Но вот важнейший вопрос: где опустится СЭС? Разрешить его нам надо во что бы то ни стало и как можно скорее. Это и является задачей нашего совещания.
Подумаем, товарищи, все вместе. Панюшкин и Александров отцепились в девятнадцать часов тридцать три минуты на высоте несколько более десяти километров. Скорость ветра была там около ста пятидесяти километров в час. Направление его западное. Следовательно, СЭС понесло на восток. Но, по всей вероятности, она недолго летела в этом потоке. Когда пилоты вскрыли клапан и начали снижаться, то попали в более спокойную зону. А затем…
— Их, очевидно, унесет так далеко на восток, что на машинах не догонишь! — прерывая академика, воскликнул Никитин. Предлагаю поставить в известность Уральский облисполком. Пусть организуют поиски.
— А затем, — продолжал академик Никольский, жестом останавливая Никитина, — СЭС, очевидно, попала в зону потока, идущего в обратном направлении. Ведь сильный восточный ветер, начавшийся с полудня, продолжается. Поэтому можно думать, что в этом потоке она пролетит довольно большое расстояние на запад. Я подсчитал, что при нормальном темпе снижения Панюшкин и Александров приземлятся через час к западу от той точки, где мы находимся, примерно в радиусе всего двадцатитридцати километров. Другими словами, они пролетят примерно над нами. Мы их сможем увидеть и нагнать на машинах. Но мой расчет приблизительный. Что же предпринять, чтобы установить место спуска СЭС более точно?
— Разрешите? — поднялся Трубокуров.
— Пожалуйста.
— Можно ли сейчас пустить радиозонд и получить с помощью пеленгации данные о скорости и направлении ветра по всем высотам от поверхности земли до десяти километров?
— Зонд уже выпущен в девятнадцать сорок. Сейчас двадцать часов. Через десять минут вы будете иметь ветровой разрез, профессор.
— Тогда я немедленно дам расчет возможных вариантов трассы снижения СЭС. Постараюсь возможно точнее подсчитать, как далеко пронесет СЭС на восток, а затем в обратном потоке на запад при немедленно начатом снижении и при задержках с выпуском газа.
— Очень хорошо. Но все же, как уточнить место приземления? Локатора у нас здесь нет.
— А у летчиков есть! — поднялся и быстро заговорил Сельчуков. — Не у наших аэрофлотовских, а в летной школе в Н-ске — я там был однажды на празднике.
— Н-ск слишком далеко, — покачал головой академик и вдруг хлопнул себя по лбу: — О! Это идея! В школе, наверно, есть учебные высотные самолеты с локаторами. Попрошу их выслать на поиски. — И он стремительно бросился в радиоаппаратную.
— Ну что же, товарищи, а мы пока будем продолжать совещание, — сказал Никитин. — Кто просит слова?
— Я хочу! — громыхнул Дубников.
Начальник станции пожал плечами:
— Только прошу по существу вопроса.
— Я по существу. — Дубников поднялся. — Первое — надо выставить посты для наблюдения за воздухом. Ежели СЭС пронесет над нашим районом, они ее заметят. Второе — прошу председателя дать грузовик с прожектором… да нет, не вас, уважаемый, а товарища Сельчукова… тот грузовик с прожектором, что в поле берем подсвечивать при срочных ночных работах…
— Какой может быть разговор! Сейчас скомандую. И твоего Кольку на нем пошлю, — ответил Сельчуков. — И посты чтобы были, скомандую. У нас в деревне поставим, во всех станах полевых бригад. Разрешите, мы пойдем к телефону, товарищ Никитин?
Никитин спросил собравшихся, кто еще хочет высказаться. Желающих не было. Все понимали, что теперь надо не совещаться, а действовать.
— Совещание закрыто, — сказал тогда Никитин. — Но тех, кто отправится на поиски, прошу не удаляться от дома.
Сельчуков и Дубников поднялись и вышли первыми. Вслед за ними двинулся и Терехов.
Уверенность Никольского, что Панюшкин и Александров опустятся благополучно, несколько успокоила его. И все же на душе у него было очень тяжело: слишком уж резким был переход от радостного ощущения успеха к опасениям за судьбу людей, которые испытывают СЭС, к горькому ощущению неудачи:
«Эх, надо было сразу ориентироваться на металл! И нужно было побольше думать о специфических условиях стратосферы. Прав Никольский…»
Размышляя так, Терехов вышел на крыльцо. У крыльца стояла небольшая группа людей. В темноте послышался голос деда Дубникова:
— Понял, Николай? Садись на свою двухколеску и беги… И чтобы через пятнадцать минут ты был здесь на машине с прожектором!
От группы отделилась фигура Дубникова-младшего и скрылась за углом.
— Михаил Иванович! — вдруг окликнул Терехова женский голос. — Михаил Иванович!
Инженер не сразу понял, что его зовет Лена Павленко, а когда понял, быстро сбежал с крыльца.
— Как плохо все получилось, Леночка! — воскликнул он взволнованно. — Произошла авария…
— Я знаю… — тихо сказала Лена и взяла Терехова под руку. — Успокойтесь… Очень, очень прошу вас… Все будет хорошо…
— И главное, в этом виноваты мы сами! И в первую очередь я виноват. Да-да, я! — продолжал Терехов. — Надо было сразу ориентироваться на металл…
— Успокойтесь же, успокойтесь! Ну, пожалуйста… Все обойдется, — повторила Лена ласково.
Терехов глубоко вздохнул:
— Спасибо, Леночка… Я уже в норме… почти… — и, усмехнувшись, добавил: — Леночка, давайте помечтаем! Скоро Александров и Панюшкин благополучно опустятся. Мы приведем систему в порядок и, когда ветры стихнут, снова поднимем ее. Она обязательно будет работать. Она ведь уже работала! Давала ток… А тем временем мы подготовим новую СЭС… Да-да, новую! О, это будет система, которой не страшны никакие вихри! Баллон ее будет целиком из металла. Да-да… Вы понимаете, гениальный Циолковский предлагал еще в конце прошлого века строить дирижабли переменного объема из волнистого, гофрированного металла. Он доказывал, что они неизмеримо прочнее, чем дирижабли с оболочкой из ткани. А если взять два металлических баллона? Да-да, два! И соединить их жесткой фермой, а на этой ферме смонтировать несколько ветроколес… Понимаете? — Увлекшись, Терехов постепенно повышал голос и по привычке стал широко размахивать руками. — Такая спаренная система будет обладать исключительной устойчивостью даже в самом сильном воздушном потоке, в любых неблагоприятных условиях. И знаете, кто подсказал мне идею новой СЭС? Вы! Да-да, вы, Леночка!… Вспомните сорок на проводе. Вы сказали тогда: они похожи на две СЭС. Ну, и у меня мелькнула мысль: нельзя ли применить два баллона вместо одного? И вот, представьте себе, в небо, в область вечных бурь, поднимаются два сверкающих стальных дирижабля. На дирижаблях просторные герметические кабины для экипажа. Находясь в них, мы будем смеяться над вихрями и ураганами стратосферы.
