Человек, попади он туда, был бы очарован этой чуждой для него жизнью, но Студент почти не замечал окружающего. Свет, движение, шорохи, звуки скольжения, которые достигали его органов восприятия, – все это за долгие годы жизни было ему настолько знакомо, что не вызывало интереса. Он был дома.
Взгляд студента устремился через впадину к месту, где покоился корпус лежащего на боку океанского лайнера; его форма еле угадывалась во мраке. Тонкие ленты, по виду водоросли, поднимались над ним, развеваясь, как знамена. Но это были не водоросли. На такой глубине отсутствовали растения. И фауна этого мира жила за счет органических остатков, которые поступали сверху, где был солнечный свет, где мог вырабатываться хлорофилл и где существовали как фауна, так и флора.
Крушения кораблей из верхнего мира всегда интересовали Студента, так же как нас интересовали бы другие планеты. Он проникал внутрь затонувших судов и все подробно изучал.
Из всех удивительных предметов, заполняющих их, книги интересовали его больше всего. С усердием, вниманием и любовью, которые поймет археолог, он снимал копии с этих размокших источников знания, перенося сохранившиеся части на пергамент, который мог выдержать воздействие соленой воды.
Он изучал странные сочетания символов; со временем он открыл для себя ценность словаря. И как Розеттский камень стал ключом к египетским иероглифам, так словари стали для него средством познания человеческой письменности.
И еще одно привлекло внимание. Студент направил своего «скакуна» и эскорт к скопищу овоидов, собравшихся вокруг сооружения, которое и было причиной его приезда.
Внизу высился круглый купол, наполненный живой протоплазмой. Две плотно соединенные между собой сферы, между скрепленными краями которых сверкали голубые огни. Сооружение было последним словом их науки.
Резким движением Студент отделился от спины стража. Плавники вдоль боков оттолкнули воду мощным взмахом. Толпа расступилась перед ним. Мембранные голоса зазвучали вокруг, спрашивая что-то и требуя, но он не обращал на них внимания.
Студент достиг обзорного окна в куполе и посмотрел вниз. Там среди обломков своей цивилизации недвижно лежал человек. Кусок ковровой ткани покрывал его голое тело.
Волнение, страх, надежда и тревога были не чужды Студенту, и он испытал их все одновременно.
Может быть, пленник умер? Неужели его ждет разочарование? Парадоксально, но в этом случае Студент почувствовал бы облегчение. По крайней мере от врага, чьи жизненные функции остановились, не будет вреда. И все же Студент жил не только ради покоя и безопасности. Ведь благо существования очень разнообразно. Он подошел к окну в меньшем куполе и увидел батисферическую подводную лодку с удивительно гладкой металлической поверхностью и четкой точностью деталей. Овоиды не могли сотворить такое чудо.
Он терпеливо ждал, пока до него не донесся жужжащий гул толпы, напомнивший о том, что необходимо действовать. Студент повернулся к окну музейного зала. Человек проснулся. Покачиваясь, он стоял в центре зала, завернувшись в ковер, и смотрел вверх.
Два мыслящих существа, две культуры, две судьбы, две истории и две точки зрения столкнулись лицом к лицу, готовые ко всему, что могло произойти во время этой встречи. Каждый из них считал другого странным. Между ними лежала пропасть. Была ли – и могла ли быть – какая-то объединяющая их симпатия?
Студент должен был начать переговоры, и он не колебался, потому что все хорошо продумал. Из мешочка, который составлял часть его тела, он достал кусочек материала, похожего на мел. Затем, сосредоточившись на том, что сумел узнать за долгие годы обучения, написал печатными буквами на окне: «Ты произвел огонь, человек. Сделай так еще раз».
Он писал буквы задом наперед, чтобы их можно было прочитать изнутри купола.
Пленник повиновался. Бумага, капля жидкости из маленькой черной коробочки, быстрое движение, искры, и наконец – пламя! Человек поднял горящую бумагу, чтобы было лучше видно.
Студент смотрел на чудо быстрого окисления, упиваясь зрелищем, пока бумага не прогорела. Вода смыла меловые буквы с окна. Он написал другую записку: «Это огонь дает вам металл, машины, энергию – все что у вас есть?»
Если бы раньше Клифорд Родни смог представить подобную встречу, она его, конечно, поразила бы. Но он не мог даже предположить, что именно вызовет его удивление. Реальная правда была гораздо более удивительной, чем он мог представить.
Перед ним находилось создание, имеющее много общего с морскими животными – пульсирующие жабры, колышущиеся щупальца – органы, используемые в среде, совершенно чуждой тем формам жизни, которые обитают среди воздуха и солнечного света.
У этой твари было даже выражение лица – если можно так выразиться, – обманчивую бессмысленность которого нарушал только холодный блеск больших глаз. И еще мелок, зажатый в щупальцах, которым он выписывал английские слова, показывающие достаточное овладение этим человеческим достижением.
Клиф почти забыл, что его самого окружают одни загадки. Сон освежил его; и хотя он чувствовал боль во всем теле и его по-прежнему мучил холод, он не лишился присущей ему изобретательности и способности к анализу.
Он искал какой-то способ ответить своему собеседнику. Его внимание привлекла небольшая часть пола, покрытая тонким слоем морского песка. Пальцем он начертил на нем слова: «Да. Огонь вывел нас из каменного века и помог достичь нынешнего уровня. Ты правильно истолковал его пользу для нас, друг. Каким образом?»
Быстро движущиеся щупальца написали ответ: «У меня есть переведенные книги – человеческие книги. Я читал про огонь. Но мы никогда его не добывали. Мы сможем добывать огонь из электрических искр – скоро».
Родни с любопытством и страхом смотрел в блестящие глаза овоида. За ними, он знал, находился развитый мозг, мощь которого, возможно, была увеличена трудностями, с которыми тот сталкивался и которые преодолевал. Истина, скрытая за интригующими надписями, постепенно формулировалась в его сознании.
Он разровнял песок и начертил: «У вас есть электричество, стекло и даже что-то вроде радио – и нет огня. Здесь слишком влажно для огня; но как вы все-таки всего этого достигли? И ты пишешь, как человек, – каким образом?»
Студент предпочел сначала ответить на последний вопрос. «Я подражаю человеческой письменности, – написал он. – Я должен так делать – иначе ты меня не поймешь. Стекло, электричество, связь пришли от животных. Почти все пришло от животных. Мы производим животных различных видов. Мы развивали полезные навыки в разведении животных – уход за ними, селекцию, скрещивание, – долго... в течение веков».
