— Чтение мыслей ваша специальность, — сказала она.
— Их мыслей, — возразил он. — Они смотрят на эти деревья и думают: «Это сто нас!» Вот что они думают.
Она удивленно посмотрела на него и нахмурилась:
— Почему?
— Таков рацион пальм, — сказал он. — Одна пальма требует сорок литров воды в день. Человеку же нужно только восемь. Значит, одна пальма равняется пяти людям, а двадцать пальм — ста.
— Но некоторые из этих людей смотрят на нас с надеждой.
— Они надеются на то, что пальмы могут погибнуть.
— Вы слишком пессимистичны, — сказала она. — Впрочем, надежда и опасность неразлучные спутники. Спайс мог бы дать нам богатство, а обладая им, мы смогли бы превратить этот мир в цветущий край.
И она рассмеялась про себя: «Кто я такая, чтобы убеждать?» Ее хрупкая веселость быстро исчезла.
— Рисковать, однако, опасно, — добавила она.
Уйе отвернулся, пряча от Джессики свое лицо. Ну почему, почему он не может возненавидеть этих людей? Почему он любит их? Своими манерами и многим другим: нежностью, мягкостью, преданностью — Джессика напоминала ему Ванну. И в то же время именно их сходство ожесточало его, укрепляло его решимость. Жестокости Харконненов в отношении его Ванны должен быть положен конец: она не должна умереть. И он… он должен сделать все, чтобы уверить себя в том, что освобождение Ванны станет возможным только благодаря принятому им решению.
— Не беспокойся за нас, Веллингтон. Это наши трудности, но не твои.
Она думает, что я беспокоюсь о ней. Он заморгал, пряча слезы. Конечно, это так. Но я должен держаться, пока этот черный барон не воплотил в жизнь свои черные замыслы, и воспользоваться моим единственным шансом — поразить его там, где кроется его единственная слабость: в момент его тайного злорадства!
Он вздохнул.
— Я не побеспокою Пола, если взгляну на него? — спросила Джессика.
— Нет, нет…
— Он хорошо переносит перемену климата?
— Нормально. Он, конечно, устал, взволнован, но какой пятнадцатилетний мальчик не был бы взволнован при подобных обстоятельствах?! — Он подошел к двери и открыл ее. — Пол здесь.
Следуя за Уйе, Джессика вошла в затемненную комнату. Пол лежал на узкой кровати, вытянув одну руку вдоль легкого одеяла, а другую подложив под щеку. Из-за опущенных на окнах штор лицо мальчика находилось в тени.
Джессика смотрела на своего сына, и его овальное лицо казалось ей собственным. Но волосы у него были, как у герцога, — угольно черные и жесткие. Глаза прятались за длинными ресницами. Джессика улыбнулась, чувствуя, как возвращаются ее страхи. Ее вдруг поразила мысль о генетических чертах в облике сына: глаза и овал лица он взял у нее, своей матери, но в его облике чувствовалось что-то резкое, угловатое — то, что обычно не свойственно детству. Это он унаследовал от отца.
Она думала о чертах мальчика как о результате отбора собранных наугад частиц. Ей захотелось встать на колени возле кровати сына и взять его за руку, но делать это в присутствии Уйе было неудобно. Она вышла, тихонько прикрыв за собой дверь.
Уйе отвернулся к окну, он был не в состоянии наблюдать за тем, как Джессика смотрела на своего сына. «Почему Ванна так и не подарила мне ребенка? — спросил он себя. Как доктор, он знал, что для этого не было никаких физиологических причин. — Может быть, ограничения были наложены Бене Гессерит? Может быть, она не могла служить различным целям? Что же это было? Она ведь любила меня…»
Впервые к нему пришла мысль о том, что он мог бы стать частью жизненного процесса, более сложного и запутанного, чем может себе вообразить.
Джессика встала рядом с доктором:
— Какая восхитительная непринужденность есть в детском сне! Тот механически ответил:
— Если бы взрослые могли так расслабляться…
— Да.
— Когда мы это теряем…
Джессика, хотя и обратила внимание на странный тон доктора, не дала себе труда задуматься над смыслом того, что он хотел сказать. Он не закончил фразы.
Ее мысли все еще были заняты Полом, трудностями его учебы здесь, изменениями в его жизни, которая должна стать новой, совсем непохожей на ту, что она когда-то планировала для него.
— Мы действительно кое-что теряем, — сказала она.
Она посмотрела вправо: побитые ветром кусты, тусклая зелень покрытых пылью листьев, сухие колючие ветки. Над кустами — необычно темное небо. И даже арракинское солнце не согревало ни душу, ни тело. Его холодный серебристый свет был странно похож на тот блеск, которым отливал криснож, спрятанный у нее на груди.
— Это небо такое темное, — вздохнула она. — Видимо, это объясняется отсутствием влаги. Вода!.. О чем бы здесь ни заговорили, все упирается в недостаток воды!
— Это древняя тайна Арраки, — сказал Уйе.
— Почему ее здесь так мало? Здесь есть вулканические скалы, есть источники энергии, которые я могу назвать. Есть полярные льды. Говорят, что в пустыне бурить нельзя — штормы и песчаные бури разрушат оборудование быстрее, чем оно будет установлено. К тому же существует опасность стать добычей червей. Во всяком случае, воды здесь никогда не находили. Но тайна, истинная тайна, Веллингтон, заключается в родниках, которые пробиваются здесь наверх, образуя водоемы. Вы читали об этом?
— Вначале струя, бьющая из-под земли, потом ничего, — ответил он меланхолически.
— Но в этом и заключается тайна, Веллингтон! Вода здесь была. Она исчезла и больше никогда не появлялась. Но каждый новый родник ведет себя совершенно одинаково: сначала появляется струйка воды, потом она иссякает. Неужели это никого не заинтересовало?
— Это любопытно, — сказал он. — Вы предполагаете какое-то влияние? А что показал анализ глубинных образцов породы?
— Что он мог показать? Остатки вымерших растений, каких-то животных… Кто может это распознать? — Она повернулась спиной к склону. — Вода останавливается, значит, ее что-то задерживает. Я так считаю.
— Возможно, причина известна, — сказал он. — Харконнены не случайно скрывают много источников информации об Арраки.
— И потом есть еще влага атмосферы. Ее, конечно, немного, но все же она есть. Это главный источник воды, и она задерживается различными приспособлениями. Откуда она берется?
— С полюсов.
— Холодный воздух приносит мало влаги, Веллингтон. Харконнены скрывают много фактов, требующих тщательного рассмотрения, и не все они напрямую связаны со спайсом.
— Мы действительно находимся по ту сторону тайны Харконненов, — сказал он. — Возможно, мы… — Он прервал себя, заметив, что она напряженно смотрит на него. — Что-то не так?
