- Ты что же противник прогресса, противник изучения тайн Космоса?
- Дай лад Земле, - отвечал Жора, - а потом лезь своим нечистым рылом в... Это же узкоумая сопливая блажь дикарей-честолюбцев. Оглянись - полмира твоих соплеменников живёт в голоде. И... «Могу ли я наслаждаться тайнами звёзд, когда вокруг смерть или рабство?».
Над Жорой смеялись: как так можно рассуждать?
- Мы засеем Венеру и Юпитер, выстроим города на кольцах Сатурна, - противоречили умники Жоре, - «...и на Марсе будут яблони цвести...» - пели...
- Засеем, засеем! - орали все...
- Ррррррр... - прорычал на это Жора, - засеррррете. Точно так же, как вы засрали Землю. Вон уже «Celestis» тыщами трупов захламляет Луну и даже астероиды. Ужас, просто ужас!.. Дуреем потихоньку...
Невероятно, но так как Жора думают единицы. Тина тоже... «Прости меня, пойми меня, поймай, когда дождём я стану в новом мае, я снова ни-че-го не понимаю, и ни о чём почти что не прошу...»
Почти что...
А о чём Тина может просить? Не суйте свои рыла в девственный Космос? Или он уже давно изнасилован вашими узкоумыми головами?
- Это уже пятое человечество на Земле. И этому уже пришёл каюк. И вот Жорино распятие - это та соломинка...
- Если не Ковчег, - говорит Лена.
- Ковчег Тинин, - говорю я, - а соломинка Жорина.
- А что Тина, что Тина, - вдруг встрепенулась Лена, - как она объясняет все эти ваши игры с распятием?
- Она не объясняет, - говорю я, - она жадничает.
- Жадничает?! Тина?!!
- Ага. Жадная даже на точки и запятые, Тина лишь изредка бросает нам своё «Я рассыпаю бусины из слов в свином хлеву...».
- Здорово! - восхищается Лена. - Ах, как она права: зачем же метать бисер перед свиньями! Здорово! Но она ведь, надеюсь, выказала своё отношение к Жориному распятию.
- Высказала, - говорю я, вот оно: «Я развлекаю нищих и шутов - нижу на нити смысла ожерелье...».
Или: «Хотелось бы понять, в чём жизни суть, и доказать, как формулу простую возможность счастья...».
- Это же ваша квантификация! - восклицает Лена, - Тина вас раскусила!
Я давно уже это признал: Тине не надо ничего раскусывать! Она как только прознала про нашу Пирамиду, тот же час выдала свой вердикт: «Бедненькие...». Она даже не поразилась нищете нашего ума. Её глаза... Вы бы видели её глаза... Однажды она... «Бездонные глаза у палача. Они не знают ни любви, ни страха». Однажды я видел её глаза - глаза палача: ни йоточки любви, а уж о каком-то там страхе и речи не могло быть! Палач, да - палач! Мечом своего пронзительного взгляда Тина тогда разрубила узел моих надежд. Тюк! Запросто! «...всхожу на эшафот, отодвигаю тонкий ворот пульса. Мгновение! И голова падёт, как тот кочан у срубленной капусты». Это про мою голову, натоптанную никчемными мыслями о возможном совершенстве... Тюк!.. И - покатилась... моя дыня... как кочан...
Вскоре она произнесла: «Я замолчу, НЕ БОЙСЯ, но сперва растормошу твой мир немного сонный. Я опускаю лишние слова, чтоб КТО-ТО понял, наконец-то понял...».
НЕ БОЙСЯ!
Тина сказала это большими буквами! Для меня это значило, что она прекрасно осознает всю опасность для моего существования, что я и в самом деле живу ожиданием чего-то неотвратимо ... что я - боюсь...
А ведь я-то... живу в страхе! Надо признать это без всяких увёрток и экивоков.
Милая Тина... Как же ты... Спасибо за крыло!
И мне не стыдно...
И вот ещё: «...чтоб КТО-ТО понял...».
Кто?
«...но я опять одна, опять одна. Мне мало ветра, света, мало веры. Ты продержись немного на краю...».
Это - край...
Держусь... Как могу...
«Я рвусь к тебе сквозь толщу бытия - трещит на скулах лаковая кожа. Я храмы воздвигаю из песка... Волна прибоя на тебя похожа!».
Лаковая кожа...
Тинка, ах, милая моя Тинка, как же ты знаешь меня! А ведь мы с тобой нашей соли ещё и не пробовали... У нас ещё пуды и пуды её... Впереди. Правда?..
Нет-нет, твои храмы - из хрусталя! Если не из углерода, из чистого углерода! Да! Всё золото мира твоим алмазным россыпям и в подмётки не годится! Нет! Не-э! Не годится.
Да, и вот ещё что!
- Лаковая кожа, - говорит Лена, - это, конечно, надлом, трещина... Ваша Пирамида хрустнула по оси или по какой-то из граней... Вот Тина и...
И никакая я не волна прибоя. Если бы, ах, если бы... Если бы я мог стать волной и ластиться у твоих ног, лаская лодыжки, звеня твоими колокольчиками... Твоими звонкими колокольчиками...
