Шлейсер, абсолютно не разделяя мыслей Снарта, а также, не понимая целей и назначения чуждого его психофазису Вселеноида, послал универсала с его выводами подальше, запретил думать на эту тему и напоследок посоветовал Аине хорошенько «проветрить» ему мозги.
В ответ Снарт обиделся и, обвинив командора в том, что тот крайне примитивно оценивает открывающиеся возможности, до конца вахты ни с кем не разговаривал.
Тем временем артинатор, руководствуясь присущей ему механистически-формальной логикой, преподнес еще один умопомрачительный перл: нуменал, вроде бы как сингулируя в синусоидальный альконт, когда-то с помощью «петли времени» сам себя «надул» из вещества с отрицательной массой.
Этот, особо выдающийся математический идиотизм, окончательно убедил Шлейсера в том, что мудрствование от каких бы там ни было исинт-систем, к добру не приведет, а лишь больше напустит «тумана» в головы кампиоров, и без того забитые ультрапарадоксальным сором.
В отличие от некоторых теоретиков, либо не желающих мыслить по существу, либо мыслящих беспредметно и в абсолюте, он ограничивал полет своей фантазии не более как галактическим масштабом, прекрасно понимая, что метагалактика — это прежде всего набор неких полуабстрактных символов и определений, смысла которых толком никто не понимает. Космос — везде. Куда ни глянь. Пространству нет предела. Тем не менее, в сознании террастиан еще продолжал превалировать средневековый анахронизм: Земля и ее колонии — центр Мира и никак не меньше того. В этом квазиконцептуальном принципе осмысления действительности, содержалось одно из главнейших противоречий теории бытия. Разве можно что-то противопоставить неопределенности, если ее производным являются дериваты все той же неопределенности? Примеров тому не счесть. Мнимые числа, которых в природе просто не существует. Есть и числа, при делении которых результат бесконечно приближается к конечному значению, но никогда не достигнет его. Многие функции асимптотически стремятся к нулю или к той же бесконечности. Диссимметрия и киральность — категории, отделяющие мертвое от живого, но все еще не поддающиеся осознанию. Да мало ли что еще!..
Непроизвольно Шлейсер дал указание артинатору разделить 10 на 3. Решение пришло сразу. На мониторе обозначилось число величиной в полтора гугола [136]. И самое удивительное — оно было завершенным.
— Что ты хочешь этим сказать? — спросил пораженный Шлейсер.
— В состоянии материального инфинитоза цифры обретают иной смысл, — в ровном голосе артинатора, как и прежде, эмоций не проявлялось и сам он продолжал оставаться безликим, но Шлейсеру вдруг показалось, что кто-то невидимый ухватил его за нос и вот-вот начнет возить лицом по столу.
— И ты в один миг решил такую задачу? — Он никак не мог прийти в себя.
— Какой миг, командор?! — ответил артинатор. — С того момента как ты задал вопрос, прошла целая вечность.
Голова не выдерживала. Шлейсер понял — надо сменить обстановку.
«Самое время заглянуть в лабораторию», — подумал он, вспомнив, что Грита уже второй сбор не появляется ни в центре управления, ни в кают-компании.
К его удивлению, вход в хозяйство биолога оказался заблокированным.
— Что за чертовщина?! — Шлейсер уставился в микроствор лучевой сети замка, до этого безошибочно определявшего структуру сетчатки глаз инфорнавтов. Ввел в дубликатор системы регистрации код своего информагена. Безрезультатно. Отметился пальцами на дактилоскопе… поскреб ногтем по экрану видеофейса. То же самое. Потоптался. В висках забушевала кровь… Не придумав ничего лучшего, саданул что есть силы в середину дверного разъема. Прислушался… Уловив изнутри осторожное движение, облегченно вздохнул.
Дверь приоткрылась. Грита толкнула его внутрь и тут же активировала входной интросайд.
— Ты чего?.. — Шлейсер вытаращил и без того округленные глаза.
— Молчи! — Она прижала палец к губам.
В лаборатории никого не было. Голоса ее он не узнал.
— Ты ничего не заметил? — Грита пронзила его настороженным взглядом.
— Нет. Только…
— Что?..
— Артинатор забарахлил. Несет какую-то ахинею.
— Ты уверен?
— Еще бы! — Шлейсер перевел дыхание. — Пока ты возишься со своими бациллами — он успел такого нагородить!..
— Есть сомнения? — Грита усадила его в кресло, после чего, не отрывая глаз от фиксатора входного замка, устроилась напротив.
— Да, — ответил Шлейсер. — Он становится неадекватным.
— Не спеши. — Глаза биолога потускнели. Плечи поникли. Так бывает, если из ярмарочного эйр-завлекая вдруг выпустили часть воздуха. — Артинатор правильно мыслит, — добавила она. — И с его выводами надо считаться.
— Интересно! — вслух, но больше, про себя удивился Шлейсер. — И это говоришь ты?!
— Сейчас поймешь, — стараясь сдерживать чувства и продолжая следить за его недоверчивым взглядом, ответила Грита, после чего оживила на призмоскопе спиралоблоки молекулярной ген-развертки членов экипажа.
— Ты вообще-то как… нормален? — продолжила она, наблюдая как Шлейсер исследует на обтиматоре скопище разнородных и разномастных шариков, колечек, «псевдохиппикусов» и пролегающих между ними ниточек биологических связей.
— Стараюсь быть таким. — Он обратил на нее невидящий взор, пытаясь избавиться не столько от «каши» во рту, как от сумятицы в голове.
— Смотри, — сказала она и активировала программу коррекции клеточной дипло-гаплоидности. Хрупкие геноконструкции пришли в движение, после чего перестроились уже в иной последовательности.
— Что это значит? — Шлейсер пока еще ничего не понимал.
— С нами стали происходить непонятные вещи.
— Еще бы, — пробормотал он, пытаясь интуитивно отгородиться от мысли о пробравшемся на борт и набирающем силу трансцедентозе.
— Дело выглядит сложней, чем я предполагала.
Потерянность Гриты постепенно стала передаваться и флаг-кампиору:
— Постарайся меня выслушать, — продолжила она. — А выводы делай сам.
— Один вопрос. — Шлейсер нахмурился. — Ты с кем-нибудь об этом говорила?
— Что ты? — вскинулась Грита. — Есть вещи, которые я даже для себя боюсь сформулировать.
— Рассказывай, — буркнул командор, все больше мрачнея.
— Вариации структурно-пространственного режима отразились не только на поведении микрокультур, — стала объяснять Грита. — Мы тоже оказались вовлечены в перестройку. Каждый по-своему. Насколько ты помнишь, я работаю с генотопсиями экипажа еще с момента выявления энтелехии у гибридом. Так вот. В наших ген-аппаратах выявлен ряд радикальных переустройств. У всех по-разному. Например, твой организм меньше всего подвергся спринт-цитолизу и перерождению клеток. У Сеты и Астьера — средние показатели. А вот я, Снарт и Аина… — она запнулась, но потом собравшись с силами продолжила, — … в общем, мы на грани геронтологического [137] разрушения.
