В следующее мгновение он увидел шесть человек. Один, пользуясь спадавшей жарой, чинил крышу лачуги. Двое без всякого вдохновения трудились в огороде, остальные сидели, привалившись спиной к деревьям и устремив глаза в пустоту. Пятеро, кажется, были йипами, человек же на крыше выглядел высоким, сильным, с черными волосами и бородой, впавшими щеками и такой бледностью, что под глазами она отдавала лиловым.
Шарда не было видно нигде. Может быть, он находился внутри одной из лачуг? Глауен пристально рассмотрел каждую из них, но ничего достойного внимания не обнаружил.
Неожиданно на Шатторак обрушился дождь, и где-то за горизонтом загрохотала гроза. Заключенные неспешно убрались в хижины и сели в дверных проемах, собирая воду в специально подставленные горшки. Используя пелену дождя, Глауен пересек склон и приблизился вплотную к одной из брошенных хижин, которая могла представлять собой некое подобие укрытия. Рядом находилась лачуга, опиравшаяся на ствол огромного дерева, это давало возможность хорошего наблюдения. Он встал на покосившуюся крышу, заглянул сверху в дверь — там никого не было. Тогда отважный разведчик забрался внутрь.
Оттуда действительно было хорошо видно все вокруг — как наружное пространство за частоколом, так и внутреннее. Правда, дождь не давал рассмотреть детали, но какие-то шаткие строения из веток и соломы разглядеть было можно. Строения эти располагались справа, на восточной стороне вулкана. Слева земля вздыбилась несколькими каменными грядами, вокруг ни единой живой души.
Глауен устроился со всеми возможными удобствам и приготовился ждать. Прошло два часа; дождь прекратился, в нескольких местах из-за туч проглянуло низкое солнце. Время апатии закончилось, и все живое на Эссе вернулось к своим обязанностям: нападать и убегать, жалить, кусать, убивать или любыми отчаянными тактиками стремиться избежать смерти. Из своего убежища Глауен имел возможность видеть далеко вокруг, наблюдая за джунглями, за петляющей могучей рекой и даже дальше, за болотами. Снизу раздавалось множество звуков, некоторые приглушенные, некоторые отчетливо близкие, какие-то ревы, вздыханья, нарастающее стаккато хрюканья, взвизги и мычание, уханье и еще какие-то напоминающие гром далеких барабанов звуки.
Крупный темноволосый мужчина вылез из своего убежища и явно с какой-то целью направился к калитке, поколдовал с замком и, когда калитка бесшумно открылась, вышел наружу, прошел вдоль забора и через пролом снова скрылся за плохо возделанным полем. «Странно», — подумал Глауен.
Теперь, когда дождь прошел, обзор стал значительно лучше, но Глауен так и не видел ничего принципиально отличающегося от того, что ему удалось рассмотреть прежде, если только не считать одного низкого строения на невысоком холме слева, которое показалось ему радарным устройством, предупреждающим о появлении самолетов. Но в окнах его не было заметно никакого движения, вероятно, станция была автоматической. Глауен со всей тщательностью осмотрел прилегающую к ней территорию. Если верить Флоресте, то на Шаттораке имеется пять, а то и больше флаеров. Однако никаких следов их присутствия пока не было заметно — что, впрочем, казалось весьма естественным. Изгородь и лачуги весьма трудно распознать издалека, кроме весьма заинтересованного наблюдателя, их материал и неправильное расположение вполне сходили за камуфляж — но все же где здесь можно спрятать целых пять флаеров?
Вскоре Глауен обнаружил, что территория к востоку от края площадки кажется несколько неестественной и вполне вероятно может являться ангаром, тщательно закамуфлированным под камни и песок. И словно в подтверждение его теории пара мужчин показалась на западном склоне и стала быстро карабкаться к небольшой хижине, которую Глауен посчитал радарной станцией. Кажется, это были не йипы хотя в то же самое время четверо йипов появились в дальнем конце площадки и вошли в ту хижину, куда только что вошел темноволосый. У них на поясе висело какое-то ручное оружие, хотя они, несомненно, тоже были пленниками.
Прошло еще полчаса. Двое оставались на станции, четверо вернулись тем же путем и скрылись из видимости Глауена.
Потом вышли и двое со станции, остановились неподалеку от небольшого прудика и стали тревожно вглядываться в северную часть неба.
И действительно через несколько минут на севере показался флаер, который вскоре и приземлился рядом с прудом. Из него вышли двое, один из них явно принадлежал племени йипов, а другой оказался гибким, тощим и загорелым с черной кудрявой бородой. Вдвоем они вытащили из флаера третьего — со связанными за спиной руками и петлей на шее. Все трое вновь прибывших присоединились к паре со станции, после чего они все вместе направились к самой большой лачуге. Связанный брел неохотно, постоянно подталкиваемый с двух сторон.
Миновали очередные полчаса. Из хижины выбрались прилетевший йип и чернобородый, сели во флаер и снова улетели на север. Двое оставшихся выволокли связанного и повели куда-то за скалы, куда взор Глауена уже не добирался.
Еще полчаса — и из лачуги поблизости, которую Глауен почему-то посчитал неким подобием кухни, вышел тот первый здоровый мужик, который, вероятно, действительно был поваром. Он притащил несколько ведер, водрузил их на шаткий стол у калитки и три раза громко стукнул по нему черпаком. Тут же стол был окружен заключенными со всевозможными мисками в руках. Каждому наливалось нечто из ведра, процедура закончилась быстро, и повар снова скрылся в «кухне». Но через пять минут он появился опять, на сей раз с двумя ведерками поменьше, но понес их не пленникам, а куда-то за скалы. Еще через пять минут повар вернулся оттуда налегке.
День клонилась к позднему полудню; откуда-то справа появилась большая группа людей, бредущих по двое и по трое. Они сами зашли в «кухню» и, вероятно, тоже поев, снова исчезли.
На западе засияла Серена. Лорка и Песня стали лить свой нежный розоватый свет на болота и джунгли. Затем снова набежали тучи, закрывая все вокруг матовой пеленой, и над Эссе опять заплясал ливень. Глауен спустился из своего убежища, пробежал в серебристой пыли к трем другим хижинам и затаился там.
Через полчаса дождь прекратился так же резко, как и начался, оставив после себя лишь тяжкую черноту, нарушаемую мягким желтым светом нескольких фонарей и сиянием трех прожекторов на вершине вулкана, которые освещали территорию узилища. Из «кухни» снова вышел мощный повар, пересек площадку, открыл калитку, огляделся, проверяя нет ли поблизости хищников, и быстро прошел к дереву, поддерживавшему его хижину. Там он взобрался по лестнице, тщательно прикрыл дверь, вероятно с каким-то хитроумным устройством типа ловушки и уже собирался залезть вглубь, как увидел прямо перед собой спокойно сидевшего Глауена.
