Это произошло позже, спустя примерно двадцать минут. Я как раз остановился на том, как поражен был один старый марсианин, узнав, что жители куполов в Скиапарелли выкопали сухой канал. Юргенсен, нахмурив белесые брови, покинул меня, не дав дорассказать, как тот марсианин все никак не мог понять, каким образом им это удалось.
— Ну, да эта байка уже не нова, — подумал я.
Все это время глотатели песка сновали в игорный зал и обратно. В конце концов оттуда появился Хаулет.
— Ну что, много проиграл? — спросил я, когда он взял выпивку.
— Оставил свой обычный депозит, — усмехнулся он, — но посмотрел бы ты на Мидоуза. Он перекрыл им воздух! Подогнал Меркурий к Плутону, и им пришлось раскошелиться.
— Вот это да! Никому еще не удавалось это сделать.
— А он сделал дважды! Плюс другие комбинации. С его способностью составлять наше дневное меню это раз плюнуть. Не знаю почему, но мне никогда так не везет. Знаешь, что он делает?
Я поднял брови.
— Он дает взаймы каждому бездельнику, который просит. Но тот должен показать ему билет на полет до Земли.
— Похвально.
— Вот почему он посылает их за билетами, а потом они возвращаются и делают ставку на цену билета. Я никогда не видел такого ажиотажа!
В этот момент Юргенсен проплыл через дверь, ведущую из задней комнаты в бар. Пустым взглядом он смотрел перед собой. С ним были еще двое, которым он меня и представил.
— Рад познакомиться с вами и мистером Хаулетом, — сказал один по имени Макнотон.
Второй пробормотал что-то вроде «в н э», из чего я понял, что это Ван Эттен, один из высокопоставленных граждан купола, который агитировал с Макнотоном и другими из Оперативного Комитета за организацию постоянного полицейского департамента. Похоже, Юргенсен что-то задумал.
— Хаулет, как бы переговорить с вашим товарищем?
— А что, он сделал что-то не так? — преувеличенно вежливо спросил Хаулет.
Юргенсен хмуро посмотрел на парочку только что вошедших в бар небритых глотателей песка с бледно-зелеными билетами в руках. На стойку они даже не посмотрели, сразу направившись в игорный зал.
— Я этого не говорил, — Юргенсен проводил их взглядом. — Просто он портит репутацию моего заведения.
— О, напротив, это хорошая реклама, Юрги, — засмеялся Макнотон. — Люди забывают, что можно проиграть. Теперь, мистер Хаулет…
— Это не просто потеря небольшой суммы денег… — перебил его Юргенсен:
Выпивка попала мне не в то горло, и я поперхнулся.
— Ну нет! — заревел Юргенсен. — Если они услышат по радио, что здесь можно выиграть поездку домой, мне придется ставить второй трап.
Хаулет глотнул и поставил свой стакан. Ван Эттен слегка подтолкнул меня; по выражению его лица я понял, чего он хочет, и встал.
— Ничего страшного, — сказал я. — Раз уж я его сюда привел, я его и остановлю.
В бар вошли еще двое. Высокий и грузный выглядел как телохранитель. Второй нес в руках маленький металлический кейс. Он подошел к Юргенсену и спросил, где можно разместить временный офис для продажи билетов на межпланетные рейсы.
Пока я шел к игорному залу, появившиеся оттуда трое или четверо глотателей песка устремились к ним, чуть не сбив меня с ног. Последнее, что я видел, это как Ван Эттен успокаивает Юргенсена, а Макнотон, ухватив Хаулета за молнию на мундире, что-то ему втолковывает.
В игорном зале за толпой, окружившей «планетный» стол, я увидел, что держащих пари на игру Мидоуза действительно очень много, — значит, дела Юргенсена в самом деле плохи. Даже перед Коннелом была небольшая кучка банкнот, а Лайла азартно следила за Мидоузом. Пока шарики крутились по своим орбитам, стюард отсчитывал деньги в трясущиеся ладони, писал имена на клочках бумаги и принимал ставки. Как ему это удавалось, не знаю, но он выигрывал каждую пятую или шестую ставку, отчего груда банкнот перед ним все росла.
Я толкнул Лайлу под локоть и указал на Коннела.
— Как бы вытащить его отсюда? Пусть пойдет выпьет, уступит место какому-нибудь старому игроку на пару игр, — предложил я.
Ей потребовалось время, чтобы понять меня: она была вся в игре, перед ее глазами все еще плавали груды денег. Наконец она наклонилась к Коннелу и прошептала ему что-то на ухо. Похоже, малышка имела на него влияние. Он кивнул мне.
Такой вздох раздался, когда мы менялись местами, что я подумал, будто задел манжетой Плутон, но это просто Мидоуз совершал длинный перелет от Земли к Урану. Крупье даже не дрогнул перед тем, как зарегистрировать дистанции и ставки на своем маленьком компьютере и вытащить из выдвижного ящика наличность для платежа по ставкам.
Я постоял несколько минут, размышляя, можно ли остановить игру. Однако человек, который изобрел ее, также проектировал кодирующие устройства для космического флота Земли. У Мидоуза была полоса удачи — рано или поздно она закончится.
Хаулет поймал меня на выходе из игорного зала.
— Как насчет кофе? — спросил он. — У нас скоро старт. Нам пора уходить. Я тебе сейчас кое-что расскажу. Столовая еще открыта?
— Она всегда открыта. Ладно, давай прочистим мозги и посмотрим на фонтан.
В ресторане сидели только две или три женщины и десяток мужчин. Музыканты, уходившие на пару часов, чтобы поспать, вновь принялись за свою работу. Мы заказали термос горячего кофе. Хаулет спросил меня о Макнотоне.
— Я полагаю, это стоящее дело, — сказал он, когда я описал позицию членов Комитета. — Maкнотон собирается протащить своего кандидата, который мог бы урезонить некоторых нарушителей спокойствия. Он узнал про ту драку, которая вышла у нас в баре, и решил сделать меня шефом полиции.
— В некоторых куполах уже есть регулярные полицейские силы, — заверил я его.
— И он так сказал. Заявил, что некоторые из шефов полиции будут избираться мэрами. Скоро состоится Марсианская Ассамблея, и люди, имеющие вес среди политиков купола, будут участвовать в ней, ну и так далее.
— Он совершенно прав, — подтвердил я. — Когда ты намерен приступить?
— Может быть, в следующий раз, когда меня сюда занесет, — он подмигнул, — и если место не займут.
Я с улыбкой посмотрел на него. Так или иначе, мне нравилось, как он смотрит на вещи.
— Не задерживайся надолго. Это хорошее место для карьеры.
Он долил себе кофе и задумчиво уставился в чашку. Я знал, о чем он думает, — о часах перед окончанием полета, когда рассчитываешь, хватит ли затхлого маслянистого воздуха, о часах, когда следишь за выражением лица штурмана и решаешь, не пора ли повернуть назад, прежде чем совершишь роковую ошибку.
