— Способности одинаковые, — начал неторопливые и основательные объяснения Никита, выводи Джарвисона из лаборатории, чтобы не создавать там столпотворения. — Степень владения ими разная. Вот Лена у нас сновидица, Славику лучше всего удаётся определение направления, расстояния, веса и объёма, у Софии лучше всего получается с эмпатией.
— Но вы всё это тоже можете?
— Могу. Но хуже. Мой конёк — считывание информации о предметах и явлениях.
— Куда вы сейчас? — спросил кто-то. Создавалось впечатление, что уверенных в себе и осведомлённых людей не хотят выпускать из вида. У Елены даже создалось впечатление, что её схватят за рукав, как в своё время хватала маленькая племянница Маришка.
— Я хочу взглянуть, как там Грегсон. Догадался его кто-нибудь выпустить или он так и сидит в камере-одиночке.
— А если он до сих пор без сознания?
— Перенести его поближе к лесу.
Вместе с ними отправился Джарвисон и ещё пара мужчин. Вроде как для переноски пострадавшего, но кому они будут врать, когда в больнице имеются каталки, а каменистое плато достаточно ровное, чтобы докатить до края леса.
С Марком было плохо. Уже третьи сутки он не приходил в себя. Лежал горячий, потный, пульс то частил, то замедлялся почти до полной остановки.
— А капельница зачем? — тихонько спросил Никита у встретившего их в приёмной медбрата.
— Мы его на внутривенное питание перевели. Сейчас глюкозу капаем. Больше-то помочь нечем, — так же тихо ответил ему молодой мужчина, к форменной куртке которого была приколота табличка с именем «Ник Лацки». И с любопытством уставился на замершую над постелью приятеля Елену.
— Поступим как решили. Грузите его на каталку и к лесу.
— Я с ним. Останусь наблюдать за своим пациентом. И капельницу не снимать — он очень ослаб, — зачем нести пациента к лесу Ник, побывавший на сегодняшнем собрании, понимал.
— Не возражаю, — пожала плечами Елена.
— Одно плохо — со всеми этими перипетиями мы толком не поели, — сокрушённо вздохнул Никита, берясь за ручки каталки.
— В лесу можно чего-нибудь перехватить.
— А я так и не привык питаться подножным кормом.
— А я и на Земле, на природе какую-нибудь зелень в рот засовывала. Если уж ягод нет, то хотя бы щавеля или хоть кислицы листик.
— Правильно ли я вас понял, — влез в разговор дотошный Керж, — что эта ваша трансмутация не сильно влияет на психику.
— Не сильно, — согласилась Елена. — Расширяет возможности восприятия — это да. Основные черты личности остаются незатронутыми. Как была я полевым исследователем, так и сейчас большую часть времени провожу в лесу. А Никита как был начальником-теоретиком, так он и сейчас нашим подпольным исследованием руководит и организовывает.
За последнюю характеристику она удостоилась шутливого тычка в бок от Никиты и рассмеялась.
На окраине, под кронами ближайших деревьев они с максимальным удобством устроили Марка.
— Ты останешься с ним? — Никита подбородком указал на Грегсона.
— Ты же знаешь, у меня другие планы: продолжительная медитация и здоровый сон. Ты уж сам его покарауль, — с этими словами она скрылась в лесном сумраке.
Направляясь к своему любимому месту для ночёвок, медитаций и наблюдений, Елена вспоминала свои первые опыты общения с Форрестером, когда от обилия впечатлений пухла голова. Сейчас всё выглядело совсем не так. Сначала она предпринимала длительную медитацию, стараясь выкинуть все мысли из головы, а потом сосредоточиться на конкретной проблеме. Засыпала. И сны её, поначалу, были самыми обыкновенными, такими, какие бывают, когда мозг за ночь пытается рассортировать дневные впечатления. Лишь в самом конце приходил образ, догадка или озарение, которые и были ответом на мучивший её вопрос. В этот раз ей приснилось, как будто она солнышко, и в её свете греются так надоевшие всем за день ящерки, а когда действие во сне перенеслось на плато, на котором стоял их лагерь, из солнышка она превратилась в наркотик. Безусловно, этот поток сознания ещё не был решением проблемы, а только подсказкой. Но и это было уже немало. С этим можно было работать.
Утром в лагере Елену встретили нервные, раздражённые люди, провожавшие её жадными взглядами. Быстрым шагом она прошествовала к микробиологической лаборатории.
— Чего все такие злые? И так странно на меня смотрят?
— Злые — потому что не выспавшиеся, — поднял на неё покрасневшие, усталые глаза Славик. — Представляешь, эти твари повсюду! И наблюдают, наблюдают. Провожают взглядом каждый кусок, который ты себе за ужином в рот кладёшь. Заходишь в душ, намыливаешься, и тут замечаешь, что с распылителя за тобой внимательные глазки подсматривают. И ещё несколько пар на стенке торчит. А что ночью творилось! Только засыпать начнёшь, как обязательно по тебе какая-то тварь пробежит и хорошо если не одна. И это я инстинктивно чувствую, что они не покусают, не поцарапают, а другим намного хуже. Так что ты — последняя надежда человечества на Форрестере на нормальный сон.
Елена разулыбалась. Такие проблемы были ей знакомы. Собственно говоря, они были знакомы каждому, кто хоть раз пытался уснуть в палатке полной комаров.
— Определённые успехи у меня есть, но не окончательный рецепт избавления.
— Стоп, стоп. Сейчас я не способен воспринять никакую информацию. Вон лучше с Софией пойди пообщайся.
Разговор с Софией оказался неожиданно результативным. Оказалось, что девушка тоже занималась решением этой проблемы и подошла к вопросу с другой стороны — с изучения самих ящериц. Как начинающая эмпатка она постоянно тренировала свои новые способности и старалась прочувствовать не только людей, но и животных.
— Мы им просто субъективно приятны. Им хочется рядом с нами находиться.
— Да. И эта тяга на базе возрастает многократно. В лесу за ними такой одержимости не наблюдается. Возле меня сегодня ночевала пара штук, но спать они мне не мешали.
— Это удивительно, но я гораздо лучше ощущаю настроение местной живности, чем людей.
— Похоже они тут все телепаты. Потому и немые — нет необходимости в голосе.
— И мне кажется, от нашего мозга идёт какое-то излучение, которое привлекает этих зверушек.
— Остаётся только вычислить его и нейтрализовать на территории базы. Это уже почти готовый план действий. Можно выносить на суд коллег.
Елена уже в который раз вознесла хвалу Форрестеру. Потрясающее взаимопонимание, которого раньше ни с кем не удавалось достичь. Вот так, вместе, думать над одной проблемой, подхватывая мысли на лету и развивая свои-чужие идеи.
