Между тем Родом овладели сомнения. Как же удастся протащить Большого Тома с такими плечищами и пузом в узкое окошко.
— Почему бы… не разбудить его… и пусть бы он сам пролез, а? — ворчал Род, упершись плечом в железобетонную ягодицу своего слуги.
— Потому, что я не желаю, чтобы смертные проведали о том, кто я такой, — последовал приглушенный отзыв Брома.
Большой Том, на взгляд Рода, безнадежно застрял в проеме окна. Род прикинул: не дать ли спящему верзиле хорошего пинка, но эту мысль быстро отверг.
— Ну… а меня вы почему… не усыпили? — осведомился он, обессиленно подталкивая Большого Тома вверх.
— Должен же был кто-то из вас мне подсобить, — ответил Бром, но у Рода осталось сильное подозрение, что дело не только в этом.
Вопросы он решил оставить до того момента, когда все его товарищи и он сам окажутся по ту сторону темницы. Плечи Туана оказались не менее серьезным барьером, чем пузо Тома. Пришлось втащить молодого Логира обратно и вытянуть его руки вперед. Род с нетерпением ждал, когда же очередь дойдет до более худощавого папаши.
Наконец Бром вытянул наверх самого Рода, ворча на предмет того, что рыбка нынче пошла больно крупная. Род пробурчал в ответ нечто в этом же духе, а потом склонился чуть не до самой земли.
— Ты чего это? — проворчал Бром.
— Давай отвешивай свой подзатыльник. Ты же сам сказал, что я его заслужил?
Карлик рассмеялся и хлопнул Рода по плечу:
— Ладно тебе, парень. Ты ведь сделал только то, что мне следовало сделать давным-давно, вот только все духу не хватало. А теперь пошли, мешкать нельзя.
Бром взвалил на плечо Туана. Гномы подхватили его за руки и за ноги и потащили к разрушенному фонтану посреди двора.
Из-под булыжников мостовой вылезли еще несколько гномов и подставили свои плечи под неподъемное тело Большого Тома.
Род изумленно покачал головой, наклонился и поднял с земли спящего герцога Логира.
Бром повозился с камнем в основании фонтана, поворочал его и оттащил в сторону. Открылся вход в темный туннель — всего три фута в диаметре.
Род потрогал Брома за плечо.
— Может, лучше все-таки разбудить их?
Бром одарил его возмущенным взглядом, глаза его потемнели.
— Мы отправляемся в страну эльфов, Гэллоугласс! Ни одному смертному нельзя войти в нее и запомнить свое странствие.
— Мне же можно.
— Это верно, — согласился Бром и начал втаскивать в туннель Туана. — Но ты не настолько смертен, как прочие. Ты — чародей.
С этими словами карлик исчез в туннеле.
Род собрался было возразить, но передумал и ограничился еле слышным ворчанием насчет дискриминации и обещаниями доложить об оной в Комиссию по правам человека. Ворча, он втащил в туннель герцога Логира.
Двое гномов уже были готовы закрыть вход камнем, но Род поднял руку и остановил их.
— Веке, — пробормотал он, устремив взгляд в сторону конюшни. — Мы отбываем. Выбирайся из этой вонючей дыры. Встретимся в замке.
Через мгновение со стороны конюшни послышался грохот и треск ломаемого дерева. Ворота с громким стуком распахнулись настежь, и оттуда под лучи утреннего солнца выбежал огромный черный жеребец, гордо подняв голову и размахивая длинной шелковистой гривой.
Из узких окон кабачка высунулись головы заспанных постояльцев, из открытых ворот конюшни выбежал растрепанный мальчишка-конюший, отчаянно вопя и приказывая удравшему жеребцу остановиться.
— Давай скорее же! — взревел Род, но Веке неожиданно остановился и оглянулся на конюшего через плечо.
Мальчишка, крича, подбежал к коню, протянул руку, намереваясь схватить его за уздечку.
В этот миг шкура Векса озарилась синеватой вспышкой. В ладонь мальчишки ударил электрический разряд.
Конюший вскрикнул, упал, сжимая пострадавшую руку другой рукой, и принялся со стоном кататься по мостовой. А Веке развернулся и был таков.
— Показуха, — проворчал Род, когда конь скрылся с глаз.
— Вовсе нет, Род, — последовал спокойный ответ робота. — Просто-напросто демонстрационный открытый урок. Сила тока была невелика. Его тряхануло, конечно, но не слишком сильно, зато твоя репутация чародея значительно возросла.
Род медленно покачал головой:
— Куда уж больше…
— Почему, магистр Гэллоугласс, — проговорил один из гномов голоском, до боли напоминающим скрежет ржавой открывалки для консервных банок, — вы не желаете, чтобы мы верили, что вы — чародей?
— Что-что? А-а-а, да я… я… — Род оглянулся и посмотрел в глубь туннеля. — Чародей? Ну, конечно, я чародей! По крайней мере — на время нашего странствия по Эльфландии. Ну, что, в путь, братцы?
Довольно скоро они уже сидели у камина в кабинете королевы. Катарина принесла искренние извинения Логиру, но Туана при этом нарочито игнорировала. Покончив с выражением любезностей, королева и герцог заговорили о делах.
Туан сидел слева от камина, устремив задумчивый взгляд на языки пламени.
Катарина сидела в углу, за большим дубовым столом — как можно дальше от Туана. За столом, кроме нее и герцога, восседал и Бром О’Берин.
— Вот каково истинное положение дел на юге, моя королева, — сказал Логир. Рассказ свой он вел, ожесточенно жестикулируя и пересыпая его подробностями, суть которых Роду была совершенно непонятна. — Я более не герцог, а мятежные лорды уже выступили в поход.
Катарина поерзала на стуле.
— Ты снова станешь герцогом Логиром, — холодно заявила она, — когда мы победим этих изменников!
Логир печально улыбнулся:
— Победить их будет не просто, Катарина.
— «Ваше величество»! — вспыхнула она.
— «Катарина»! — рявкнул Род.
Она гневно зыркнула на него.
Он ответил ей взаимностью.
Катарина поспешно отвела взгляд.
— Как следует меня называть, Бром?
— «Ваше величество», — ответил Бром, пряча улыбку в бороде. — Но для вашего дяди и его сына, вашего кузена, вы должны оставаться Катариной.
Катарина сердито откинулась на спинку стула. Род с трудом сдержал улыбку.
Она овладела собой и одарила Брома самым выразительным взглядом типа «И ты, Брут?» из своего арсенала.
— Я думала, ты за меня, Бром О’Берин!
— Конечно, за вас, — улыбнулся Бром. — И этот охотничий сокол тоже. — Он кивком указал на Рода.
Катарина удостоила Рода ледяным взором.
— Охотничий сокол — да, — надменно кивнула она и проговорила: — А как насчет попугайчика?
Туан вздрогнул, как от пощечины, и посмотрел на Катарину глазами полными обиды и боли.
Но вот он поджал губы, и между бровями его залегла складка.
