Пока он размышлял таким бесхитростным образом, глубокие чёрные тени постепенно затопили всё дно кратера. Со стороны могло показаться, что языки тьмы осязаемы: они ползут, сливаясь друг с другом, поглощая детали рельефа и грозя затопить своей чернью всё окружающее пространство.
Солнце вот уже несколько минут как закатилось за линию скал, однако абсолютного, непроглядного мрака на дне кратера не наступило.
Чем темнее становилось вокруг, тем ярче сиял в небесах бело-голубой серп Владыки Ночи. Его отражённый свет соперничал с тьмой, вытачивая из неё смутные очертания каменных глыб, контуры утёсов и пологие ступени застывших лавовых лестниц.
Огни оставленного позади города светились ещё ярче.
Если остановиться и оглянуться, то можно различить, что город врезан в толщу скалы. Его фронтальная часть походила на узкую щель, разделённую на ярко освещённые овальные сегменты, которые бесконечной чередой протянулись по обе стороны от входа в шлюз. Главные шлюзовые ворота города были обозначены цепочкой голубых огней, да ещё несколько искр сияло на мрачных утёсах, которые образовывали свод поселения, предохраняя его от превратностей протекающих на Селене процессов.
Стоило взглянуть себе под ноги на обезображенную, покрытую шлаком и реголитным гравием поверхность, усеянную мелкими кратерами, как становилось понятно, что каменный козырёк, нависающий над городом, не дань каким-то страхам или суевериям, а вполне реальная необходимость.
В подтверждение этих мыслей бездонные почерневшие небеса Нового Селена внезапно прорезал ослепительный огненный росчерк.
Закат солнца только что завершился — огненная макушка ослепительного диска несколько минут назад окончательно скрылась за пиками окаймляющей кратер возвышенности, а разреженный воздух уже стыл жутким холодом ночи, и очередной цикл природных коллизий вступал в свои права, медленно, но неумолимо меняя облик каменной пустыни.
На дне кратера властвовала ночь, но за его пределами солнечные лучи ещё освещали поверхность. Обратная сторона скал держала тепло, а тут, в закольцованной ими котловине, температура резко начала падать, и поэтому первые порывы послезакатного ветра, зародившись лёгким дуновением, быстро окрепли и рванулись вдоль склонов скалистого вала, подметая редкие каменистые плато и закручиваясь в ущельях скоротечными, бешеными смерчами.
Внезапно в картину нарождающейся ночной бури ворвалось нечто иное, не менее страшное и стремительное, чем шквальный ветер, но гораздо более разрушительное. Разреженный воздух, помутневший, наполненный поднятыми ветром клубами мелкой бурой пыли, раскололся басовитым, надсадным воем, и в ночные краски Нового Селена вновь вплелась ярчайшая вспышка, прочертившая фиолетово-чёрные небеса длинным огненным следом. Окрестные скалы потряс титанический удар, сопровождаемый дождём раскалённых осколков. Острая вершина одного из пиков вдруг, прямо на глазах остановившихся людей, надломилась и рухнула в пропасть, сотрясая окрестности многократным эхом обвалов.
Но это было лишь началом, короткой прелюдией перед захлестнувшим кратер огненным дождём. Падучие звёзды вдруг обрушились потоком, наполняя разреженную атмосферу заунывным воем, озаряя окрестности сполохами взрывов и оставляя в скалах дымящиеся конические воронки…
Для Кайла, имевшего очень слабые познания в астрономии, это был обычный, ничем не примечательный послезакатный катаклизм, похожий на сотни других, которые из века в век переживал этот участок кратера, постепенно разрушаясь и меняя свой облик под напором бездушных стихий.
Для него наступило Время Горячих Камней — опасные, полные непредсказуемых коллизий первые ночные сутки.
Солнце зашло и появится над горизонтом только через четырнадцать стандартных городских дней. Ночь будет властвовать над Новым Селеном, покрывая скалы инеем, и там, где некоторое время назад путнику угрожала всеистребляющая жара, от которой разогревались и лопались камни, теперь грозила такая же верная смерть от лютого холода.
Новый Селен являлся миром резких контрастов, и жизнь, некогда процветавшая тут, век за веком покидала его, уступая место температурным аномалиям и зловещим пейзажам лавовых пустынь.
* * *
Во главе посланного на сбор реголита обоза шли трое воинов. Когда почерневшие небеса прорезались первыми огненными росчерками падучих звёзд, старший из воинов остановился, властно подняв руку.
Кричать на поверхности Нового Селена бесполезно: во-первых, лицо скрыто прозрачным забралом защитной дыхательной маски, а во-вторых, воздух вокруг столь разрежен, что все звуки кажутся ватными, приглушёнными, долетающими издалека, поэтому у воинов, путешественников и торговцев в ходу немой язык жестов.
Рука, поднятая вверх, остановила обоз, затем, когда раскалённые, падающие с небес каменные глыбы высекли из безжизненного дна кратера первые фонтаны мгновенно плавящейся от столкновения породы, воин быстро сориентировался и указал на небольшой прямоугольный выступ скалы, расположенный метрах в трёхстах от запорошенной пылью дороги.
Участники ночного похода, сломав строй, бегом кинулись в указанном направлении, слепо доверяя своему предводителю.
Вообще-то понятие «бег» было здесь не совсем уместно. Это слово пришло из старого языка, где оно обозначало несколько иной вид передвижения.
Побросав верёвки и телеги, два десятка человек устремились к выступу, совершая длинные прыжки, каждый из которых покрывал пять-семь метров пространства. Воины, которых было человек десять, действовали более спокойно: отталкиваясь от каменистого дна кратера, они скользили над самой поверхностью особым, боевым шагом, покрывая при этом не более двух-трёх метров за один скользящий прыжок. Такой способ передвижения не так быстр, но имеет свои неоспоримые преимущества. Человек, использующий боевой шаг, почти не теряет контакт с поверхностью, как, например, запаниковавший простолюдин, бросивший свою телегу и взмывающий вверх в неизбывном страхе перед разбушевавшейся стихией.
За те несколько минут, пока воины и рабочие бежали к указанному укрытию, огненный шквал не стал слабее. Ослепительные фонтаны локальных извержений били по всей площади кратера, освещая сумеречную каменистую равнину, пятная её вишнёвыми язвами новорождённых углублений, от которых по ветру тянулся желтовато-сизый удушливый дымок.
Воины, замыкавшие бегство, не сломали строй и подошли к укрытию, когда остальные уже забились внутрь унылой рукотворной пещеры, в которой кто-то прорезал глазницы входов и оконных проёмов.
