их в причудливые текучие узоры.
— Итак, осталось главное! — Холин вздрогнул — так неожиданно раздался голос. — Кстати, у русских — ведь вы русский? — принято называть еще и по отчеству…
— Меня зовут Николай Андреевич…
— Ну, Николай Андреевич, к какому же выводу вы сами пришли?
Во взгляде Берга сквозило какое-то веселое облегчение. Когда противник или, на худой конец, оппонент начинает ликовать, значит, атакующей стороной допущен некий промах…
— Вывод? Хм… Вывод естественный. Нарушение законов!
— Каких именно? — поинтересовался Берг, постукивая пальцами по подлокотнику.
— Двух сразу. Если вам неизвестно — в чем я сомневаюсь, — еще восемнадцать лет назад, сначала в Северном полушарии, а потом, после образования Объединенного Совета Народов, и в Южном, был принят закон. Им запрещается, в частности, полное клонирование человеческого организма и все частные исследования в данной области! — Ему показалось, что Берг хочет отвернуться и он повысил голос: — Не говорите мне, что вы этого не знали!
— Разумеется, знал, — спокойно ответил Берг. — Да вы не волнуйтесь так.
Холин и сам это чувствовал, но не смог не поддаться хотя бы на секунду непреодолимому желанию пробить броню невозмутимости, противоестественного, машинного спокойствия.
— Прошу прощения, — с трудом выдавил он. — Я несколько устал с дороги. К вам нелегко добраться…
— Да, — словно ничего не произошло, согласился Берг. — Жаль, что вы не предупредили о своем приезде.
— Я не был уверен, что вы встретитесь со мной. Ходят слухи, что вы вообще избегаете журналистов.
— Не всегда, как видите. Ну, так что же со вторым законом? Случайно, не второй закон роботов? — усмехнулся спортсмен.
Холин застыл с открытым ртом. Потом пробормотал:
— Почти… Только Азимов тут ни при чем. Хотя… Ваше знание классики делает вам честь… — Он справился с овладевшим им замешательством и улыбнулся: — Это у него андроид-детектив? Да? Так вот, вы, наверное, помните международное соглашение двадцать седьмого года о пределах применения андроидов и систем квазибелковых организмов. Там категорически и недвусмысленно запрещается использовать вышеуказанные объекты в земных или околоземных условиях: даже на Внеземном Индустриальном Поясе их применение строжайшим образом регламентировано.
— Из ваших слов следует, что я, Герман Берг, либо клон, либо андроид, Так? — Берг насмешливо фыркнул, задев коленом столик. Чашки звякнули, кофе плеснул на столешницу.
— Ну, я не утверждаю этого… — Холин дипломатически улыбнулся. — Моя версия в том, что был нарушен и тот и другой закон, Последовательное клонирование с неизвестными целями, стихийная акклиматизация клонов в человеческом обществе, уничтожение по мере износа и замена новыми…
— Интересно… Эксперимент, растянувшийся на два столетия? Кстати, правовое положение клонов до сих пор не урегулировано.
— И тем не менее это преступление — уничтожение здоровых молодых людей, полноценных, мыслящих, пусть и выращенных искусственно из клетки донорского тела. Клон не робот и не животное!
— Ладно. Согласно второй версии я андроид. — Берг сделал вид, что заводит себя воображаемым ключом, вставленным куда-то в область солнечного сплетения. — Что тогда?
— Зависит от типа вашей конструкции, — так же шутливо ответил Холин, но глаза его оставались холодновато-серьезными. — Если в ее основе человеческий организм, дополненный и перестроенный с помощью искусственных органов и аппаратов, тогда он будет реконструирован до уровня, не отличающего владельца от окружающих, по возможности без ущерба для его здоровья и психики… Но есть и другой тип — андроид, в котором заменено главное — мозг, личность человека, чье место заняла искусственная конструкция, управляемая программой гибкой и сложной, но лишенной человечности. То есть человекоподобная машина, а не усиленный человек. Таких перепрограммируют или… — он помедлил, затем решительно докончил, — или уничтожают. Они достались нам в наследство главным образом от всяких загибов прошлого. Эксперимент Кнульпа, лаборатория Виснаямы и прочее…
— К какому же типу вы относите меня? — со странным любопытством спросил Берг, не сводя глаз с Холина. Ага!
— Ага! — вытянул указательный палец Холин. — Можно считать ваш вопрос косвенным признанием вашего искусственного происхождения?
— Разумеется, нет, — с явным удовольствием отказался Берг. — Мне просто интересно ваше мнение.
— Ну что вы! — отмахнулся Холин. — Разве можно представить себе робота, который с таким блеском, с таким изяществом проведет финальную схватку с таким взрывом и техничным противником, как наш Анвар Махмудов! Я уже и броски считать перестал!
— Благодарю вас, — наклонил крупную голову Берг. — Но все-таки, к какому?
— Нет, только не в этом случае, — уже серьезно ответил Холин.
— Значит, ваша гипотеза об андроидах, если вы отождествляете меня с этими парнями, не относится и к ним, — подытожил Берг, выпрямившись в кресле и скрещивая руки на груди.
— Допустим, — неохотно согласился Холин, — но тогда остается первая. Она еще неприятнее.
— Чем же? — усмехнулся Берг. — В любом случае погибает человек.
— В таком случае погибает именно человек, — твердо сказал Холин. — Если в первой версии присутствует какой-то шанс гуманного разрешения ситуации — вы знаете, что судьбу андроидов решает специальная комиссия при комитете охраны личности? — то при второй некто присвоил право единолично распоряжаться человеческой жизнью…
— Значит, вы полагаете, что некая смесь Виктора Франкенштейна с профессором Мориарти железной рукой контролирует участь своих творений? — перебил его Берг.
Кто такой Франкенштейн, Холин еще помнил, а на второго его эрудиции не хватило. Поэтому или потому, что вопросы задавал человек, которому следовало на них отвечать, он в который раз ощутил глухое раздражение — Берг, судя по всему, был незаурядным тактиком не только на ковре.
— Ну, не обязательно так мрачно, — с натянутой улыбкой ответил журналист. — Но известно немало случаев из не слишком далекого прошлого, когда ученые в погоне за результатами забывали о нравственности средств…
— Так, — сказал Берг. — Вот теперь можно подводить итоги. Значит, одну гипотезу мы уже отвергли, а вторую еще не доказали. Теперь вопрос. Почему моя личность заинтересовала вас именно в связи со всеми этими фактами?! Неужели только из-за сходства внешности?
Он встал, нагнулся и вытащил из-под дивана большую сумку. Распахнув шкаф, принялся укладывать в нее вещи.
— Надеюсь, вы извините меня, скоро должна прийти машина. Однако мы успеем закончить наш разговор.
— Вы слишком торопитесь ставить точку. У меня нет никаких доказательств искусственного происхождения упомянутой личности… или личностей. Это к первой версии. Не буду на ней настаивать, она и мне самому кажется довольно надуманной. А в случае истинности второй версии разговор может принести ощутимую пользу.
— Какую? — спросил Берг, не разгибаясь. Он засовывал в пакет аккуратно свернутую борцовскую куртку с красным поясом чемпиона. Пожав плечами, Холин снял проектор, уложил его в свою сумку и ответил:
— Вы не сказали ни да, ни нет, и я не могу судить, правильно ли я поступил, ознакомив со своими данными в первую очередь
