Как Вильчевского сбежавшийся на шум народ успокаивал, он уже помнит не детально. Как приехала патрульная машина — совсем смутно. Как милиционеры пытались монтировками открыть дверь — помнит, как внуки помнят прадеда. Сильно бился головой и членами об алюминий и умоиступлялся. Позже приехали техники и у кого-то вскочила идея, не разобравшись-то, вызвать пожарную команду. Пожарники в красных робах и техники в синих, мглу языков разогнати, открыли дверь и он вышел на сцену на поклон если не всему населению столицы, то по крайней мере пол-Москвы было точно. Во всяком случае, Иван такую толпищу видел первый раз в жизни. И вывалился он из ловушки не с виноватым взглядом, как у всех людей, только что покинувших отхожее место, а с глазами полными тифоновой свирепости и бранью, этажностью уходящей за пределы небесной тверди, на которой живут неписающие и некакающие боги.
— Блин! — воздежды руци свои. — Я б сейчас водки врезал! До сих пор не очухаюсь! Козлы все!
Вестимо, после такого потрясения пришлось, зализывая душевную рану, сокрушить по маленькой до скотообразного состояния. Почему сегодня похмельем и мучился. Похмелье — это когда ты вконец надоел даже «ершу» водки с пивом.
— На тя уповахом! Призри ныне яко благоутробен! Вонь мыя, после сортира, в благоухании твоя духовныя.
Всё взаимосвязано в природе! Пиво кончилось? У Степана тоже пересохло в горле. Пиво такой виртуальный предмет: оно вроде есть и его тут же нет. Что ж так поздно одумался, Андреевич? Ну да ничего, его дружок в полном порядке и мигом накроет поляну на паритетных началах.
Степан отмахнулся, сейчас не время.
— Подытожем. Таким образом, Ваня, ты после своей стоячей ретирады, деморализованный, напился и никакой Кремль мы с тобой, выходит, не штурмовали, президента не судили и ногу ему за голову не закидывали?
— Чи-и-иво-о-о-о-о-о?!
Ясно, ясно, это он так шутит.
Нет, просьба повторить шуточку. Чего они делали с президентом России?!
— Ничего мы с тобой не делали. Мы с тобой вчера даже не встречались. Только разговаривали по телефону.
— Само собой, благодавец, пусть всё пиво будет безалкогольным! Но чью ногу куда закидывали, оденься светом яко ризою?
Степан похохотал немного для отвода глаз и, сложив вёсла речей, постарался быстрее уйти, оставив друга до крайности озадаченным и всё ещё желающим успокаивающей водочки.
Визит к Лузину не изменил логическую картину дня. В квартире, что полезно для следствия, находилась ещё любимая сестра. Лузины, вместо свержения верховной власти, занимались обходом продуктовых магазинов по поводу надвигающегося дня рождения сестры. Тринадцатое число, как никак, на носу. Леночка Ивара попросила. Надо ли говорить, что со Степаном вчера они также не встречались.
Вернулся в мастерскую и на всякий пожарный случай поглядел телевизор. По всем новостям никаких следов вчерашней заварушки. Самая горяченькое только о Великом Майкле. Майкл завязал с песенками, удалился на необитаемый остров, через что тысячи его фанатов угодили в психушку. В остальном: тишь, гладь, да божья благодать.
Резюме?
Перекреститься благословенным кулаком и переспроситься в последний раз: Бог есть? Фамильярная зловещая фигура кавалера в шелковом плаще, берете с колеблющимся петушиным пером, с шпагою на бедре с вычурным золотым эфесом, со всеми своими недостоинствами — есть? Нет! Он разобрался под занавес. Но есть законы природы, всевозможные физические эффекты, исследованные и совершенно не исследованные, навроде светящейся жемчужины у него в голове, позволяющей даже среднестатистическому гражданину, не говоря уже о художнике, создавать вокруг себя вторую реальность такой вещественности, что хоть живи в ней. Он и жил (явление Асиеля, мосфильмовский ад, т. д.), когда «волшебной палочкой» владела Абигель и в своей потом. При всем при том оказывается, что как бы вторая реальность ни была жизненно выписана и скульптурно вылеплена, материальных следов по окончании очередного блока почти не остается. «Почти» — подразумевается пожар в «Матросской тишине» или недоумение Лузина по поводу своего освобождения. «Сидел, сидел, Степа, вдруг является казённая душа и по-девичьи смущенно заявляет: «Вы свободны, потому что на вас нет компромата». В дверях уже, по-семейному признается индеец-следопыт: «Во всех без исключений положенных документах о вас дыры. Словно кто черниловыедающим веществом опрыскал. У нас троих, кто вами занимался, неподвижное ощущение, что мы все сошли с ума. Будто померещилось! Идите себе домой, голубчик, что же делать? Море вам удачи и дачу у моря.»
Какой сброс энергии, какая мощь, а в результате что? В результате г. Бумажный просыпается в кроссовках на раскладушке и никакой конкретики, кроме состояния нестояния. Ощущение, что ходишь по спинам бизонов. Бизонов гонят к обрыву проголодавшиеся индейцы.
— Что я себе думаю? Хватит, пожалуй, теоретизировать! Да, Жуль?
Жульен согласился, постучав «дауменом» по полу Морзянкой о том, что давно пора в стадию эксперимента.
По первости кремлевских звезд с неба хватать не следует. Без глупостей там всяких. Ксеркс море выпорол и лажанулся. Не начать ли с простых вещей?
Освободил стол от мусора. Там, где нарезал батон к завтраку, остались крошки. С этим и подгадал содержание опыта. Нацелился, послал импульс. Над крышкой замутнело парком, полупрозрачная линза исказила угол стола, загнув вверх на китайский манер.
— Понял, Жуль, что происходит?
Происходит следующее. Он живет в нормальном мире, но имеет возможность демиурга создавать «вторую реальность», причем накладывает её на первое практически без стыка. Так в театре гримёр воспользовавшись эластичными накладками, специальной мастикой, париками, гримом и пудрой, превращает юную артистку в бабу-ягу, а великую старуху в Лолиточку. Важен также уровень мастерства. Почему у Абигели получалось исключительно? Потому что она больна. А от гениальности с носок один малюсенький шажок до проклятой шизофрении.
Погримасничав, выстрелил, следуя программе требовательней. Бежевое тело осело на плоскость стола.
— Вишь, Жулька, что я состряпал? Тесто! Сейчас испечем.
Поглядел на солнце, хотел было набраться на стороне энергии, да чихнул с превеликим удовольствием. Оттого, что чихнул, программа сбилась и процесс пошел наперекосяк. Степан всего-то хотел тесто отмять да подтужить, чтобы произошло гармоничное смешение частей, как положено, как его мамулька делает. Но тесто, вдруг, выгнуло спину дугой и поползло гусеницей. Жульен, наблюдавший не без интереса за экспериментом, увидев такое дело, зарычал.
