— Куда бара н едоделанный?! Кю! Стой, курадилоль! — заругался с перевёртышами, по-русски, по-грузински, по-эстонски.
Пришлось все-таки занять у светила энергии и лазерно садануть по тесту, пока оно совсем не уползло к чёртовой бабушке. Жар настиг комок уже у края. Вспыхнуло, в нос ударила гарь, Жульен взвыл, и в результате они обнаружили, что вместо румяной булочки имеют нечто обуглившееся и подпалины с пузырями вздувшегося мебельного лака вокруг.
— Что-то мне сегодня не колдуется, — протянул, брезгливо разглядывая свое художество. — Это только в Голливуде с первого раза получается. А у нас слишком витиеватая задача поставлена. Нужно придумать что попроще. Бомбить удобнее большие города. Глобальное, как ни парадоксально, проще. Не в плане ингредиентов, а в плане организации. Большое массивно, значит, неповоротливо. Соображаешь Жулька?
Жульен сбегал к миске, попил водички и вернулся ассистировать дальше.
— Чего бы такого придумать? Погоди холостой, дай подумать женатому. Солнце, может, остановить?
Жульен не согласился. Его категорическое отрицание выразилось тем, что он по-человечьи сел на зад и вылизал аппаратик.
— Мальчишка с грязной писькой. Однако ты прав — солнце останавливать не стоит. Вдруг в самом деле остановится. Тогда придётся снова раскручивать. Пусть себе способствует фотосинтезу и профилактике «крокодиловой кожи» у детей. Нужно что-то среднее между булочкой и солнцем. Что у нас среднее? — спросил Жуля с чувством.
Жульен чувство понял превратно: вскочил и дернул на этот раз к к пустой чашке из-под корма.
— «Педигрипал» вовсе не среднее между булочкой и солнцем. Ошибаешься.
Наложил псу говядины, присыпал сухим кормом.
— Среднее будет представление гностиков. Вот, скажем, зубы — выходящие замуж кости. Ты думаешь, зубы — это зубы, тридцать две белоснежные невесты? Как же! Зубы — зубчатая стена, защищающая внутреннего человека. Посему становится ясным негативный смысл выпавших и сломанных зубов. Береги зубы, Жульен! Не грызи натуральные кости, а потребляй педиков рипал. Время — бомбардировка жизни зубами, бомб всего тридцать две, сбросил все — боезадание выполнено, подставляй задницу для медалей. Отсюда можно, соответственно, соорудить цепочку. Например, я пойду в город и задеру кого-нибудь, в смысле, облаю и спровоцирую. Меня будут бить. Возможно, даже ногами по голове. И если умело поддамся — выбьют зуб. После я сам себе вставлю зуб из чистого золота. Не у протезиста, а своими благоприобретенными возможностями. Пойду снова в город. Зачем? А вот зачем: подойду и плюну на кого-нибудь через дырку от зуба. В детстве у нас во дворе жиганы это умели делать мастерски. Как цыкнешь — так плевок летит, будто из ружья, метра на четыре. Маменькины сынки с целыми передними зубами жиганам завидовали страшно. Следовательно, если плевок достигает цели и мне накостыляют снова, значит, золотой зуб — фикция. Ежели плевок не достигает цели и обойдётся без мордобоя, значит, золотой зуб гностически будет выражать следующее: вторая реальность может… МОЖЕТ, Жуль! каким-то загадочным образом соприкасаться с реальностью первого рода. Вроде как прожигаются в момент энергетического пика каналы. Песочные часы видел с осиной талией? Аналогично. Правда, Жульен, хоть я до этого и допёр, но подтверждения пока стопроцентного не получил. Однако для кручины нет причины. Дай срок, дотумкаем шаг за шагом по чайной ложке…
Телефонный звонок прервал пояснения.
— Степан, ты, почётный член?! Включи срочно телевизор!
— Я его только что отключил. Марсиане что ли высадились?
— Включай, дурик-марсианин, пленник грехопадения, член по нечётным!
Пожав плечами, пошел к телевизору. На экране интервизионный овал и монотонной гундосности голос, долженствующий выражать соответствующее настроение.
«…через несколько минут слушайте правительственное сообщение.»
— Святители, Архистратиг Михаил и прочие бесплотныя силы ликовствуют! Ёлка сначала шла верхушечкой назад, но родилась правильно!
Вильчевского, орущего белым медведем в жару, пришлось придавить микрофоном к бедру.
«…в результате сердечного приступа скончался президент России…»
Степан щёлкнул пальцем по счастливо-мелкосуматошной выхухоли на стене.
— Ол-ла мордастому воробышку! Понятно?! Есть подтверждение! Не лисировать нам всем волконсконитом!
Конверт сразу обратил на себя внимание латинским шрифтом и золотым подстилающим крестом. Степан вытянул его из нарядов на шрифтовую работу и поначалу подумал, что Ф.И.О., искаженные транслитерацией, его. Однако вчитавшись увидел, что инициалы другого человека — Андрей Степанович Безбумажный. Причем тогда сам верный адрес? Россия, Москва, художественно-оформительская мастерская МГУ им. Ломоносова. Помялся, но открыл. Не впервой чужие письма вскрывать, опыт есть. Извещали, что были бы рады видеть господина Безбумажного такого-то числа, во столько-то, по такому-то адрессу. Ватикан предложил секретариату Московского отделения католической молодежи пригласить Православное Общество МГУ на мероприятия, посвященные визиту римского Папы в первопрестольную. Причина — какая-то телеграмма, полученная Ватиканом, с требованием ПО МГУ причислить Бумажного Степана Андреевича к лику святых.
Хлопнул себя по лбу ладонью так, что голова загудела кастрюлькой.
— Алло, Ванька! Мы когда с тобой Тамагочи замучили, что после делали?
— Добирали в городе. Что еще можно делать?
— Нет, ты вспомни! Ну, головы мочили в фонтане, чучундру хоронили, стих писали… Что ещё? На почту не заходили? Международной телеграммы никакой не отправляли?
— Телеграм-мы..? Мама мия! Исцели, пречистая, моя многонедужныя струпы! Так что, последствия какие-то?
— Письмо пришло. Ватикан списался с московской агентурой, а они мне — приглашение.
— Тя поёт вся тварь во веки веков, брюнет-безбожник! Пойдешь? Хорошо ещё, что монгольскому правительству не предложили всю степь заасфальтировать.
Сварил кофе, улокотился в кресле, водрузив ноги по-американски на стол, поразмышлял. С одной стороны: раз набаламутил — иди, отдувайся, махай флажком за всё ПО МГУ. Другое дело, надо ли идти? Третьи сутки, слава Богу, пошли с начала экспериментов и сутки с осознания всемогущества. А пусть-ка Папа сам к нему идет! Он всего лишь викарий бога на земле, а художник — всегда бог, потому что ему некого замещать, кроме самого себя, засранца приполудурочного.
Перезвонил Вильчевский.
— Степик, слышь… пушку, по уставу, набок класть нельзя. Ты помнишь, что мы с тобой сморозили? Надо отнекиваться. А то в монгольскую командировку пошлют.
