, совершить полёт за сингулярность, за горизонт, продолжиться в этом мире навечно — в своих делах, детях и учениках, в памяти людей и в них самих.
Мы хорошо потрудились. Благодаря нам перед нашими детьми и всеми людьми открыта новая дорога — они смогут стать бессмертными и полететь к звёздам. Вот только счастливыми наши дети должны стать самостоятельно, этого за них никто не сделает…»
В диагносте виднелось пустое гнездо. Туда можно вставить ёмкость с лекарством. Возле всех биоцентров, которые лихорадочно работают над проблемой спасения королевы, стоят наготове суборбитальные самолёты. Если решение для спасения мозга императрицы будет найдено и лекарство синтезировано, оно будет немедленно доставлено в замок. Но шансы на это столь малы, что Джерри никогда не смотрит в сторону пустого гнезда.
А вот на широкую дверь возле окна Джерри поглядывает часто. Это он её прорубил.
Год назад, когда вероятность спасения Никки с помощью медицины стала уменьшаться с каждым днём, Джерри обсудил с Майклом один проект, имеющий прямое отношение к его, Майкла, идеям.
И сын с мрачной энергией взялся за дело.
На стапелях одного из ракетных заводов династии по особым чертежам построили фрегат. В нём установили самый минимум систем жизнеобеспечения, зато броня и радиационная защита были многократно усилены. Фрегат обладал гравитационным двигателем, самым надёжным термоядерным реактором и большим запасом стабильного химического топлива — словно корабль не знал, в какие передряги он попадёт и какие двигательные системы окажутся работоспособными в условиях этих передряг.
Копия интеллекта Робби была загружена в корабельный мозг — тоже весьма необычный: он содержал несколько десятков мощных независимых процессоров, изготовленных на основе самых разных технологий и рассеянных по всему кораблю. Словно корабельный мозг готовился к какому-то безумному путешествию и тоже не знал — какие типы процессоров выдержат это сумасшествие и какая часть корабля пострадает меньше всего.
