Рука Фарис потянулась к неровно остриженным волосам.
- Амир Гелимер, - продолжала она, - приказал моему отцу убить и расчленить всех рабов моего рода: Аделизу, Виоланту, меня, вот этих, остальных. Я не думаю, что мой отец Леофрик отказался бы. В надежде убедить короля-калифа в реальности угрозы Диких Машин он не остановится ни перед чем. Он это сделает...
Аш сама не могла этого уловить, но знала, что для всех, находящихся в светлой трапезной аббатства, визиготская женщина говорит ее голосом, голосом Аш, разве что акцент отличается. Она уставилась на лицо своей двойняшки, забыв обо всем - о войне, заложниках, Диких Машинах - в мгновенном признании близости.
- Ты доверилась мне, - настойчиво говорила Фарис. - Доверилась настолько, что сказала о близкой смерти герцога Карла - тогда, в моем лагере, перед охотой. Тогда ты тоже считала, что меня надо убить, но между нами было доверие. Я мало надеюсь, что ты пощадишь меня теперь. Но с Гелимером надежды нет вовсе.
Она вздохнула, тряхнув головой, словно водопад волос все еще ниспадал ей на плечи, повернулась к герцогине:
- Это было глупо, - закончила Фарис. - Здесь тоже нет надежды. Ради вашей безопасности, я должна умереть.
Флора, нахмурившись, прикусила кончик пальца.
- Даже если бы Диких Машин не существовало, у Гелимера были бы веские причины желать моей смерти. Война далека от окончания. Он не представляет последствий своих поступков. Но это несущественно. Ваша смерть...
- Моя смерть, - перебила Фарис, - положит конец влиянию Диких Машин на целое поколение, а может, и больше. Пока еще удастся вывести другую такую, как я... Пройдет немало времени, прежде чем новый калиф снова проникнется доверием к каменному голему.
- Но это случится, - сказала Флора.
Де Ла Марш выступил вперед, решительно заговорил:
- Демуазель герцогиня, это дело наших детей и внуков. Между тем, подумайте: Бургундия должна выстоять сейчас! Мы должны выжить! Иначе придет день, когда некому будет встать на пути у демонов юга. Не будет герцога или герцогини, которые сумеют помешать им. Если Бургундия исчезнет с лица земли, свершится их черное чудо, и тогда даже вспомнить о нашей жизни и борьбе будет некому!
Аш уставилась на обветренное лицо победителя множества турниров и капитана стражи. Бургундец кивнул.
- Мне известна сила герцогов Бургундии, мадам капитан.
Какое-то движение у дверей заставило Флору обернуться. Появился аббат в сопровождении горстки монахов Святого Стефана. Оливер де Ла Марш перехватил их, успокоительно покивал в ответ на приглушенные проклятия аббата. Монахи, находившиеся в трапезной, юркнули по углам.
- Сколько времени? - резко спросила Флора.
- Четверть часа с тех пор как я ушла со стены. - Аш скосила глаза на видневшееся за окном солнце. - Может и больше.
Флора сцепила пальцы, поднесла их к губам, задумчиво поглядела на Фарис и вдруг резко опустила руки:
- Если я сохраню вам жизнь, шесть сотен человек, стоящих сейчас в грязи под стеной, ждет смерть. Но если я выдам вас Гелимеру, война погубит тысячи.
Аш заметила, как кивнули головами де Вир и де Ла Марш.
Флора беспощадно продолжала:
- Если я убью вас, Дикие Машины лишатся средства для сотворения своего чуда - но с войной это не покончит. Люди будут продолжать умирать. Война не зависит от вашей жизни или смерти, а войну мы проигрываем. С другой стороны, оставив вас в живых, мы получаем всю информацию, какой располагает командующий вражеской армией, а это дает нам значительное преимущество. Бургундия должна выстоять, или некому будет противостоять Диким Машинам, когда им в следующий раз удастся вывести дитя рода Гундобада. Аш, я правильно рассуждаю?
В голосе лекаря-герцогини звучало ожесточение. Аш сочувственно усмехнулась.
- Насколько я могу судить, ты не упустила ничего существенного.
- И теперь я должна выбирать...
- И я тоже.
- Нет. На этот раз нет. - Флора окинула взглядом собравшихся. - Ты сама напомнила мне. Оленя убила я. Мне решать.
- Только если я с тобой соглашусь. - Это вырвалось прежде, чем Аш успела прикусить язык. Она поморщилась, недовольная собой. "Так оно и есть, но сейчас не время об этом напоминать.
Вот дерьмо".
Чувствуя под ногами пропасть, Аш продолжала говорить при неодобрительном молчании окружающих:
- Ты можешь сколько угодно рассуждать о том, что будет через двести лет. Но ты забываешь о сегодняшнем дне. Одна шальная стрела, один камень, пущенный из баллисты, один подосланный в город убийца - и "чудо" Диких Машин совершится сейчас. Мне все равно, сколько бы моя сестра... - Аш намеренно подчеркнула последнее слово, - сколько бы моя сестра ни рассказала о расположении визиготской армии и об их планах.
Она смотрела только на Флору, не замечая ни шепота Ансельма, который озабоченно втолковывал что-то Анжелотти, ни бесстрастных турок, ни бургундцев, в их непревзойденных доспехах, даже после месяца осады поражавших великолепием.
- Флориан, ради Христа, разве ты не понимаешь? Я не хочу раскола, но смешно даже думать о том, чтобы выдать ее Гелимеру. - Аш снова поморщилась. - А оставить ее в живых здесь слишком опасно для тебя.
- Я не опасна, - тихо заговорила Фарис, и в ее голосе снова прозвучал знакомый горький юмор, - Я не угрожаю герцогине. Ты забыла, сестра: смерть герцогини Бургундии означает победу Диких Машин - и тогда я потеряю себя, стану просто... каналом, по которому потечет их сила... - Она с трудом подбирала слова. - Думаю, меня просто... сметет. Джунд Аш, я не меньше тебя хочу, чтобы герцогиня жила!
Ее речь произвела впечатление на бургундцев: Аш видела по их лицам. Она и сама поежилась, вспоминая звучащие в сознании древние голоса голоса, сметающие, уносящие, как листок по стремнине потока, затягивающие в водоворот...
- Я и не утверждаю, что ты проникла сюда с намерением ее убить, - сухо проговорила Аш. - Милый Зеленый Христос на Древе, лучше бы ты сидела под Дижоном со всем своим войском!
В ее голосе невольно прозвучали жалобные нотки. По комнате пробежал смешок.
- Только что пробило половину, - напомнил Роберт Ансельм. Его голос успокаивал, несмотря на то что сам он оглядывался на дверь, словно каждую секунду ожидал появления гонца с недоброй вестью. - Надо решать.
Флора снова сцепила перепачканные пальцы, сжала так, что побелели костяшки.
- Мне не раз приходилось принимать трудные решения в отрядном госпитале.
"Вот сейчас, пока она раздумывает..."
Аш не подняла руку к рукояти меча, но на лице Анжелотти мелькнуло одобрительное понимание - он заметил движение - ноги чуть расставлены, тело в равновесии, когда Аш приняла так называемую "боевую стойку". Каждый наемник знал эту позицию. "Кроме Флориана", - поправилась Аш. Золотоволосая женщина по-прежнему задумчиво хмурилась.
