На полу вперемежку валялись различные творения человеческих рук. Там имелись генератор, часть корабельной турбины, несколько скафандров, огнетушитель, книги, совершенно размокшие от морской воды, ковер и многое другое. Там даже находились два человеческих тела.
Полностью одетые, они располагались на сломанном диване. Кто бы ни был тот, кто поместил их туда, он явно попытался положить их естественно.
Клиф подошел ближе, чтобы лучше их рассмотреть. Это были мужчина и женщина, вернее их скелеты. Лица отсутствовали, вместо них скалились два черепа. Одежда женщины когда-то была белой и прекрасной, но сейчас висела истлевшими лохмотьями, на шее блестело бриллиантовое ожерелье. Эта пара сжимала друг друга в объятиях. Возможно, они умерли, обнимая друг друга, очень давно. Ужасная трагедия Атлантики...
Родни почувствовал тошноту. «Чертов музей!» Его охватило отвращение. «Чертов вонючий музей Дэви Джонса!» Он задохнулся, к горлу подкатил комок.
Но он настолько устал, что, не обращая внимания на следящих за ним овоидов, решил обрести хоть какой-то комфорт. Он вытянул из груды вещей ковер, рваный и вонючий, однако достаточно сухой. Затем стащил с себя промокшую одежду и завернулся в него. Последовавшее за этим действие было совершенно естественным: Клиф разорвал книгу и сложил обрывки в стопку, чтобы развести огонь. Он поднес к ним свою зажигалку, пытаясь поджечь, но ничего не вышло. Мелькнула искра, но фитиль был слишком влажным, чтобы поддержать пламя.
От огорчения его вдруг осенило вдохновение. Он открутил крышку зажигалки, налил несколько капель бензина на бумагу и высек искру рядом с ней. Огонь весело занялся, и уродливые тени заплясали на стенах камеры. Клиф присел рядом с костром, наслаждаясь теплом.
Только один раз он взглянул на овоидов, по-прежнему наблюдающих за ним. Можно только гадать, какое удивление испытывали жители глубин, следя за его действиями.
«Пошли к дьяволу!» – мысленно выругался он. Воздух, пропитанный дымом, пах уже не так отвратительно. Когда последние угольки потухли, Клиф плотнее завернулся в ковер и улегся на полу. Изнуренный, он моментально заснул.
Сквозь мрак глубин, едва заметные в темноте, быстро скользили семь теней. Эти существа одновременно походили и на ракообразных, и на спрутов. Тела их, защищенные роговым панцирем, своими очертаниями напоминали торпеду. Ряды плавников по бокам вспенивали воду, мощно толкая их вперед. Каждый из них был вооружен парой огромных клешней, похожих на клешни-лангустов, только намного больше. По обеим сторонам головы, словно вздутые щеки, вздымались протуберанцы огромных щупальцев – наиболее эффективное их оружие.
Эти чудовища не были созданиями природы. В течение многих веков одаренные существа, используя накопленные знания, работали над их способностями и сотворили чудо, создав эффективные, надежные боевые машины.
Они плыли военным строем. Самая крупная особь группы находилась в центре, а сверху, снизу, впереди и позади, защищая ее, двигались остальные. Для этого имелись причины. Стаи маленьких рыб с дьявольски острыми и длинными зубами постоянно появлялись из глубины и набрасывались на кавалькаду. Ближайшие члены эскорта резко поворачивались им навстречу для отражения атаки.
Зубами, похожими на длинные иглы, свирепые рыбы старались прокусить роговую оболочку бойцов. Но получали достойный отпор. Отброшенные назад, раненные или уже мертвые, они медленно опускались в темноту, и только сиреневые блики, мерцающие вокруг их морд, еще некоторое время сверкали из глубины.
Стражи защищали своего хозяина, который называл себя Студентом. Он сидел на особи, плывущей в центре строя, прикрепясь к спине своего «скакуна» особыми присосками на брюхе, и пригибался к нему, чтобы уменьшить сопротивление воды. Его глаза, блестевшие от нетерпения, были устремлены вперед.
Он изменил положение тела, только чтобы начертать странные символы на теле плывущего рядом с ним посланника и прочитать фосфоресцирующие ответы. Он ощущал страх и нетерпение, ибо получил весть о том, на что надеялся и чего боялся.
Мрак, покрывающий дно океана, стал понемногу рассеиваться. Впереди появился изумрудный блеск, похожий на адский рассвет. Кавалькада продолжала плыть тем же курсом, и световой ореол постепенно разгорался.
Из тумана взвешенной грязи, серой, как матовое серебро, появилась широкая донная впадина. Над ней плавали мириады крошечных светящихся существ, образуя полог зеленого света, освещающего черный мрак глубин. Этот полог явно имел искусственное происхождение.
Чтобы изобразить сцену, раскинувшуюся под ним, не хватило бы гения Густава Доре, словно видение сумасшедшего гения, она вызывала отвращение, но в то же время обладала величием и красотой.
В глубоководной долине раскинулся город – или колония. Семь стражей подплывали к нему сверху. Поверхность дна этой естественной впадины была изрыта бесчисленным множеством маленьких отверстий, заполнивших ее от края до края наподобие пчелиных сот. В них сновали по своим делам овоиды. Здесь и там высились сооружения из перламутрового полупрозрачного материала, похожие на качающиеся от движения воды шпили.
Повсюду плавали всевозможного вида существа, смутно различимые среди качающихся теней. Все они были заняты каким-нибудь одним видом работы, управляемые овоидами, которые плавали тут же, лениво шевеля плавниками.
Одни вкапывались широкими, похожими на лопаты конечностями в донную грязь. Они походили на огромных червей и, судя по форме тела, мертвенно-бледного и гладкого, использовались только для земляных работ.
Другие, изгибаясь раздутыми бесформенными телами, сгоняли в общую кучу плавающих вокруг них маленьких, похожих на эльфов созданий. Некоторые равномерно колыхали в воде своими длинными щупальцами, возможно, исполняя функцию вентиляторов. Другие были стражами, как эскорт Студента, – они охраняли колонию, снуя над долиной взад и вперед. Каждое из созданий делало то, что ему предназначалось, каждое было машиной из живой плоти, предназначенной для строго определенной деятельности.
Человек, попади он туда, был бы очарован этой чуждой для него жизнью, но Студент почти не замечал окружающего. Свет, движение, шорохи, звуки скольжения, которые достигали его органов восприятия, – все это за долгие годы жизни было ему настолько знакомо, что не вызывало интереса. Он был дома.
Взгляд студента устремился через впадину к месту, где покоился корпус лежащего на боку океанского лайнера; его форма еле угадывалась во мраке. Тонкие ленты, по виду водоросли, поднимались над ним, развеваясь, как знамена. Но это были не водоросли. На такой глубине отсутствовали растения. И фауна этого мира жила за счет органических остатков, которые поступали сверху, где был солнечный свет, где мог вырабатываться хлорофилл и где существовали как фауна, так и флора.