- И это длилось всю ночь и весь следующий день, и потом, и после... По всем странам и континентам (браво, массмедиа!), всё гудело, вся история была перед глазами, всевсевсе, кого только можно было впихнуть ...
- И что Юля всё это смогла рассказать?
- Разве можно втиснуть историю мира в твой мозг за какие-то полчаса.
Мне снятся птицы, много птиц и... камни...
Я их собираю... собираю...
В корзину...
- Что-то снова будешь строить? - спрашивает Лена.
Тинины камни и камешки... Краеугольные! Вот фундамент нашего неизбежного будущего! Хватило бы корзин!
- В этом мире нет ничего лучшего, чем строить! Из Тининых... Теперь - из Тининых!
- Ладно, едем уже... каменщик... Масон?..
- Послушай, Рест, вот ты тут мне уже который год подряд рассказываешь о вашей Пирамиде... Но я ни разу не слышала...
- Который год?
- Да уже, слава богу, так давно, что трудно даже упомнить...
- И... и что?
- Для кого вы её строили, вашу Пирамиду, ты можешь сказать?
- Мать, ну ты даёшь! Для людей, для кого же ещё!
- Я ни разу не слышала, чтобы ты назвал хотя бы одного нормального человека, кто бы испытал радость от... Тебе даже Тина, ты говорил, говорила, что в вашей Пирамиде нет людей. Ну, помнишь, она говорила: «Здесь нет людей! Нет работающих, растящих детей. Больных. Старых. Детей. Подростков. У вас - это биомасса».
Это для меня препервейшая новость - нет людей!
- Тина? Откуда ты это знаешь? И как это... Тина?!
И надо же так едко и солоно: «Биомасса»!.. Бззз... Кисель какой-то... Жижа...
- Да-да, Тина, Тина! Я помню, как ты возмущался. Я помню её слова слово в слово: «Это - биомасса».
Не помню, чтобы я с кем-нибудь обсуждал наши с Тиной поступки и мысли. Даже Лене я стараюсь не всё рассказывать. Я еще не решился.
Надо же - биомасса! Жуть! Люди - как плесень на лице планеты...
- Стоп-стоп! Как это нет людей?! Мы же...
- Ну да! Нет! Все у вас то вожди, то фараоны, то наполеоны, то навуходоносоры... Ни одного нормального человека!
- Нормального?
- Нормального. Рыбака, столяра, шахтёра, продавца пончиков или рыбы... На худой конец - штукатура или садовника. Горничных-то, небось, в вашей Пирамиде полно! Кто за вами моет и подметает? Чистит пепельницы и меняет бельё?
- Мы почти не курим...
- А кто для вас растит хлеб, варит сталь и колупает угольные пласты?
Н-да... Вопросик...
- Зачем нам ваша сталь и ваш уголь?
- Хм! Рест, не строй из себя придурка.
- Н-да... Надо признать...
Но назвать наших простой биомассой!.. Я тоже помню, как Тина это сказала: «У вас нет людей».
- А Валерочка, а Переметчик?
- Но это же шушера! Швондеры и шариковы, шматковы и швецы... Это - не люди! Плесень, амёбы и планарии... Планктон! А нормальных - ни одного!
- Ни одного?!
- Посмотри на себя в зеркало - ты же урод!
- Я? Урод?!
- Не урод, так уродец... Вы же кроме собственного носа ничего не видите! А мир полон людей, сильных и слабых, молодых и старых, толстых и худых...
- Да знаю я, знаю... Мы ведь и хотели указать...
- ...голодных детей...
- У нас была надежда...
- Мостить дорогу благими намерениями...
Лена вдруг становится беспощадной. С ней такое случается. Её вдруг прорывает. Одно дело слушать меня и записывать и совсем другое - осознавать и жить моими заботами. И осмеливаться судить.
Лена - смелая! Она тоже судит! И неё тоже блестят глаза.
- Лен, остынь, - прошу я. - Я, горбатый, знаю, что я горбат. Пощади, плз... Мы же...
Вдруг звонок...
- Да, - говорит Лена, - выезжаем... Да, всё готово... Да, он готов... Он думает...
Она слушает и только смотрит на меня.
- Да, - улыбается она, кивнув, - он давно готов.
Дождь - как из ведра! Куда в такой дождь?
- Собирайся, - говорит Лена.
- Посмотри в окно. Мы остаемся!
Лена тотчас соглашается - остаёмся! Не знаю, чему она так рада.
- Хорошо, - говорит она ещё через час, - так что там наш Жора?
Ну и дождяра! И ветер, и ветрище какой...
- Чайку хочешь? - спрашивает Лена.
Штормовое предупреждение - как оправдание нашего уединения. Мы остаёмся!
- Жалюзи надо бы закрыть...
Какое, к чёрту, «выезжаем»!
- Так что там наш Жора со своим Иудой, - спрашивает Лена, - давай, рассказывай...
- Я только дымоход закрою, - говорю я.
