– Да плевать! Она не Этан, она Эйорика! Она не совершила преступления! Она сейчас особенно нуждается в помощи, а вы бросаете ее и отдаете на растерзание! – вскочила. – Да вы хуже, чем!… Чем!…
И слова не нашла – рванула по темноте, как черти за ней погнались.
Самер вздохнул и шею помял: нет, женщин ему никогда не понять. Что, вот, Лала напридумала? Эрика одна не будет – есть страж, есть Эрлан и Вейнер – не оставят. И жрец к ней приходит – лечат.
Эра лежала одна в тишине, бессильная, покинутая, и как выброшенная за борт. И вспомнилось, что было несколько месяцев назад – палата, бессилие, одиночество и ненужность. Все возвращалось на круги своя.
Эрлан все -таки ушел. Это радовало ее и убивало. И если он не вернется, она готова была его простить и даже поверить, что он играл вслепую.
Вот только чего она добилась кроме?
Она всегда предпочитала одиночество, так было проще и спокойней, но вспомнив как это, захотелось тут же забыть.
"Главное, чтоб развернули Дендрейта. А еще – как можно быстрее подняться: набраться сил", – уверяла себя. Она уже знала, что будет делать. Отрезав Эрлана, откинув его, она вывела из уравнения всех остальных. Теперь игра будет только со Стефлером. Один на один.
Лой наверняка сообщит ему, кто она. Впрочем, Эра глубоко сомневалась, что тот не в курсе. И предполагала, что дядюшка захочет ее использовать. "Интересно, примет ли в этом участие Эрлан? Прикрутят наверняка. Как же – главный исполнитель"
А если она неправа, если его играют вслепую?
Если б можно было с ним поговорить, если б она знала, как близко или далеко Дендрейт и сколько времени в запасе – можно было поступить иначе, не торопиться резать по живому.
Эра заметалась по подушке, жмурясь, чтоб сдержать слезы. Больно, тяжело, душа кричит, ее как разорвали пополам, и нет покоя. Боль разливается по телу, давит испариной и бессилием. И хочется пить, безумно хочется пить. Да только некому подать воды.
Кого винить? Сама решила, сама этого хотела. Все было ясно изначально. Но был ли иной способ проверить Эрлана и обезопасить город и ребят? Честно и прямо рассказать, послушать, что ответит Лой и… знать, что его вздернули или просто разорвали. Как здесь казнят? Какая разница? Нет, чтобы не было она ему не судья. Но и молодильные яблочки для дядюшки упыря добывать не станет и ему не даст.
Но как же не хватало Эрлана! Прижаться бы и, кажется, что боль оставит.
Эя начала сжимать и разжимать кулаки, чтобы занять себя, не думать. Сосредоточилась – рывок и села. И тут же рухнула без сил, захрипела от боли в грудине, на лбу бисером испарина выступила, и голова кругом, звон в ушах. Ничего, ничего,? пальцы смяли ткань. Дыханье постепенно выровнялось, боль больше не слепила, но глаза слипались сами.
Еще рывок?
Эя провалилась то ли в сон, то ли в пропасть.
Глаза открыла – вечереет, а в комнате по-прежнему никого. И, кажется, что осталась одна во всем мире. И пить хочется так сильно, что спасу нет. Взгляд ушел в сторону кувшина на столе, только до него добраться нужно. А как? Сил нет не позвать, ни двинуться.
На окно присел ворон, раскрыл клюв, оглядывая больную.
Ну, вот, Эберхайм явился, – чуть улыбнулась птице. Та оглядела комнату и спрыгнула на пол, а выпрямился уже мужчина. Прошел к дверям и стойкой их подпер.
Сел на постель к дочери, смотрит на нее и молчит. Пытает взглядом, изучает. А та бы пить попросила, но даже смотреть тяжело – веки давят, закрываются.
Мужчина вытащил из-за пазухи небольшой прозрачный флакончик и выказал на свет. А там, то ли камешки прозрачные, то ли чипы. Один на ладонь отправил, вытряхнув и в рот Эрике вложил, принес попить.
Девушка возмутиться не смогла и сплюнуть тоже. Камешек как капсула ушел в желудок и Эру выгнуло, глаза открылись, по телу, словно током дали.
– Аа! – вырвалось невольно. И спало все. Только потом прошибло, как выкупали. Лицо отерла и сообразила – рука легче стала и слушается. В голове гудело, как в линии электропередач, но стало много лучше.
– Что это? – прохрипела: что за хрянь ты мне дал?
– Неважно.
Эра глаза прикрыла – неважно! А что он вообще здесь делает?
– Тебе опасно, – надо же – голос появился. Надтреснутый и словно чужой, слабый, но уже себя слышит и от каждого слова в онемение от усталости не впадает.
– Что ты сказала Лой? Я видел его на площадке центральной башни и слышал часть разговора.
– Сказала, что есть – что ты мой отец.
– Зачем?
– А это неправда?
Мужчина, не мигая смотрел девушке в глаза и она видела, как мирятся в его зрачках удивление, непонимание, сожаление и тревога с уважением и благодарностью.
– Они поднимут книгу судеб.
– Пусть.
– Девочка, что ты задумала? Ты понимаешь, с чем играешь? Я изгой и ты, признавая меня, рискуешь стать изгоем.
– Расскажи, как ты превращаешься из ворона в человека и обратно, – перевела разговор на другую тему. – Куда одежда и этот флакончик? Что-то не заметила на птице ни талисманов, ни плащей.
– Они есть. Все остается, но невидно обычному глазу. Эхинох может узреть, что не в порядке со зверем или птицей. Его право видеть, что прячется незримой тенью. Но ты уходишь от ответа.
– Ты тоже. Что ты мне дал?
Мужчина помолчал и просто протянул флакон. Девушка выставила его на свет, разглядывая прозрачные капсулы, рука дрожала, и слабость клонила ее вниз, но все же Эра смогла разглядеть в прозрачных камешках чуть заметные ворсины, вкрапления ровного ряда точек, прежде чем рука обессилено опустилась.
Сложить увиденное, понять что это, было несложно. Труднее справиться с собой зная ответ.
– Это помогало Анне.
– Так и поняла. Ты знал, что я выживу?
– Нет. Но после – да. Пытался помочь, но Лой не отходил.
– Но ты дождался и потому я жива.
– Да.
– Ты, правда, мой отец?
– Да.
– Ты, что, будешь сторожить меня?
– Что ты сказала Лой?
– Что твоя дочь.
– Все?
– Этого хватило. Они отзовут Стефлера.
– Нет, девочка, – Эберхайм чуть склонил голову на бок, почти как ворон. И взгляд такой же – пристальный и не мигая. – Ты подставила себя. И не говори, что не подумала. Я вижу – ты сделала это сознательно.
– Так будет правильно.
– Правильно было рассказать Маэру о планах Дендрейта и участии в его затеи Лой.
Эберхайм навис над Эрикой, упершись руками в постель:
– Но ты пощадила Лой, вывела его из игры и подставила себя. Заодно отодвинула своих друзей. Что будет дальше, понимаешь?
– Как и ты.
– Нет, девочка. Ты не понимаешь. У тебя иное мышление и знания, которые здесь не годятся. Детты мало чему вас научили. Дендрейт не остановится. Он придет сюда под любым предлогом. Использует тебя против меня, когда встанет на место Маэра и закончит со всеми светлыми, кто сильней его. И сделает это руками Лой. Ты жалеешь его, но он тебя не пожалеет. Ты кинула вызов изначальным, ему лично. И не оставила выбора.
