В подготовительных полетах участвовали все, кроме Гриты. Культуры продолжали интенсивно эволюционировать. Грита забыла про сон. Исходная Gafedia muscus разделилась на ряд самостоятельных подвидов с девяти-семнадцатигональной симметрией. Более того, поскольку подавляющая часть пронизывающих метакосм частиц с ненулевой массой оказалась лишенной спиральности, то нарушился не только «лево-правый» баланс в нарождающихся биомолекулах, но и сам принцип формирования витакинетического информагена. А это в свою очередь активизировало «теневую» часть генома биоструктур. Культуры, причем аномальных размеров, мутировали так, что Грита не успевала регистрировать вырабатывающиеся неогенные признаки. И хотя об обоснованном прогнозе не могло быть речи, артинатор предупредил о возможности самозарождения какой-нибудь особо мерзостной патологии, подразумевая, что из ста триллионов содержащихся в телах кампиоров клеток, только десятая доля характеризует их как вид.
В результате многократных проб Шлейсер остановился на схеме, согласно которой он, Астьер и Сета, как самые опытные пилоты, составят из слайдеров вереницу, один конец которой соединится с фильерой, а другой — с погружающимся в ному «Ясоном». Астьеру отводилась роль связующего с внешним миром звена. Сета категорически настояла на том, чтобы, занять место посередине и держать связь со Шлейсером. Сам же командор должен был «держать» на прицеле «Ясон» и корректировать его продвижение в сторону нуменала. Снарт, Аина и Грита оставались на корабле. На них возлагалась основная работа по регистрации всего, что производит метаподобное чудовище. С мыслью о том, что глубина проникновения в нутро ксеноида составит не больше половины расстояния от Земли до Солнца, со временем смирились и стали принимать эту установку как должное, потому как по прогнозу тенденсаторов осуществить даже такое погружение будет не просто.
Пробную попытку произвели, соблюдая максимум осторожности. Материальность террастиан хоть и воспринималась средой как нечто чужеродное, но пока не отторгалась ею и не деструктурировалась.
Ни спектральный анализ, ни локация, ни другие дистанционные методы в утратившем детерминистскую предсказуемость пространстве не работали. Полагаться приходилось только на самые общие способы определения различий. Образно говоря, действия космиадоров уподоблялись поведению слепоглухонемого, общение которого с миром осуществляется исключительно с помощью пуансонов.
Тем не менее, разведка дала определенные результаты. Прежде всего выяснилось, что даже на незначительной «глубине» содержащаяся в вакууме энергия на несколько порядков превышает энергию классической космосреды. При этом в полной мере нарушались положения постулатов Клаузиуса. Обшивка слайдеров, забирая теплоту из абсолютно холодного космоса, стала нагреваться, причем так, что теплоотражатели едва справлялись с нагрузкой. Что касается «ветра», то в его составе преобладали частицы с парадоксальными свойствами, во многом напоминающие гипотетические випс-нейтралино и аксионы. Первые — массивные не взаимодействующие с веществом, излучением и даже между собой порождения нуменальных недр. Вторые — очень легкие, тоже слабо связанные с барионами частицы. По всему выходило, что из нуменала прет «темнота», включая и тяжелый свет, причем к периферии системы, по мере снижения метатропности пространства, экзотическое вещество трансформировалось в излучение с характерным для стандартного континуума спектром и далее ни в чем себя не проявляло. По степени неоднородности этого «парадокс-продукта», а диагностировать его удавалось только косвенными методами, в номе выделялись разнознаковые аномальные области. Через одну такую неоднородность, отличающуюся относительно пониженной динамикой, Шлейсер и решил проложить маршрут.
Как следовало ожидать, при попытке рассчитать параметры квазинормального состояния материи, артинатор выдал очередную порцию аналитической бессмыслицы. По его мнению, порождаемая ксеноидом метафаза изначально должна была пребывать в состоянии «ложного» вакуума (некой субстабильной форме, где нет ни волн, ни частиц, ни полей, ни флуктуаций), после чего в результате фазового перехода она трансформировалась в «аквантовый бульон» с набором присущих ему метачастиц — инстантонов и только потом через фазу субвакуумной эмердженты [134] выплескивалась в нуменальный квазиконтинуум в виде частично свернутого многомериума и потока «странных» частиц. Казалось бы, полная ерунда. Тем не менее, с выводами исинта приходилось считаться, поскольку из глубин ксеноида, очевидно через ряд развертывающихся из вакуума измерений, действительно исходили структурно-динамические волны, причем волны эти были не механического, электромагнитного или гравитационного происхождения, поскольку диагностировать их удавалось только по вариациям все тех же надугольных пространственно-стереометрических искажений. И что самое поразительное: поверхности нуменала невозможно было достигнуть. Чем больше гипотетический исследователь стремился бы к ней приблизиться, тем с большей скоростью она удалялась бы от него. Этот эффект частично проявлялся и на периферии системы. На погружение «Ясона» уходило в три раза больше времени, чем на его возврат к фильере, хоть и маневрировал он с одной и той же скоростью.
— Идеальное место для дислокации потусторонних сил, — то ли в шутку, то ли всерьез предположил Астьер.
Его слова подтвердил артинатор. Он математически доказал факт развития из короны одномерных, ненаблюдаемых из-за огромной энергетической плотности объектов. Исходя из этого, оставалось только согласиться, что нуменал являет собой следствие объективированного проявления гравитационных волн, в экстремумах которых он периодически теряет и набирает массу.
— В этом инклюзив-ксеноиде, даже при условии алогизма того, что с ним происходит, действительно есть все для организации аванпоста инородцев, — не без иронии прокомментировала слова пилота Сета.
— Не смейтесь над тем, чего не знаете, — с абсолютно серьезным видом заявил Снарт. — Насколько я помню, экзот Хартан именно так обозвал метакосмическую сущность, с которой столкнулся в антицентре галактики. Судите сами: здесь развита неуязвимая защита от всякого рода космического хлама; налицо меняющаяся скорость интроэволюции и сопряженное с ней состояние внутриксеноидного таймфера; явно выражена полиразвертка инфинитуальной полифазии и дискретив пространственно-временного абиса[135]. Где еще такое встретишь?.. Если они есть, эти иноизмерцы… если прав был Хартан, а по расчетам аналитиков инверсионный след якобы вступивших с ним в контакт пришельцев ведет именно сюда, то они должны, просто обязаны каким-то образом зафиксировать себя в этом метаконтинуальном субфильтре. И нам остается одно — установить с ними связь.
