– Догадываюсь, кто это писал, – хмыкнул Причер.
– Нет, сын мой, не догадываешься, – сказал шеф с нажимом – так, чтобы Причер точно догадался: контрразведка.
– Странно… – искренне удивился Причер.
– Не странно, а плохо. Ты кому–то всерьез перешел дорогу и сам этого не заметил. Давай–ка рассказывай, что там у вас творится. С точки зрения военного рассказывай.
Причер на миг замялся. Очень ему не хотелось прямо так, с бухты–барахты, говорить правду о своих ощущениях. Он действительно еще недели не пробыл на Кляксе. Ему могли элементарно не поверить. Вот просиди он тут годик, тогда… «Блажен муж, который не ходит на совет нечестивых, и не стоит на пути грешных, и не сидит в собрании развратителей», – напомнил себе капеллан. – Если буду мямлить, получится, я всю эту шайку во главе с полковником выгораживаю. Нет уж! Ну, с Богом».
– Базу надо эвакуировать, – сказал Причер твердо. – Клякса оказалась недостаточно изучена, теперь это выходит боком – военным в первую очередь. Концессионер вгрызся в планету, располагая недостаточной информацией о ней. И армия подмахнула договор об охране, тоже не вдаваясь в подробности. Теперь мы за это расплачиваемся. Вы цифры потерь смотрели?
– Я знаю, что вы держите оборону… – начал было шеф.
– Минуту, – перебил капеллан. – Вас наверняка снабжают неполными данными. Лучше я быстро доложу, как тут все на самом деле.
– Мне кажется или ты действительно немного того… пьян, сын мой? – спросил шеф, вглядываясь в изображение своего подчиненного.
– Это помехи, ваше святейшество! – очень натурально обиделся Причер. – Вы у меня тоже немного плаваете.
– Ну–ну, – сказал шеф неуверенно. – Хорошо, я тебя слушаю.
Доклад Причера занял минут пятнадцать. За это время шеф перебивал капеллана лишь дважды, сентенциями, мало относящимися к делу: «Надо было тебе в особисты идти» и «То, что русские без священника, – это интересно, ты бы с ними поработал, а?» В ответ на первое замечание Причер резонно заметил, что в контрразведку одноногих не берут, а на второе – что русские тут какие–то вконец расхристанные и обращать их в католичество боязно, побить могут.
– Я понимаю, – заключил Причер, – что мои выводы звучат довольно сомнительно, но у вас должен быть на базе осведомитель. Попросите его подтвердить хотя бы объективную информацию. Пусть доложит, какой здесь бардак.
– Кстати, почему ты до сих пор публичный дом не проинспектировал? У них выручка снижается постоянно, мне финансовый отдел уже прямо тонзуру выел!
– Да времени не было! – почти крикнул Причер. – База еле держится – какие тут блудницы?!
– Выражения у тебя, сын мой… Не блудницы, а личный состав. Хорошо, успокойся. Мы понимаем твою озабоченность. Будет назначена проверка. А ты пока готовь плановый отчет. И держи себя в руках. Тебя специально направили на тяжелый участок, памятуя о твоих высоких моральных и боевых качествах. Помни об этом. Постарайся оправдать доверие. Будь благословен, и до связи.
– Короче, покойся с миром, капитан Причер! – сказал капеллан потемневшему монитору.
Переполз со стула на кровать и моментально отрубился.
* * *
– Вы почему такой хмурый, святой отец? – участливо спросил полковник.
– Работал, – сухо ответил Причер. – Служил.
Они столкнулись возле столовой. После вчерашнего разговора капеллан ждал от командира чего угодно, только не улыбки. А вот не угадал. Полковник так и лучился доброжелательностью.
– Это замечательно, – обрадовал капеллана полковник. – В смысле – что служите. Я вам скажу, чисто по–дружески, люди очень довольны. Ничто так не очищает душу, как исповедь у настоящего боевого капеллана, такого, как вы.
Причер только хмыкнул. Час назад он отпел по полному чину сгинувший в джунглях первый разведвзвод, основательно вымотался, и на пустые разговоры его как–то не тянуло.
Например, совершенно не хотелось напоминать полковнику, что приглашение на отпевание тот своевременно получил. И мог бы, в общем–то, чисто по–дружески заглянуть, постоять рядом. Если вдруг забыл, что ему это по уставу положено.
– Да я и сам подумываю к вам на исповедь прийти, – говорил полковник. – Только разберусь с делами – и сразу!
Капеллан явственно представил себе, как будет сидеть после этой исповеди по уши в полковничьем вранье: – «Как в говне – прости, Господи!» – и от омерзения чуть не перекрестился.
– Жалко, конечно, что вы вчера так и не доехали до публичного дома, – блеснул знанием обстановки полковник. – Но я понимаю, вы были утомлены.
«Отстань, а? – подумал капеллан. – Ну чего тебе стоит?»
– Собственно, я тоже вчера был не в лучшей форме. Простите мне ту беседу на повышенных тонах. Хорошо?
– Конечно, конечно, – согласился Причер. – Наверное, у вас создалось впечатление, будто я лезу не в свое дело…
– Именно так, святой отец! Впечатление. Между прочим, зачем вам понадобился журнал оперативного дежурного? Что такое крамольное вы в нем надеетесь раскопать? Журнал как журнал. Если, конечно, не считать матерных стихов от мичмана Харитонова, чтоб его…
– Надо будет подчистить, – ловко парировал капеллан, стараясь не обращать внимания на сосущее ощущение где–то под ложечкой. «Неужели Кэссиди проболтался? Но как он мог?! Журнал оперативного – не шуточки. Серьезный документ. Особенно для тех, кому не положено в нем рыться. Уел ты меня, господин полковник, уел».
– Подчистить? Хм… Придется, наверное. Уж если это советует капеллан…
– Почему нет? – Причер через силу улыбнулся. Гнусненько так – мол, все мы человеки, да еще и военные.
– Хорошо, учтем ваше мнение. Спасибо за поддержку в деликатном вопросе. О, вспомнил! Что ваше начальство, святой отец? – Полковник заговорщически подмигнул. – Как прошла беседа по дальней?
Тут Причер не выдержал и разозлился. Надоело ему быть в отбивающих, захотелось разок хорошо подать. Крученым.
– Начальство? Хвалит, – заявил он гордо. – Говорит, такого количества доносов на тебя еще никогда не было. Значит, правильно служишь. – Причер оценивающе глянул на полковника, будто раздумывая, открыть ему страшную тайну или нет, и добавил, понизив для внушительности голос: – Вы же понимаете, господин полковник, бесовщина терпеть не может, когда ей наступают на хвост. Начинаются провокации, ложные обвинения, попытки всячески священника ошельмовать. Это самый верный признак того, что на вверенной пастырю территории нечистая сила распоясалась. – Причер уже на законном основании, без стеснения, осенил себя крестом.
Полковник от изумления даже рот приоткрыл. Судя по всему, командир базы уже утвердился в мысли, что новый капеллан человек негибкий и упертый, короче говоря – дурак. А дураки так не шутят.
